Бороздя бескрайний космос...

      Комиссар Равейн Нисс из сто сорок шестого Кадианского полка Имперской Гвардии. Представляясь полным именем и называя свою должность он частенько мог вогнать в жар кого-то, не привычного к такой компании. Достаточно лишь слегка искривить линию губ в усмешке, приоткрывающей зубы, прищурить глаза и приподнять брови: кокарда на фуражке сама по себе станет притягивать взгляд, а комиссарская сабля или цепной меч наоборот — будут вызывать лишь желание поменьше натыкаться на них, изучая взглядом человека, обличённого властью казнить на месте любого, чья вина будет доказана. И от кары Императора не укрыться высокими должностями — лишь вестники Его могут забрать право комиссара казнить предателя или еретика на месте. Обычно, этим любит заниматься Инквизиция, по словам его немногих знакомых, которым удавалось увидеть вояжи предателей Империума на корабли Ордосов. Невольно всплывающие в памяти картины опоясывали глаза сетью морщин, вызванных ностальгической усмешкой: он бы многое отдал за то, чтобы увидеть, как этих выродков по кусочкам разбирают на микроскопические частички информации и рвут на лоскуты саму душу тех, кто поместил свои интересы выше интересов Человечества и людей.       Но сейчас комиссару не было суждено насладиться таким зрелищем. Его судьба тесно переплелась с Императором забытой планетой, окутанной Варп-штормом, частичка которого, казалось, материализовалась прямо над кораблём пришельца — воистину посланника самого Императора, явившегося как нельзя кстати. Что есть везение? Лишь необъяснимое стечение обстоятельств, закономерность, выгодная тебе и которую ты просто не можешь объяснить. Равейну не надо было ничего объяснять: его священная миссия здесь заключалась в том, чтобы помогать слугам Его защищать Империум любыми методами, любой ценой и любыми средствами.       Впрочем, «любыми средствами» — понятие слишком растяжимое, чтобы трактовать его в прямом смысле. Всё, что может убить еретика — средство, но не всякое средство достойно истинного слуги Его. Немало слов Равейн слышал также и о смертельно опасных психических силах, которыми некоторые из псайкеров пользуются для борьбы с врагами Империума. Безумие? Не более, чем то, что ныне видит он перед собой...       Звёздное пламя, мерно пульсирующее где-то в механической груди того, чем ныне являлся Равейн, раскаляло мысли и поджигало кровь не хуже сильного амасека — азарт битвы и ярость варповой круговерти вокруг были словно одурманивающее варево, заставляющее забыть то, кем ты был и кто ты есть. Взмывающая в воздух после ударов кровь, пыль, кружащаяся в хороводах вдоль осквернённой телами еретиков и демонов земли, осколки камней и металла — призрачно-фиолетовое свечение неба, искрящегося змеями молний, окутывало всё. Комиссар же, с грохотом переставив огромную ногу, взмахом вибромеча отсёк лапу осквернённого Стража, а последовавший удар монструозным щитом располовинил кабину, смяв броню и превратив пилота в слабо различимый среди обломков фарш.       Пятиметровый в высоту Страж, до этого пытавшийся пробить нейтрониевые наносплавы из своей автопушки, затих навсегда, при этом не перестав источать мерзкую ауру ереси и скверны Хаоса. Равейн закрылся от ракет щитом левой руки, принявшим на себя удар реактивных снарядов, из-за чего нагруженный генератор корпусного силового поля повысил тональность гудения, компенсируя заряды смертоносной взрывчатки. Казалось бы, на передовой он сражается в одиночестве, но вот Химера с установленными на ней осквернёнными пусковыми установками исчезла в ярко-оранжевом пламени раскалённой брони, взрезанной нитью лазерного луча.       Взорвавшись не хуже собственной ракеты, боевая машина осыпала осколками брони и кусками внутренних механизмов дымящуюся и исполосованную взрывами и лучами лазерного вооружения землю.              — Комиссар Равейн, приближаются тяжёлые бронетанковые части противника и большая группа пехоты. Советую отступать к опорной точке, — прозвучал в голове у комиссара уже привычный голос с корабля.       — Когда же это всё закончится? — пробурчал мужчина, спешно начиная отступать. Какой бы хорошей ни была броня, человека внутри она бессмертным не сделает. — Сколько их там вообще?!       — Много. Очень много, я бы сказал, будь у меня возможность восстановить работу систем дальнего обнаружения, но единственное, на что я способен сейчас — это иногда высылать транспортные корабли с подкреплениями тем, кто сражается в городе.       — Есть новости?       — Никаких. Могу разве что сказать, что кто-то в городе ещё жив.       — Фраговы еретики... — прорычал комиссар. — Так и чешутся руки всех их расстрелять эти ходячие отрыжки гроксов...       — Расстреляете. Ещё как расстреляете... Когда перестанете мечом махать. — Фред хмыкнул, наслаждаясь видом.       — Кому-то надо быть на передовой и принимать на себя удар, — спокойно отметил Нисс. — А я обучен фехтованию и бою с щитом и мечом. Конечно, значительно привычнее либо сабля, либо пиломеч, но и этот вполне неплох...              Ярко-оранжевая нить связала дуло лазерного орудия одной из оборонительных турелей с бронёй Лемана Русса, прочерчивая расплавленную борозду от нижней левой части лобовой брони до башни. К чести имперского тяжёлого машиностроения, даже осквернённый, танк пережил выстрел и огрызнулся гулко рявкнувшей пушкой крупного калибра, не переставая загребать землю траками в неумолимом рывке вперёд. Поддерживаемые пехотой танки, снова и снова прущие в самоубийственные атаки на космический корабль, постепенно исчезли из боевых порядков наступающих. Либо еретики решили попридержать броню от бессмысленного уничтожения среди оборонительных линий лоялистов, либо у них просто закончилась тяжелая техника. Ничуть не встревожившись этим, враг обрушил на бункеры, противотанковые надолбы, мины и турели-ловушки непрекращающиеся живые волны из обезумевших фанатиков. И тысячи тронутых скверной оставались на израненной земле, тяжело вздыхающей раскалённым воздухом от беспрерывного обстрела. Ракеты, заряженные боевыми ядохимикатами, вспухали облаками смерти на поле боя, отрезая от живого мира целые квадратные километры пространства, заполненного удушающими клубами дыма.       