В моем мире слишком много правил

- Где Сашкина комната, ты знаешь, - сухо выдала я Соколову еще на пороге, давая понять, в каком направлении ему нужно сейчас исчезнуть и не крутиться у меня перед глазами. - Знаю, - с усмешкой ответил он, определенно не рассчитывая на сопровождение. Впрочем, того и не желая. Не скрывая своей заинтересованности, Родион смотрел то на меня, то на Яна, что я почувствовала себя экспонатом в музее. Ощущение усиливалось и тем фактом, что бабушкин сосед просто смотрел, но ничего не спрашивал. Все-таки с экспонатами не разговаривают – люди могут не понять. - Что? – тихо поинтересовалась я, косясь на Родиона. Ведь его буквально распирало от желания о чем-то спросить, но он упрямо молчал. - Ничего, - улыбнулся тот и потрепал меня по голове, спеша убрать руку, пока я ее не оттяпала, а так мне осталось довольствоваться лишь хмурым взглядом и демонстративным фыракньем. Что еще за вольности? Пока я приглаживала волосы, в коридоре вновь возник Женька, определенно спасаясь от общества бабушки, которая умела использовать людей и не испытывать при том мук совести. - И ты тут, - с обреченной насмешкой вздохнул Ян, скосившись на Женьку. Его Соколов не любил. Наверное, исключительно потому, что Женька был моим другом, а все, связанное со мной, Соколов хронически не переваривал. Впрочем, Женька отвечал ему взаимностью и особо не страдал на тему неприязни к нему со стороны Соколова. Только в его присутствии друг как-то тушевался, словно признавал чужое превосходство. Меня это слегка раздражало, а вот Соколова явно забавляло. Ян, сняв обувь, проследовал в направлении Сашкиной комнаты, не забыв при том задеть Женьку плечом. Слегка, без явного напора, но с определенным намеком. В прихожую из кухни выглянула бабушка, явно заинтересовавшись, куда все подевались. Ян коротко и вполне официально с ней поздоровался и невозмутимо скрылся за дверью комнаты брата. С появлением Соколова летний зной на улице показался чем-то сказочным и желанным. Зная Сашку, можно было с уверенностью сказать, что его десять минут могли перерасти в двадцать, а то и вовсе увеличиться в несколько раз. - Родечка, помоги мне, пожалуйста, - пропела бабушка, окинув нас недовольным взглядом. И Родечка без лишних вопросов, но с дежурной улыбкой на лице поспешил ей на помощь. Я вот не знала, над чем там бабушка колдовала, впрочем, и не хотела узнавать. В данный момент, если я чего и хотела, так это сбежать из дома, где помимо одного чудовища по имени Клеопатра, временно обосновалось и другое, водившее дружбу с братом. - Погодь, я сейчас переоденусь, и мы уйдем, - сказала я Женьке, правда, мои слова дошли до ушей другого человека до того, как друг успел поинтересоваться, что на меня нашло. - Куда? – возмутилась бабушка. - Туда? – как бы пояснила я, кивнув в сторону двери. - У тебя гости! Куда ты можешь уйти? Не будь невоспитанной, - она поморщилась, словно Бонифаций сделал свои кошачьи дела в неположенном для того месте. - Это не мои гости, а Сашкины! Он скоро подойдет! – теперь настала моя очередь возмущаться и, возможно, даже врать, ибо «скоро» могло быть вовсе не скоро. - Мои гости уходят со мной. - Все равно, - отрезала бабушка. - Будь добра, останься, пока Саша не придет. И отнеси мальчику что-нибудь попить, а то на улице слишком жарко. Женька глупо хихикнул, а потом выдал: - Ну, ты тут развлекайся, а я пошел. И не дай скучать этому… Он не договорил. - Куда намылился? – я схватила его за локоть. – Срок будешь мотать со мной. Когда я вошла в комнату вместе со стаканом сока, холодившим пальцы. Ян кривил губы в усмешке, явно слышал бабушкины нравоучения. Ему наверняка было не особо приятно находиться рядом со мной, однако, ситуацию менял тот факт, что делал он это мне назло. Интересно, сколько в нем вредности? Девяносто девять процентов от массы тела? Или, нет, все сто. Мы никогда не ладили, с первого дня нашего знакомства. Изначально с ним не ладил и Сашка, но потом они умудрились найти общий язык и вообще спеться в лучших друзей. Думаю, что именно с легкой руки Соколова Сашка сильно изменился: стал ухлестывать за девушками, меняя их, как перчатки, и искать всяческих приключений на пятую точку. Как говорится, с кем поведешься… И возраст с гормонами тут ни при чем. Женька, к примеру, так себя не вел. Как ни странно, но протянутый ему в пренебрежительном жесте стакан Соколов без лишних роптаний и ехидных комментариев на тему подмешенного яда принял. - Думал, что не предложишь, - все же не сдержался он, глядя на меня снизу вверх, пригубив сока. Далее Соколов сделал то, чего я не ожидала. Он похлопал по дивану рядом с собой, явно приглашая меня сесть рядом. Я ему собака, что ли? Эдакий ручной мопс? Думает, это смешно? Наверняка ведь задумал какую-нибудь подлянку. Даже не