Цветы жизни

Несмотря на внешний уют, столовая Эйхорста была какой-то холодной и безжизненной, в ней царила идеальная чистота, что показывала хозяина как педантичного и чистоплотного человека, ну, почти человека. Томас был ещё тем педантом, который счищал любую пылинку со своего костюма. Жилище полностью соответствовало внутреннему миру его обладателя. Огромный дубовый стол стоял посреди комнаты, и отвлекал внимание от остальных вещей. Возле него находились стулья, из того же дерева, с высокой спинкой и тонкими подлокотниками. Середина спинки и самого сиденья были обиты серой тканью, с фиолетовым узором. Под столом и стульями лежал ковер. Все это время, пока Лилит и Томас шли по коридору, девушка пыталась вырвать свою руку, это ей удалось только тогда, когда они уже зашли в столовую. Эйхорст полуулыбался, как и всегда, смотря на выражение лица гостьи. Та засмотрелась на большое количество блюд, стоящих на столе, и пахнущих просто превосходно. Она перевела взгляд на Томаса, задавая немой вопрос. — Прошу, проходи.- он указал Лилит на стул, который предназначался для неё, девушка криво улыбнулась, но села на совершенно другое место, прямо напротив Эйхорста.. — Хорошо.-коротко хмыкнул немец, садясь за стол.— Ну-с, я не собираюсь морить тебя голодом, так что ешь…-он указал рукой на блюдо. Это была дорада, украшенная креветками и листьями салата. — Я не люблю морепродукты, Томас. Так что прости. - Лилит скучающе сидела на своём импровизированном троне, в её взгляде можно было прочесть волнение. Ее глаза бегали по комнате, однако нигде не цеплялись. Она облокотилась на спинку кресла и скрестила руки на груди. — Вот значит как, признаюсь честно, я тоже их не люблю. Мне неприятен вкус, я будто чувствую этот соленый привкус морской воды у себя на зубах, мерзко. Куда больше мне нравятся фрукты.— Эйхорст наколол на вилку кусок арбуза и отправил его в рот. Зрелище это было странное, даже провокационные. Строгой, который ест обычную человеческую еду, при этом с таким нескрываемым удовольствием… — О, а я предпочитаю мороженое, ну или бургер...- сказала Лилит, приподняв голову. Под темными глазами были не маленькие такие синяки, что маскировались под косметикой, которой были на лице немало. Девушка со звуком встала, и пошла по направлению к нацисту, который все также ел. Это не удивляло розоволосую. Она уже могла лицезреть таких как он, вампиров, поедавших обычную, человеческую еду. Вообще она видела разных вампиров, кровожадных и милосердных, озлобленных на своего «отца», который обратил их, и благодарных ему за свою новую жизнь. Лилит понимала их, вернее, могла понять. У большинства попросту не было другого выхода. Возьмём того же Томаса, он был комендантом «Треблинки», влиятельный, опасны, вынуждающий считаться с его мнением, человек. Он решал кому жить, а кому стоит пойти в утиль, он чувствовал себя Богом, но был ли он им на самом деле? Мог ли он управлять людьми так, как он сладостно говорил об этом? Нет, несмотря на внешнюю внушительность и силу, он был слаб. Его раздражало то, что Сетракян говорил про капитуляцию Германии, не потому, что этим еврей его задевал, а из-за страха. Да такого банального и примитивного чувства. Которое, в этот момент, так ненавидит Эйхорст, и считает чуждым для себя. Но кем он был без звания? Никем. Закомплексованный мальчик, продающий радиоприборы. Мужчина, которого отвергла его первая любовь. Человек, которого унижали окружающие. Он не состоялся на личном фронте, но у него была его работа, без которой он не мог существовать. И даже через восемьдесят лет, Томас до сих пор не избавится от некоторых своих привычек, что были выработаны им в те времена . Когда слова Сетракяна сбылись, немец поджал хвост и сбежал в леса Польши, там он и узрел Хозяина: огромного, могущественного стригоя, чьи глаза светились пламенем. Он нашел нового лидера, куда лучше Гитлера. А кого увидел Хозяин? Мужчину, в руках со шнапсем и пьяными глазами. Он не был, тем, кем так хотел казаться, даже сейчас, став практически элитой стригоев, он остался все тем же трусом, как тогда, в далёком сорок четвёртом. Лилит садится рядом с немцем, она пристально изучает его. Замечает каждую деталь, каждую капельку гримма , умело скрывающий настоящее облисие Эйхорста. Сам же немец, привыкший к вниманию в свою сторону, откладывает вилку и нож, протерев рот салфеткой, он повторно полуулыбается собеседнице. Его голубые глаза живо горят, смотря на нее. Но в них нет отражения, лишь насыщенный голубой цвет, укрощающий немолодое лицо. — Ты о чем-то хотел спросить меня? -он ведет голову чуть в лево, выпрямившись. Осанка у немца превосходная, движения выточены, и нарочито мягкие, как голос. — Да, когда я смогу увидеться с Хозяином- Лилит кладет запястья на стол. Томас замечает небольшие шрамы по обоим рукам. Они были разной длины и ширины, некоторые кривые, другие же идеально ровные. Стригой решил пока об этом не говорит, ни до этого. Хотя это его немного заинтересовало. — Когда Хозяин захочет, он поговорит с тобой, а пока ешь.