Оружия у обороняющихся было достаточно. Но на каждый выстрел у них еретики выставляли ещё десять обречённых на гибель человек. Все до единого из них рвались вперёд, к своей смерти, словно искали в ней источник наслаждения... Многие его находили в ужасающих ранениях, кто-то содрогался в экстатическом припадке задыхаясь от газа, но большинство, всё же, умирали быстро или мгновенно. Обычно человек не живёт без верхней половины тела... Комиссар внутренне содрогнулся, даже в синхронизации с внутренними системами тяжёлой боевой платформы огневой поддержки. ТБПОП — сокращение, которое ему казалось забавным, почему-то напоминало какие-то глупые пикт-фильмы... Странное ощущение овладело Равейном, когда он случайно наступил на труп еретика, раздавив его, пока взбирался на насыпь с закопанными под ней выдвижными турелями-ловушками. Ощущение... удовлетворения. Выродки получают по заслугам. Император наверняка смотрит на них с одобрением сейчас...       Ранее, вероятно, приятная глазу гористая местность превратилась в изрытые воронками от снарядов склоны холмов и перепаханные артиллерией куски целины, простиравшейся когда-то зелёным ковром меж возвышенностей. Редкие уцелевшие деревья ныне напоминали скрюченные, сгоревшие спички, чёрные, словно дым пожарищ. Куда ни кинь взгляд — повсюду трупы, остовы бронетехники и кровь. Много крови, заливающей лоскутное полотно земли, словно сшитое из надёрганных откуда попало кусков: лунный ландшафт обстрела из гаусс-орудий, оплавленные борозды лазерных попаданий, аккуратные полоски сдёрнутой дезинтеграторами материи и ярко-красные волдыри кипящей породы, образующей крохотные озёрца от выстрелов плазмомётов. Практически не имевшие шансов танки, кое-где перевёрнутые выстрелами или взрывами, скалились рваными краями разрывов брони или застывшими потёками расплавленного металла. Словно диковинные звери, они застыли в устрашающих позах, вздёрнув орудия, но уже не представляли никакой опасности — каждый из этих мастодонтов был мёртв, заснув навсегда.       Боевые машины пехоты, натыкаясь на искусно спрятанные выдвижные ловушки, так и погибали — словно поднявшиеся на дыбы кони, Химеры открывали своё брюхо для смертельного удара, не оставлявшего ни шанса на выживание для экипажа: порой от этих надёжных рабочих лошадок Империума оставались лишь не дающие конструкции развалиться надвое крыши с башнями, чьи орудия с немым укором грозили стволами психическому буйству природы в небесах. Тем же людям, кто успевал добежать до земляных валов, не посчастливилось познакомиться поближе с огнемётными ловушками: сквозь стену огня порой не мог пробиться никто, а редкие сумасшедшие проскакивали пылающими с ног до головы и вскорости превращались в обугленные головёшки.       Человек, закованный в металл, окинул поле бойни взглядом того, кто смотрит на смерть, но не видит её. Для комиссара всё это было делом привычным. Привычно смотреть на то, как люди... в прошлом люди бросаются навстречу жестокой гибели, самозабвенно отдавая всё и даже больше во имя своих господ. Он был более раздосадован уничтожением бронетехники, чем смертями многих своих сородичей. Фреду до сих пор было трудно понять мораль этого мужчины. Да и в принципе искусственному разуму, воспитанному на добродетели и самопожертвовании во имя общего блага, было трудно осознать такую жестокость. То, что для всякого разумного бездумная бойня — для имперца лишь обыденность. Убийство не считается убийством, если совершено во имя Императора. Для них это — справедливое правосудие. Кто кого судит? Люди людей или Император всему судья? Есть ли вообще этот Император, каким его видят жители Империума?       «Как будто добро, зло и кровь перемешались в этом мире, слившись в омерзительно триединое варево...»       Поразмыслив пару микросекунд над этой фразой, ИИ пришёл к заключению, что начинает приобретать неприсущую ему поэтичность. Но становятся ли тогда его слова менее правдивыми из-за такой формулировки? И всё же, нельзя сказать, что на этой планете есть сторона добра или зла. Тут всё в той или иной мере — полное дерьмо. Ксенофобы-имперцы и безумцы-хаоситы... Если и искать добро — то, в самом деле, лишь в себе и в идеалах, которые перенеслись в этот мир вместе с Ядром.       Большую часть своих ресурсов, ныне подкреплённых несколькими вычислительными комплексами в толще горы, искин выделял для изучения феномена психических сил. То, что они знали раньше... просто не идёт ни в какое сравнение с тем объёмом данных, который он получал чуть ли не каждый час. Во многом Фред был поистине первопроходцем, многое для изучения требовало опасного сближения с пси-штормом над кораблём, но всё же, по крупицам, необходимая информация попадала в цепкие фигуральные руки ИИ. Распорядиться такого рода информацией — само по себе может быть причислено к подвигам, но Фред был довольно прагматичен, изучая результаты исследований. И чем дальше он продвигался в своих изысканиях — тем больше убеждался в том, что методы, используемые ими раньше для борьбы с психосилами, были больше похожи на тупое блокирование. Словно принимать удар падающего дерева на щит, надеясь, что не сломается ни щит, ни рука, ни позвоночник от такого удара.       