исключено, что обольет меня тем же соком, а потом скажет, что сама виновата. Потому, от греха подальше, я демонстративно села на стул у письменного стола напротив того самого злополучного дивана, который облюбовал Соколов. Женька, просочившийся следом за мной, нерешительно топтался рядом, делая вид, что рассматривал рисунок на обоях. - Садись к Яну, - невозмутимо откликнулась я. Будет знать, как пытаться бросить меня в столь неприятной ситуации. Правда, Женька тут же капитулировал, сославшись, что ему нужно попудрить носик. Так и сказал, чем вызвал очередную кривую усмешку Яна. И мы остались одни. Молчание затянулось не то, чтобы неловкое, а вполне ожидаемое. Нам совершенно не о чем было говорить, да и желания поддерживать светскую беседу о погоде и прочих мелочах жизни никто из нас не выказывал. Впрочем, любая пауза доходит до момента, когда просто нужно что-то сказать, а то повисшая в воздухе тишина начинает буквально давить и действовать на нервы. - Что-то Сашка долго не идет, - пробурчала я, глядя куда-то в сторону, но только не на Соколова. - Ага, - без особого энтузиазма откликнулся Ян. А затем он уставился на меня, и я пожалела, что подала голос. Теперь я чувствовала себя не экспонатом в музее, а бактерией под микроскопом. - Хочешь что-то сказать? – не выдержала я, воззрившись в ответ на Соколова, а тот даже не соизволил отвести глаза. - А тебе больше делать нечего, как со мной сидеть? – вопросил он. Разумеется, ему не нравилось мое общество, что, собственно, было весьма и весьма взаимно. - Это воля бабушки, а не мое желание, - будто он не знал. - Уж, поверь. - А дома в каникулы тебя тоже бабушка сидеть заставляет? – ухмыльнулся Ян, по-хозяйски положив руку на спинку дивана. – Шура рассказывал, что тебя не вытащить из дома. Я нахмурилась, а какое ему дело? - Нашла бы себе уже парня, что ли… - скривился Ян, а мне ужасно захотелось пойти в комнату, взять Клеопатру и научить ее летать, путем придания ей ускорения. И заодно научить приземляться прямо на Соколова, точечно. Этакий паучий десант сатисфакции ради. - Хотя, кто на тебя позарится, - с пренебрежительной усмешкой добавил Ян. Желание запустить Клеопатру в воздух грозило перерасти в манию и таки претвориться в жизнь, несмотря на весь мой страх перед волосатой паучихой брата. - Сам себе парня найди, - фыркнула я. Разумеется, Соколова мое изречение задело, что читалось в потемневших от злости глазах. На то, впрочем, и рассчитывалось. Уж я-то знала, что одноклассник в детстве жутко переживал из-за своей смазливости. Видимо, не до конца пережил, спрятав детские страхи и обиды под кучей хлама, что зовется гордость и самомнение. Знаю, что играла подло, но по чьим правилам? Кто-то ведь определенно знал, что успехом у противоположного пола я не пользовалась, впрочем, его и не добивалась. Правда, я не ожидала, что Ян поднимется с места, чтобы преодолеть расстояние в пару шагов между нами. Соколов оперся вытянутыми руками на ручки стула, заставив меня буквально в вжаться в этот предмет интерьера. Внезапная близость столь неприятного для меня человека больше пугала, чем раздражала. Но я была бы не я, покажи это Соколову. Потому постаралась нацепить на лицо маску невозмутимости и спартанского терпения. - На что намекаешь? – поинтересовался он, а в глазах ртутью струилась злость. Ох, точно не к добру… Но что мне было терять? Да и что он мне мог сделать? - На что понял, на то и намекаю, - выдала я, глядя на него снизу вверх. Признаться, мне было не по себе, вот только сдаваться я не желала. В конце концов, пусть этот франт сидит молча. Не я первая начала очередную нашу свару. Впрочем, как и всегда. Соколов точно страдал от хронической неприязни ко мне. - Такой замечательный ты скорее найдешь себе парня, чем такая жалкая я, - наверное, надо было остановиться, но от молчания становилось и вовсе не по себе. И где, твою макаку, ходил Женька? У него диарея, что ли? – Ты ведь сам сказал, кто на меня может позариться… Крыть Соколову было нечем. Классический случай, когда собственный язык становился врагом под номером один. В мультфильмах в такие моменты между персонажами, что устраивали игру в злобные гляделки, треща, пробегал электрический разряд, а то и сверкали молнии. - Знаешь… - процедил Ян, слегка подаваясь вперед, но тут же отпрянул, ибо дверь в комнату распахнулась. На пороге стоял довольный жизнью Женька и вернувшийся таки Сашка. - Опаздываешь, – Соколов быстро переключился на последнего, а у меня сердце в груди ходило буквально ходуном. Сашка окинул нас многозначительным взглядом: - И что вы здесь делаете, а? - процитировал он уже ставшую классической фразу и при том хитро прищурился, а я прямо обомлела, поняв, на что брат намекал. Сегодня с моей легкой подачи Клеопатра точно должна научиться летать.