- он небрежно бросает салфетку в тарелку, на которой лежат фрукты. Салфетка мгновенно впитывает сок, и становится легко рвущейся и прозрачной. Лилит завороженно глядит на нее. Так же происходит и с людьми: их красота и молодость увядает, подобно впитывающему соку в салфетку, проблемы, что впиваются в человека с каждым годом его жизни. И в конце своей жизни люди, впитавшие все горести и невзгоды, умирают. —Я не могу ждать, пока он оторвет свой зад и соизволит спуститься ко мне! — девушка начала закипать, она говорила это спокойно, но столько яда в голосе Томас не слышал давно. — Тише, не гневайся, — Эйхорст кладет свою руку на запястье девушки, и по-хозяйски поглаживает его. Нежно водя кончиками пальцев по коже. Кожа хоть и молодая, но из-за шрамов, поверхность ее шершавая и неровная. Собеседница теплая, от нее исходить человеческий запах, но что-то перебивает его. Что-то мертвое. Лилит с омерзением посмотрела на улыбающегося немца, и гнев, прикрытый за маской спокойствия, диким вихрем вырывается из глубины души. Лилит терпеть не могла , когда к ней прикасаются незнакомцы, которым и был Томас. Она не любила тактильные ощущения, можно сказать побаивалась их. Прикосновения сближают людей, дают им ощущение теплоты и защищенности. Лилит же сторонилась этого. — Убери от меня свои руки! Не смей трогай меня!— розоволосая вырвала свои руки, и схватив нож со стола, приставила к горлу Эйхорста. Она сама не ожидала от себя такое, но прекращать явно не собиралась. Сам стригой не ожидал такого поворота и лишь с непониманием и удивлением смотрит на милое лицо девушки, сейчас. В её тёмных глазах сверкает красный огонёк, такой же как у Хозяина. Сейчас она было очень похоже на него, только оболочка была красива, не изуродована как у Мастера. Но не душа. Искореженная, давно потерявшая хоть какой-то человеческий облик, существо жаждущее лишь одного— встречи с Хозяином. Да, Лилит попыталась вести себя как человек, была достаточно мягкой по натуре. Но ее истинное отличие прорывалось скозь, заставляя глаза бегать в поиски помощи. Ушли секунды на то, чтобы Томас обдумал план освобождения, он ногой сбивает стул розоволосой, от подобного движения громоздкий трон с шумом падает, потащив за собой и Лилит. Эйхорст удовлетворительно хмыкнул, и в миг присев на корточки, резко берет девушку за горло. — Ты, тварь, ещё и указывать мне смеешь?! Я пригласил тебя на этот ужин, а ты ещё и грубить вздумала? Неет, так, милочка, не годится. Вы с Датч решили меня вывести сегодня?- На этот раз металл приставлен к горлу Лилит, ещё пару миллиметров и он коснётся ее горла. Тогда она решила урегулировать конфликт, Лилит подняла руки вверх, как тогда, давая понять, что она сдаётся и противоправные движения можно прекратить. Мужчина на это лишь подмигнул и свободной рукой, поправил прядь волос, упавшей на бледное лицо. — Так-то лучше.-протянул Эйхорст, убирая острие. Лилит резко поднимается. Она прекрасно понимает, что в этой ситуации она бессильна, и это гнобит ее еще больше. — Ты всего лишь кусок трупного мяса, которому, по счастливой случайности, доверился Хозяин. И если ты думал, что мы будем с тобой мило болтать, то это твоя величайшая ошибка в жизни. Видно, даже став тем, кем ты являешься, ты остался все таким же мелочным и тупым куском дерьма.- Сщуренно, произносит речь Лилит, беря бокал вина в руки и залпом осушая его. — А в тебе нет ни доли уважение к окружающим, что не делает тебя человеком, на которого ты так пытаешься быть похожей. Наша общая проблема, мы пытаемся сохранить лишь человеческую внешность.- Эйхорст садится на стул, внеочередной раз расстегивая пуговицу на пиджаке,- но давай будем честными, мы уже не люди. Черви, что живут в нас искажает не только внешности; но и нашу, как это не предсказуемо звучит, душу. Ты можешь сколько хочешь говорить о том, какая ты человечная, но нет. Ты монстр, и мечта среди людей тебе нет, ты другая.