Более того, у келдарианской науки просто не было методов борьбы с влиянием Варпа как такового, потому что Пелена никогда не проникала за пределы своего измерения. Варп же... был везде. Сейчас он потихоньку просачивался в этот мир сквозь многочисленные дыры, ведущие из «Имматериума» в «Материум», как называли два измерения имперцы. Огромные проблемы также создавало то, что псионики из их галактики — или вселенной, если так подумать — никогда или почти никогда не управляли силой Пелены или Варпа напрямую. По крайней мере, исходя из его боевого опыта, похожие по внешним проявлениям случаи регистрировались в качестве исключительной редкости. Психические же силы псайкеров в некотором смысле включали в себя напитывание заклинаний или же пси-сил энергией Варпа напрямую. Нельзя на данный момент утверждать, что подобный принцип применим ко всем псайкерам или пользователям психосил — в конце концов, Фред наблюдал лишь псайкеров хаоситов и огромную пси-аномалию над кораблём. Достаточно ли этого? Определённо нет.       Методы борьбы с Варпом, пришедшие ИИ в голову, были... неортодоксальными. По крайней мере, те из них, которые были физически осуществимы. Граничащие с сумасшедшей импровизацией полусырые идеи отбрасывались как неэффективные и даже губительные, но как минимум несколько были взяты на вооружение в качестве «прорывных» — или просто единственных, которые могли кое-как сработать при должной модификации уже существующих механизмов в распоряжении ИИ. Одним из таких устройств должна была стать антипсихическая бомба, в сути своей — генератор поля пси-подавления, работающий в режиме мощного импульса на предельно доступных энергетических показателях. Увы, результаты предварительных испытаний оказались неутешительными...       Первые испытания убили трёх гвардейцев, оказавшихся в радиусе двадцати метров от устройства. Исходя из данных, полученных от других бойцов Гвардии, это связано с тем, что у всякого существа — кроме неких «парий» — есть душа, и она непрерывно связывает живое существо с Имматериумом. Разрыв такой связи приводит к мгновенной гибели организма, если импульс был достаточно силён... или к медленной и мучительной смерти тела без души. Для Фреда подобные объяснения прозвучали бы как какой-то антинаучный бред ещё буквально пару месяцев назад. Сейчас же это была исключительно важная для выживания в условиях воздействия психосил информация.       Второй прототип оказался просто бесполезен в силу того, что его было не на ком применять. Для испытаний требовалась живая особь из числа демонов или псайкеров, но ни те, ни другие в плен не давались. А уж как транспортировать и содержать демонов, которых поля пси-подавления просто-напросто убивают... Этого Фред не знал, из-за чего эксперименты с данным устройством, предназначенном для генерации направленного антипсихического импульса, пришлось свернуть до разработки достаточно компактного и не настолько энергозатратного опытного образца. Пока что ИИ был не в силах получить менее массивный агрегат из-за слабой изученности сферы точечного применения психических сил, но, исходя из его предположений, если бросить на исследование все свои мощности — результат будет уже через считанные недели. Чисто технически, будь у корабля лишние производственные мощности, которые можно было бы перевести с производства боеприпасов, боевой техники, промышленных агрегатов и другого оборудования на производство мобильной боевой лаборатории, Фред смог бы провести эксперименты прямо на поле боя. К сожалению, подобной роскоши искин себе позволить не мог. Война не становится дешевле просто потому, что тебе так этого хочется.       Сейчас же самым важным ресурсом и валютой было время.       Пожалуй, лучшим изобретением стало устройство подавления психических помех. И пусть оно было лишь на стадии прототипа, потребляя в десятки раз больше энергии, чем было запланировано, это устройство в теории должно позволить направленно гасить психические помехи в гиперпространстве, что может помочь в передаче сообщений через гиперсеть короткими импульсами.              — Смотреть на войну всегда... грустно, — неожиданно даже для себя произнёс Фред, наблюдая за тем, как комиссар — практически единственный на передовой, кто сейчас не сражался — задумчиво водит металлическими пальцами по лезвию отключённого вибромеча. — Ты так не думаешь, Равейн?       — Наверное, — пожал тот плечами. — Кому-то война нравится. Кому-то — нет. Зависит от человека. Но если бы от наших желаний что-то зависело — была бы война вообще? Вряд ли хоть кто-то хочет умирать из-за каких-то ксеноублюдков или фраговых еретиков. Жить... не всегда легко. Но ты знаешь, что твоя вера и преданность всегда окупятся. По крайней мере когда-нибудь...       — Мне трудно понять, как вы, имперцы, думаете. Мы слишком разные. Я и мой капитан жили во время войны. Вы же живёте войной. Слишком разные категории. Слишком разные понятия. Я никогда не смогу осознать, каково это: по-настоящему быть подданным Императора. Ваша вера, в каком-то смысле, рождает загадку. Но знаешь, что самое странное? Вы ведь верите не в самого Императора. Вы верите в то, каким хотите его видеть. А еретики отвергают эту веру, отдавая её силам столь ужасным, что с трудом можно даже подумать о том, что эти люди когда-то были разумны. И всё же, даже будь я прав — ваша вера оправдана вашим миром. Вашей войной. Чем же оправдана вера еретиков? Они на самом деле думают, что когда-нибудь увидят своих отвратительных богов? Или же им достаточно самого отрицания? Ваш Император как будто стоит на одной чаше весов, а боги Хаоса — на другой. И вечная бойня качает весы из одной стороны в другую, не в силах сместить баланс. Из-за таких, как ты.       — Из-за каких «таких»? — меланхолично спросил Нисс. Ему эта речь показалась в некоторой мере еретической... Но он отбросил эти мысли, как маловажные. Думать о таком уставшему комиссару не хотелось. — Одиноких детишек, прошедших адские тренировки, чтобы стать карающей дланью Его? Или просто людей, которым осточертело смотреть на происходящее?       — Из-за тех, кто верен своим идеалам до конца. Не мне судить, верны ли они... И всё же, есть вещи, которые никогда не прощают. Например — предательство. Предатели для меня так или иначе низший сорт.       — В этом наше мнение до фрага схоже... — буркнул Равейн, закрывая глаза. — Я тоже не знаю, о чём ты думаешь. И будь на моём месте кто-то другой, кто-то более... категоричный... или скорее даже консервативный... он бы давно нарёк тебя еретиком и мразью, судьба которого — на плахе. Но всё же, ты в какой-то мере прав. Мы видим Императора таким потому, что он вёл Империум сквозь тысячи лет раздора и немилосердной войны. Наши страдания — Его воля, Его испытание и Его гнев. Гнев, направленный на тех, кто пытается истребить саму основу человечества — человечность. Ксеносы в той или иной мере могут быть приведены к подчинению. Даже истреблены, если потребуется. Но ересь... её не вытравить из Империума. Пока он существует — будут существовать еретики. И будем существовать мы...       — Ты давно над этим размышляешь, да?       — В какой-то мере — да. Я часто задумываюсь о том, что же заставляет людей преступать законы морали и веры. Что же такого могут дать лживые боги, чтобы человек отверг саму суть того, что было ему домом? И ни разу ещё я не нашёл ответа. Такого ответа, который смог бы объяснить, почему мы до сих пор не истребили эту заразу.       — Силы Хаоса находят путь сквозь пороки человека. Если он достаточно силён волей, чтобы не поддаться соблазну исполнения своих тайных желаний — это делает его человеком. Если же нет... он становится рабом тёмных сил. Всегда надо помнить, что наши пороки — это часть нас, но не наоборот. В какой-то мере, человек невозможен без своих пороков. Идеальное существо, которым мог бы стать человек, лишись он в одночасье всех своих плохих сторон... Это уже не будет человек. Наша сила в том, что мы можем контролировать свою тёмную сторону. Но я до сих пор не знаю, в какой мере...       — Ты очень хорошего мнения о людях, я так погляжу, — хмыкнул комиссар, чувствуя разлившееся в воздухе напряжение. Как будто что-то могучее и крайне злое обратило свой взгляд на горы, отыскав среди них крохотную букашку по имени «Равейн»... — Что-то надвигается. Чувствуешь?       — Я засёк резкое увеличение плотности психических сил. Шторм набирает обороты. Скоро пойдёт новая волна.       Комиссар лишь усмехнулся, прогоняя из тела приятную негу передышки и вновь разгоняя механическое сердце в груди до боевых оборотов, со взмахом меча приводя системы в боевую готовность. Как и себя самого.       — Тогда пора нам снова стать волноломом.       

***

Капитан Имперской Гвардии — это скорее призвание, чем должность, потому что всякий офицер Гвардии чином ниже майора понимает, что он никогда не умрёт от старости. Нет, не было и не будет такого лейтенанта или сержанта, которые смогли бы состариться на службе у Императора, в Астра Милитарум. Как не было бы и человека, способного целиком и полностью избавиться от своих желаний и стремлений, вожделения и страха, глупости и безрассудства. Именно это было присуще мыслям Зестальда, в прошлом — дворянина, ныне — солдата, когда он размышлял о бытии: в своём служении Императору он повидал многое, но демоны... Они выходили за пределы того, что можно было бы хотя бы воспринять человеческому разуму, не говоря уже о понимании или принятии. Демоническая природа существ из Имматериума была, пожалуй, наиболее ужасающей среди всего, что было известно де Луму: никаких полутонов, никаких различий между крайностью и обыденностью. Они были воплощением людских пороков, воплощением столь омерзительным, что в одном демоне, казалось бы, способно уместится всё зло людской расы. Они были... идеально извращены. Слаанешиты и их господа — демоны ли, люди ли — всегда преследовали идеал, потакали своим желаниям и бесконечно жаждали большего. Гедонизм, декаданс, разврат и грехопадение — пожалуй, ни в Высоком, ни в Низком Готике просто не найдётся таких слов, чтобы целиком описать натуру этих тварей.       И всё же, человек раз за разом находит в себе силы вставать и бороться. Зестальд уже потерял счёт убитым и у себя, и у противника, но мгновение передышки было как нельзя кстати. Только вот ввязываться в ещё один, совершенно непонятный бой, ему казалось в тот момент невозможным — из-за чего он и замешкался, когда Командир вдруг вскинул своё оружие и направил его на девушку-переростка. Если бы она была мужчиной — её легко было бы спутать с Астартес, всё же более чем два с половиной метра роста... Но сейчас у капитана были дела поважнее размышлений о том, почему она настолько высокая. Например — удержание прицела на её виске и раздача приказов подчинённым. Каковы бы ни были причины, их невольный командир сейчас знает значительно больше, чем они. Всё же, многие гвардейцы живы лишь благодаря этой броне, в которой они воюют.              — Ты... это ведь не может быть так, ты не могла!.. — Напряжение в воздухе стало почти ощутимым физически после этих слов: буквально в любой момент стоило ожидать того, что скованный судорогой палец на спусковом крючке не выдержит и согнётся от усилия, ставя огромный крест на жизни этой незнакомки. — Подавители работают... Я не верю в то, что она настолько...       — Капитан? Прошу прощения, если я чем-то вас расстроила, но не могли бы вы прочесть сообщение от моего создателя прежде, чем делать поспешные выводы? — спокойно произнесла девушка, делая было шаг назад, но тут же прекратила движение, услышав лязг механических пальцев.       — Ты не можешь существовать... Не настолько идеальная! Это очередная иллюзия? — Он дёрнул головой в сторону Зестальда, который всё ещё держал девушку на прицеле, и тот отрицательно покачал головой. — Ну естественно, никто в иллюзии бы не сказал, что это иллюзия...       — Господин, я не понимаю, что происходит. Кто она? Это враг? Мне стоит предупредить остальных? — осторожно поинтересовался капитан, обращаясь к Командиру. Тот не прекращал изображать из себя соляной столб, застыв в практически идеальной неподвижности. — Что не так?       — Она... Слишком идеальна. Такого быть не может. Я не могу понять, как это... — Он на секунду запнулся, словно отвлёкшись на что-то, а потом тяжело выдохнул. — Зестальд, тебе ничто не кажется странным?       — Мне? Никак нет, сэр. — Де Лум прислушался к внутренним ощущениям и понял, что и в самом деле ничего странного не ощущает. Показатели когитаторов брони говорили о стабильной работе всех систем, да и не было никаких признаков психической активности. — Я прикажу усилить периметр.              Зестальду была непонятна реакция Командира. Да, девушка была очень красива, но... не более того. Идеальные черты лица, приятные глазу женские изгибы тела, в определённой мере подчёркнутые комбинезоном, плавные, изящные движения и спокойная речь вкупе делали её крайне привлекательной. И учитывая творящийся вокруг ад, происходящий из-за слаанешитов, можно было бы заподозрить её в чём-то, но... Разве что заподозрить, а не впадать в панику.       Несмотря на идеальность черт лица, в глазах явственно мелькала какая-то... искусственность. Оценивающий взгляд, словно просвечивающий тебя насквозь, присущий лишь машинным ауспексам и Адептус Механикус. На вкус Зестальда она была слишком высока — почти угрожающе нависая над окружающими в силу своего роста, а мускулатура была почти довлеюще-выделенной, где один лишь бицепс был размером с голову взрослого мужчины. Более того, литые бёдра, облечённые в ткань непонятной структуры, были слишком большими как для человека, а мощные мышцы пресса совершенно не добавляли ей женственности, которая обязательно должна была бы присутствовать у слаанешитки... или слаанешита, чем фраг не шутит. Да и военная выправка, исключающая любую разнузданность или вальяжность в движениях и поведении, не была чем-то, что могло бы наталкивать на размышления. Перед капитаном стояла крайне опасная воительница, солдат, явно подготовленный «ко всему», и не собирающийся сомневаться в правильности приказов во время приведения их в действие. Чем-то она очень напоминала ему знакомого комиссара из его полка...       Разве что непонятно, что забыла поддерживающая пышный конский хвост зелёно-красная резинка у неё в волосах, совершенно точно диссонируя с тусклыми тонами сплошного комбеза. Более того, создавалось обманчиво убедительное впечатление, что она может справиться с человеком в силовой броне даже не обладая таковой... Или же не обманчиво?       Почти целую минуту длилось невидимое противостояние взглядов, решавшее судьбу незнакомки, но, видимо, в какой-то момент расклад сил изменился. Командир дёрнулся, как от удара, и тут же опустил оружие. Едва ствол плазмомёта уткнулся в пол, девушка молниеносно шагнула вперёд, железной хваткой уцепившись в плечи и не давая тому пошевелиться. По крайней мере, так казалось, потому что мужчина и сам не двигался, почти не подавая признаков жизни. Казалось, даже броня потеряла всю свою угрожающую мощь, превратившись в металлическое изваяние — настолько же мрачное, насколько неподвижное. Зестальду на мгновение показалось, что слышит странный барабанный ритм, но это было всего лишь его сердцебиение — ощущение не из приятных, особенно тогда, когда смотришь на подобную картину.              — Можешь отпустить меня... Мне просто... Нужна пара минут, чтобы прийти в себя, — отмахнулся Командир, и девушка в то же мгновение отступила назад на два метра одним шагом. — Так ты, получается, адъютант. И что же побудило Фреда прислать тебя в одиночку?       — Не в одиночку, капитан, я здесь с транспортником, — буднично ответила та.       — Но из числа живых на транспортнике только ты, — уточнил мужчина. Его собеседница задумчиво приподняла одну бровь и слегка закатила глаза, словно пытаясь рассмотреть что-то на потолке, а потом улыбнулась.       — Ну, тут как посмотреть. В сообщении наверняка было описано то, кто я такая.       — Да уж. — Намётанный глаз бывалого солдата позволил Зестальду заметить едва видимое движение, больше похожее на дрожь, которое Командир подавил почти мгновенно. — Описано... Мне о многом с ним придётся поговорить, когда мы вернёмся. И... С чего бы он стал создавать ходячую машину для убийства? — задумчиво протянул тот, но тут же спохватился. — Прости.       — Ну что вы, что вы, капитан, не стоит похвал, — наигранно зарделась та, потирая шею у затылка, отчего хвост смешно задёргался из стороны в сторону. — Всё же, я больше офицер среднего звена, чем боец, но меня готовили к любым ситуациям. По крайней мере — я уверена, что справлюсь с большинством из них. Создатель был... неоднозначен в своей трактовке «сюрприза», и для меня стало неожиданностью то, что вы так отреагировали, но, думаю, в текущих условиях это и не удивительно. И да, если вас вдруг это интересует, то нет, я не обижаюсь на шутки о своём весе. Кость у меня и правда широкая.       — И в мыслях не... Погоди-ка, сколько?! — ошарашенно воскликнул Командир, отшатнувшись, но тут же вернул себе самообладание. — Это... довольно плохо вписывается в моё понимание словосочетания «здравая биоинженерия»...       — Не вижу в этом ничего странного, — пожала плечами девушка-недоастартес. — Всё же, чем больше масса клинка — тем легче на него принимать удары. Создатель постарался максимально облегчить сплавы, использованные для создания скелета и защитных механизмов, но, тем не менее, некоторые экспериментальные технологии внедрить не удалось — слишком уж они громоздкие были. Я и так вышла... немного больше, чем рассчитывалось изначально, — немного смущённо протянула она, потерев нос. Де Лум заметил, как за этим движением она ловко скрыла от неопытного наблюдателя быстрый взгляд по сторонам. — По крайней мере — больше, чем то, к чему я привыкла в симуляции.       — Слушай, может, не будешь говорить о себе, как о какой-то вещи? — раздражённо попросил Командир. — Хватает мне одного болвана с эрзац-моралью, так тут ещё и ты будешь пытаться рушить моё мировосприятие.       — Как пожелаете, — безропотно кивнула та. Зестальду и остальным гвардейцам переставало нравиться происходящее: почти каждый ощущал немую угрозу, исходящую от великанши, и всё больше и больше ситуация начинала походить на какое-то выступление, в сценарий которого их забыли посвятить. — Но всё же, не забывайте о том, что моя наивысшая прерогатива — ваше выживание.       — Абсурд... Зестальд. Готовимся выдвигаться. Пора идти на помощь к Сальтоцитусу.       — Так точно, господин, — кивнул де Лум. — Прошу прощения, можно вопрос?       — Да? — Командир обернулся в сторону капитана, который уже успел опустить оружие.       — Какое оружие и техника расположены на транспорте?       — Четыре средних танка класса «Лазейка», два штурмовых варианта ТБПОП в модификации городского боя, двадцать комплектов силовой брони для отрядов по десять человек. Это вооружение, доступное для немедленной выдачи солдатам. Есть ещё четыре пусковых установки с капсулами десантного снабжения, но их надо либо демонтировать, либо запустить — предполагалось, что я обнаружу вас несколькими уровнями ниже, но у меня не получилось зафиксировать точное местоположение для запуска.       — Минуточку. Какого класса транспортник?       — Транспортник класса «Геркулес», капитан.              Немая сцена продлилась целых полминуты. Видимо, за скупыми, нервными движениями Командира и лицевой бронёй шлема скрывалась титаническая работа мысли. И всё же, мозг сдал свои позиции перед обстоятельствами, не в силах обработать и осмыслить настолько выбивающуюся из любого здравого смысла информацию.              — Ладно, четыре средних танка я ещё понимаю — это максимальная эффективная нагрузка транспортного корабля. Но как, наука тебя задери, вы впихнули в эту летающую консерву всё остальное?.. — как-то слишком тихо поинтересовался мужчина у совершенно невозмутимой девушки. Та лишь изобразила недоуменное пожатие плечами.       — Немного подвесных контейнеров и капелька энтузиазма. А, ну и гигантские объёмы просчитанных переменных, которые создатель вложил в планирование операции доставки подкреплений на линию фронта.       — Ну, теперь я не удивлён, что ты рухнула тут... Теперь я удивлён, как ты вообще сюда долетела! Это превышение грузоподъёмности почти в два раза! Дай-ка угадаю, тебя сбили парой попаданий в двигатели?       — Меня не сбили, — презрительно фыркнула она. — Мне пришлось совершать экстренную посадку из-за отказа внутренних систем переднего левого двигателя. Все риски были просчитаны.       — Слабо верится. Откровенно говоря, это всё не просто пахнет — омерзительно воняет дурацкой авантюрой. А если бы Фред ошибся? Что тогда? Ладно, молчи, — поднял он руку, обрывая разразившуюся было тираду своей собеседницы перед самым её началом. — Не хочу даже слышать этот фарс. Зестальд, собирай людей. Мы выдвигаемся. У нас, к слову, вообще есть экипажи техники?       — Э-э... — На пару секунд капитан Гвардии завис, напряжённо размышляя. — Откровенно говоря — нет, господин. У нас и техножрец-то всего один, откуда быть бронетехнике? Пехотные полки редко оснащают чем-то тяжелее Химер и Стражей. А для чего нужны экипажи? Возможно, в опорных точках гарнизона города мы сможем найти мехводов, стрелков и командиров экипажей Химер. Но до ближайшего почти три километра по кишащему еретиками уровню...       — До тех пор, пока эта громада не рушится нам на головы, не вижу никаких проблем в преодолении столь мизерного расстояния. К слову говоря, а вам не кажутся странными эти стоны? — поинтересовался Командир.              Стоны, едва слышимые тут с помощью виброуловителей силовой брони, и правда были очень, очень странными. Хрипящие, с надрывом и подвываниями, секунда за секундой всё больше и больше... И скрежет, холодящий поджилки скрежет металла о металл. Или не металл? Что, фраг их всех побери, происходит снаружи завалов? И почему психодетекторы начинают сходить с ума?!       Зестальд попытался связаться с всё ещё функционировавшей некоторое время назад заставой Адептус Арбайтес, потом с несколькими всё ещё не уничтоженными аванпостами того, что раньше было полноценными СПО планеты, а потом и со складом Муниторума. Ни остававшиеся в относительно работоспособном состоянии административные здания, ни укреплённые для выдерживания осады Гвардией жилые здания, ни отдельные огневые точки всё ещё сопротивляющегося слаанешитам ополчения — ничто не отвечало сейчас. Эфир был мертвенно-пуст, улавливая лишь переговоры дозоров и патрулей выставленных лично Зестальдом. А ещё разведчики, обыскивающие подозрительно пустующую местность вокруг десантного корабля, заметили странных, бесцельно бродящих вокруг людей. Не рискнув приближаться к ним, гвардейцы просто отметили их позиции и продолжили следить за... кем? С виду — бледные, болезненные люди, а на деле...       Пикт-материал заставил бывалого офицера Гвардии замереть на полувдохе. Трупы. Самые настоящие живые мертвецы, медленно бредущие по улицам пустынного города-улья, снедаемого пожарами и взрывами. Свисающая с обугленных болезнью костей плоть, искажённая мутациями мёртвого организма, была похожа на сгнивший шпон, исполосованный ножами. Гнойные наросты, волей случайности разбросанные по всей поверхности тел мертвецов, в некоторых местах колыхались в такт дёрганым движениям ходоков, а в некоторых местах шевелились самостоятельно. У некоторых тел, вырастая из глаз, ушей или других отверстий, болтались мясистые ноздреватые отростки, больше похожие на красно-серые щупальца, продырявленные на манер швейцарского сыра. И все они — кто мог, естественно — издавали мерзкие, нечеловеческие звуки, лишь отдалённо напоминающие стоны...       Мало удивлял и тот факт, что эти «люди» напоминали людей лишь гуманоидной формой и относительно способными к движению конечностями. Вернее, тем, что заменяло им таковые, если присмотреться. Воображение поражали формы, объём и размеры эрзац-рук, ног и прочих элементов тела, спаянных, порой, с одеждой и редкими элементами украшений или лёгкой пехотной брони. И это были именно распухшие куски плоти, а не раздувшиеся от трупных газов пустоты в теле. Судя по внешнему виду, большинство вырвавшихся на свободу мертвецов были таковыми уже довольно давно... А вот свежих можно было определить довольно просто: тела несчастных окутывала сетка гнилостно-бордовых вен поверх ссохшейся, пергаментной кожи неестественного оттенка, глаза — в случае их присутствия на месте — были почти целиком чёрно-красными и впалыми. Кожу в некоторых местах покрывала зеленоватая поросль, похожая на мох, а истлевшие губы обнажали полусгнившие от заразы зубы, обточенные болезнью до остроты клыков. Но, что самое странное, на лбах у некоторых явственно проглядывались волдыри или рытвины язв, складывающихся в странную фигуру... три круга и полосы, разделяющие их между собой.              — Зестальд, если то, что я вижу — не бред сумасшедшего, то что это, во имя науки, такое? Это дело рук слаанешитов?       — Нет... никак нет, сэр... — хриплым голосом прошептал де Лум, хватаясь пятернёй за лицевую бронепластину и до скрежета сжимая её механическими пальцами, едва сдерживаясь от позорного стона отчаяния. — То, что мы видим — пришествие Чумы. И это не предвещает ничего хорошего...       — Что ты имеешь в виду? Насколько всё плохо? Эти зомби — их можно убить или как-то остановить? Да говори же ты, капитан! Это приказ! — рявкнул Командир, звонко ударяя Зестальда в броню на груди. Гвардеец тряхнул головой и как будто очнулся.       — Когда-то очень давно я сталкивался с таким. Точнее, даже не я, а один мой знакомый... Память подводит, уже не скажу, где именно и кто... Разве что, рассказ был не из тех, которые травят за стаканом амасека или чашкой танны. И подробности там были... не застольные, мягко скажем. — Капитан Гвардии обвёл взглядом жилые помещения, где сейчас расположились его солдаты, так и не снявшие броню, и тяжело, со свистом выпустил воздух из лёгких. — Если вовремя не изолировать заразу и не создать карантинную зону — она быстро распространится по планете. И тогда, возможно, случится то, о чём я предпочёл бы не думать...       — Изложи свои размышления о размере задницы, в которую мы попали, кратко. Мне надо начинать думать о том, как вытащить нас отсюда.       — Размеры, сэр? — немного нервно хмыкнул Зестальд. Как офицер Гвардии он не имел права показывать свою слабость на виду у всех. Но удерживать хорошую мину при плохой игре, когда вокруг творится то, что ты мог бы увидеть лишь в своих кошмарах... С каждым часом всё труднее. Махнув рукой, он обвёл ею вокруг. — Мы на одном из уровней этой задницы. Город завален трупами и густо населён людьми. Миллионы уже инфицированных или потенциально больных — вот вам и вся ситуация. Слаанешиты, скорее всего, изолировали город, преграждая путь вероятным беглецам, но толку-то? Вскоре мы окажемся меж двух огней: демоны и культисты слаанешитов по одну сторону, Чумные зомби — по другую. Сил на полномасштабную борьбу с заражением у нас просто нет. Есть какие-то идеи, как нам действовать? Потому что я совершенно не отказался бы от парочки.       — Вариант «уносить ноги», я так полагаю, не сработает? — вклинилась в разговор пока что не назвавшая своего имени девушка, нависнув над капитаном сбоку. Тот лишь мрачно покосился на неё, слегка отодвигаясь в сторону.       — Нет. Да и каким образом? Большая часть тоннелей заблокирована, город в осаде, на нас, скорее всего, уже идёт армия еретиков с другой части планеты и это всё — с нами посреди фрагового эпицентра событий. У меня есть очень большие подозрения, что этот город-улей — не единственный, где произошла вспышка. Можно лишь надеяться, что зараза не успеет распространиться на леса с этими тварями...       — А что, собственно, не так с лесами? — задал вполне закономерный вопрос Командир. — Что там водится?       — Проблема в том, господин, что Чума — не совсем простая зараза... Это порча нечистых сил, и она часто проявляет себя не как вирус, а как варповщина. Ну, наверное...              