- он улыбается одними уголками рта, глаза немца блестели в свете тусклых ламп. Улыбка как у лисы, которая хочешь перегрызть шею петушка. Вроде и милая, дружелюбная, но чужая, и ощущается в ней угроза, делает ее еще более приторной. — По крайней мере я качественной косметикой пользуюсь, что нельзя сказать о тебе. Откуда вообще ты ее достал? Если хочешь, могу тебе подогнать отличную пудру. — Эйхорст медленно перевел взгляд на лицо собеседницы, как всегда его скучающий взгляд выражал снисхождение и спокойствие. Однако, чуть ощутимой раздражение никуда не ушло. Она была ослаблена, но готов нанести удар в любую минуту. Томас это прекрасно понимал, в голове его уже были множество планов того, чтобы предотвратить нежелательные ситуации. Лилит сдержала паузу, она уже не смотрела на Томаса, ее глаза рассматривали камин. Она скрестила руки на груди:- Знаешь, Томми, не ври хотя бы себе. Ты никогда не был уверенным в себе. Да, ты носишь итальянские костюмы, немецкую обувь, покупаешь дорогую мебель в своё милое стригойское гнездышко, но без них ты все тот же мальчик с радио. Не обманывай себя. Лилит легко села на стул, закинула ногу на ногу, и откинула длинные волосы назад. Безразличие, единственное чем блестели ее глаза. В них уже не было раздражение, не было огонька азарта, ничего, прям как у самого стригоя. — Я не намерен с тобой дискутировать, Лилит. А что касаемо хозяина, я не хочу, конечно, убивать все твои надежды, но, возможно, он с тобой вообще не встретится.- парировал Эйхорст, изображая сожаление. Играть он умел просто отлично. Он задумался, каким бы он был прекрасным актером. Превосходным, умеющим вживаться в свои роли. Циничный немец, преданный слуга, кровный враг, человек с восковым лицом и многие другие. Вся его жизнь состояла из ролей. —О, не знала, что Хозяин стал таким застенчивым, не бриться ли?- засмеялась девушка. Смех мгновенно разнесся по всей комнате, отдаваясь эхом в коридоре. —Нет, -сковь зубы проговорил Эйхорст, накалывая кусок мясо. Оно со шмякающим звуком упало на тарелку Томаса. Было мясо прожаренным лишь на половину, внутри оно было сырое, и с кровью. Немец смаковал каждый кусочек, запивая вином. Жалкая пародия на человеческий ужин, как и маска, которую он делает каждый день. — Мне обязательно находится здесь с тобой? Я бы хотела обратно к этой…ну как ее там… Датч. Точно Датч!-воскликнула девушка. —И зачем же? Знаешь, ты не такая плохая собеседница. Во всяком случае лучше чем никто.-Томас даже не смотрел в ее сторону, он продолжал поглощать свой кусок мясо. Лилит было плевать на Датч, просто времяпрепровождение с Томасом ее, уж точно радовало куда меньше. — Ну да. Согласна, думаю одиночество это утомляет…- задумчиво произнесла Лилит. — Я с тобой в корне не согласен.- Немец вновь кладет свою ладонь на ее. Лилит не успевает убрать ее. Ком, что подступил к горлу, не давал ничего сказать. Она лишь с гневом смотрит на немца. —  Ну как знать. Учитывая мой характер я не останусь одна, Эйхорст. И еще, руки убери, я же не твоя собственность .- прошипела выделив последнее слово . Ее руки дрожали, но не от страха или холода, а от гнева. — Пока что ты у меня, а все то, что находится у меня, принадлежит лишь мне. Поэтому и ты, и Датч-мои, и делать я с вами буду то, что захочу, ну крайне мере с Датч. Ты, к сожалению, еще нужна Хозяину, но не думай что тебя это спасет, душа моя.-Эйхорст в наглую берет второй рукой Лилит за подбородок, та выдергивает его, и почти срывается. Вначале пытается что-то сказать, но потом сдерживает себя, и также сдержанно улыбнувшись, кладет свою ладонь поверх немца. На его лице пробегает победоносная улыбка. — Знаешь, Томми, меня называли по-разному, но более мерзкое обращение,- на этом слове она вонзает свои ногти в ладонь Томаса, тот дергается от внезапной боли. И пытается вырвать руку, — чем твое я ещё не слышала.-Она сама отпускает, мужчина резко убирает свои конечность, на которой остаются следы о ногтей, и смазанный грим показывает реальный цвет кожи стригоя. — А в тебе все-таки осталась человеческая натура, ты до сих пор оскарбляешься, но мне интересно одно, на долго ли это?— на последнем предложении он усмехнулся, смотря прямо в глаза девушки напротив. — Посмотрим, Томас, кто кого сломает…- девушка улыбается хищной улыбкой, теперь в глазах ее видится лишь азарт. Она наливает себе в бокал вино, и берет его, смотрит на Томаса. Тот, поняв что ей нужно, подносить бокал к ее. Они громко чокаются и отпивают. В камине, что стоит позади Эйхорста, языки пламени танцуют танго. Прекрасный вечер, насыщенный. Азартное настроение лишь добавляют шарма.