Гвардейцы же, в отличие от того, что Рик мог бы представить, не паниковали. Они даже не особо показывали своё беспокойство, лишь немного напряжённее, чем раньше, обсуждая новость. Кажется, их коллективная вера в то, что он их вытащит, в своём укреплении перешла какую-то черту, за которой солдаты уже перестали применять здравый смысл или логику, смотря на своего невольного командира. Они просто верили, что он может что-то сделать. Капитан, именуемый ими Командиром с большой буквы, пробежался взглядом по показателям костюмов и потёр пальцы друг о друга. «Задача сложная. Но если получится восстановить работоспособность транспортника...»       И всё же, обманывать себя он не спешил. Что бы ни было на той подземной базе, которую они давно оставили позади — это что-то находится в Сальтоцитусе. По крайней мере, всё указывает на то, что это единственное место, где это «нечто» стали бы прятать в осаждённом городе. Твердыня, которой суждено пасть под натиском Хаоса, всё ещё держалась... и там требовалась их помощь. Но город, де-факто, уже пал. С одной стороны — культисты Слаанеш, которые зачищают и подготавливают плацдармы для вторжения основной армии. С другой — зомби и заражённые с культистами Нургла, которые могут быть абсолютно где угодно. Возможно, даже среди ещё потенциально здоровых, но не подозревающих о своей болезни... Самое страшное было, скорее, то, что заражённые могут отвергнуть веру в Императора и принять тёмное благословение разложения, лишь только чтобы избежать боли и страданий.              — Я не живу на этой планете с рождения, как вы понимаете, сэр, — продолжил Зестальд, присев у стены. Людям нужна была передышка перед следующим рывком. Тем более, они и сами не знали, куда надо идти. Вариантов было мало... — Но легенды аборигенов и документы говорят об этой фраговщине достаточно, чтобы ноги моей там не было без приказа. Если среди гигантских деревьев и не обитает достаточно тварей, чтобы назвать любое достаточно большое скопление растительности отдельным, маленьким «миром смерти», то ситуация крайне близка к таковой.              Зестальд на секунду обернулся в сторону Марека, но тот помогал солдатам настраивать свои бронекостюмы и успокаивал Духов Машины. В своей сосредоточенной работе техножрец был очень похож на механизм, которым в той или иной мере и являлся, но де Луму хотелось верить, что им руководит что-то, кроме желания поближе узнать эти дурацкие технологии и принести их на блюдечке своим магосам... Капитан решил не мешать ему делать свою работу и продолжил свой рассказ.              — По рассказам очевидцев, в лесах обитают существа, для которых человек — не более, чем муравей на сапоге для нас. Неведомые Хозяева Лесов, своими телами создающие живые холмы в десятки километров диаметром, по легендам и являются причиной произрастания таких гигантских деревьев, создающих своеобразное покрывало над ними и своими... отпрысками. Возможно, не более чем легенда, но поджилки холодит одна мысль о том, что такие существа могут поддаться порче нечистых сил. Да и тварей поменьше там тоже хватает... змеи, пауки, летучие, ползучие и ходячие твари всех размеров и расцветок: от самых крохотных, способных своим ядом отправить человека к Золотому Трону за один укус, до уродов размером с танк, для которых бронетехника — не более, чем конкурент в борьбе за территорию. С ними и в живом-то состоянии справиться — то ещё испытание Императора, а вот если они умрут и станут невосприимчивы к боли и большинству повреждений...       — Почему тогда не проводились зачистки? Или я ошибаюсь? — поинтересовался задумавшийся Командир. Зестальд посмотрел на него, едва удержавшись от снисходительного смешка, но резко взметнувшуюся вверх бровь он не удержал. Благо, тот не обратил на это никакого внимания.       — Зачистки? Да бросьте, господин, какие зачистки? Эта планета находится на периферии уже очень-очень долгое время. У местных властей не было ни средств, ни желания зачищать абсолютно всё. Участки с самой плодородной почвой на нашей стороне планеты, конечно же, зачищались, обеспечивая нужды населения в пище и давая огромные количества продовольствия на экспорт. Про обратную сторону планеты ничего сказать не могу, помню только в общих чертах то, что там и земля была менее пригодна для земледелия, и твари поагрессивнее. Более того, если бы началась полномасштабная зачистка планеты от ксенотварей это привлекло бы внимание по нескольким причинам. Зачем выделять столько денег на очищение никому не нужной фраг знает какой по специализации планеты? Но опять же, я здесь не так давно, могу что-то упустить.       — Ладно. По такой логике, внимание должен был привлечь дежурный флот, который куда-то, как ты говорил, пропал после начала Варп-шторма. А потом жахнуло восстание культистов, что вот уже совершенно не странно, и началась полномасштабная война. Меня очень сильно беспокоит то, из-за чего началась вся эта катавасия. Что за артефакт сейчас в Сальтоцитусе? И на что пойдут хаоситы?       — Сэр, не хочу вас разочаровывать, но Хаосу не всегда нужны объективные причины для начала резни, — резво помахал рукой в воздухе Зестальд. Всякий раз, когда мужчина уставал, ему нужно было дать разрядку нервной системе, и это выливалось в бурную жестикуляцию. Хотя сейчас он всё ещё держал себя в руках. — Это ведь хаоситы...       — Хаоситы... А мне кажется, просто люди, — пробубнил себе под нос Рик и обернулся в сторону девушки, кивнув ей, после чего они вдвоём отошли, обсуждая план прорыва.              Зестальд же откинул голову на стену и закрыл глаза. Видит Император, они продержатся в испытаниях, ниспосланных Им на их головы. Но какой ценой?