***
На второй день пришлось охотиться под дождем, что стало весьма затруднительно. Многие мелкие грызуны попрятались в свои норы. Выбор был не велик: голодать или питаться в обличии волка, отказавшись от человеческих стандартов. Сырое мясо не казалось столь ужасным на вкус, будучи оборотнем. Что касалось прекрасной белоснежной шерсти — она хорошо испачкалась. Пришлось провести время в реке, чтобы смыть всю гадость.***
Голод с каждым часом все рос. Сырая дичь не помогала насытиться. Особенно когда приходилось возвращаться в обличие человека. Отец предупреждал, долго находиться в звериной сущности опасно. Инстинкты, особенно в таких жутких условиях, могут взять верх над разумом, и вернуться к человеческой сущности будет чрезвычайно сложно. В итоге вечером Сиэль спал в своём человеческом обличии. И это было самое ужасное время. Холод пробивал до костей. Он свернулся калачиком, но уснуть так и не смог.***
Утром было решено отправится на охоту пораньше. Может, найдется дичь посытнее. Надежда не умирала. После ливня все было мокрым, а под лапами грязь. Пройдя простым шагом, велик шанс вновь испачкаться. Бежать за ланью, так удачно попавшуюся на глаза, особенно сильно увяжешься в грязи. Но голод побеждал. Плевать на чистоту, главное поесть. Сиэль почти загнал свою добычу в угол. Ей не выбраться. Но случилось непредвиденное: он угодил в особо грязную лужу, в которой подскользнулся. Всего секунда. Дикая боль пронзила бок. Омега взвизгул, когда понял, что напоролся на острый камень. Плакала его добыча. Да здравствует глубокое ранение. Мало оказалось замарать шерсть в грязи… теперь она стала пропитываться кровью. Сил практически не осталось. Он слишком сильно устал и был жутко голоден. Малое количество энергии привело к слабой регенерации. Почти как у человека. Сиэль перевоплотился обратно. В человеческом образе его рана была не менее ужасающая. Требовалось срочно промыть, иначе загноится. Счастье, что недалеко находилась речка.***
Сиэль с трудом добрался до своего ночлега. Голодный и с тяжёлой раной. В таком состоянии он долго не протянет. И об охоте можно забыть. Ближе к ночи, раненного и дрожащего от холода, Себастьян нашёл его. Почуял запах крови, а за ним и знакомый запах. А как только увидел жениха, сердце его сжалось. Никакое раздражение не могло взять верх над жалостью. Подобравшись ближе, черный волк устроился рядом и тихо заскулил. — Тебя тут только не хватало… — устало прошептал Сиэль. Сил ругаться не осталось. Тёплый язык коснулся щеки. Затем холодный нос стал пробираться под одежду, убрав преграду в виде руки. Что-то предпринимать у омеги так же не осталось сил. А как только альфа разглядел рану, стал осторожно ее зализывать. Пару раз омега шикнул от боли. Он хотел сказать что-то колкое, но сознание от потери сил потихоньку ускользало. Все, что он запомнил в ту ночь, как альфа вернулся в человеческий облик и поднял его на руки, осторожно к себе прижимая.***
Проснулся омега в относительном тепле. Бок все еще болел, но не так, чтобы морщиться при каждом движении. И первое, что он заметил при пробуждении — находится не там, где засыпал. Пахло хвоей и, кажется, какими-то ягодами. Что-то мятное. Укрыт он был курткой, явно не своей, а под ним была теплая кофта, служащая для более удобного лежания. Осторожно приподнявшись, Сиэль стал осматриваться по сторонам. Смутные воспоминания закрадывались в голову. Кажется, его отыскал женишок. Стыд-то какой. Чуть не умер на глазах этого альфы. Показал свою слабость. Недовольство на самого себя и тихое мысленное ворчание в голове оттеснил съедобный запах. Мясо! Жаренное! Омега невольно сглотнул. Желудок дал о себе знать. Дико хотелось есть. Но и попросить выше его гордости. Будет еще что-то просить у альфы, из-за которого и оказался в изгнании… — Иди сюда, ходячее несчастье, — позвал Себастьян, сидя к омеге спиной. — Я слышу завывание твоего живота. Сиэль еще больше насупился. Не пойдет. Упрямство в одном месте заиграло. — Если не поешь, не наберешься сил. А без них не залечишь рану. Подхватишь инфекцию. Так что засунь свою гордость куда поглубже и вылезай. Мне не нужна твоя смерть. — Зато станешь вновь свободным альфой, — проворчал омега. Он все еще искал подвох. Не доверял после ссоры своему женишку. — Или вылезаешь сам, или я вытащу тебя силой, — дал свое последнее предупреждение альфа, заканчивая жарить мясо лани. Той самой, которую не поймал Сиэль. Как бы Фантомхайв не хотел есть, сколько бы сил не потерял, подачки от альфы ему не нужны были. Сам добудет еду, когда вернётся в своё логово. Вот только спрашивать его никто не стал. Прошла минута. Прошло две. На третью пошло движение. Себастьян полез в укрытие, где и сидел гордый зайчик, поджав хвостик. — Упрямый, — устало выдохнул, беря омегу на руки. — Не смей меня трогать! — прорычал тот, сопротивляясь, несмотря на боль. — Вообще не прикасайся ко мне! И лучшим вариантом для Михаэлиса было — терпеть. Пусть он вел себя как сволочь, в этом признаться мог, но раздражать раненного омегу, к тому же ослабшего, не намеревался. На выходки Сиэля он никак не реагировал. Вытащил на свет и осторожно усадил на землю, получив несколько раз по голове. Пощечину и ту успел заработать, мысленно усмиряя внутреннего зверя. — Я отправляюсь к себе, — твердо заявил омега, очень медленно и осторожно поднимаясь на ноги. Ноги почти не слушались, перед глазами темнело от слабости, но упрямость побеждала любые недуги. Тогда альфа обнял со спины. Держал осторожно и достаточно крепко, чтобы не вырвались. — Перестань уже. С такой раной ты не долго проживешь, если не поешь. Охотиться ты не в состоянии. Хватит упрямиться. Просто поешь. — И слушать потом от тебя упреки? — Обещаю, что буду молчать о твоей неуклюжести, — позволил себе едва заметную ухмылку, усадив жениха обратно на землю и сам сел рядом. — Причем тут неуклюжесть? — устало вздохнул омега. — Приехав сюда, я только и слышу от тебя упреки, недовольства и прочее. Тарелок и уж тем более столовых приборов в лесу не отыскать, сколько не старайся. Но есть альтернатива: кора дерева, сверху накрытый помытый лист и уже сойдет за тарелку. Себастьян положил на него кусок поджаренного мяса и отдал омеге. — Уже больше года я обхожусь без секса. Это очень тяжело. Говоря простыми словами, у меня жуткий недотрах. Вернувшись в стаю, я надеялся хоть как-то снять напряжение, но отец дал запрет. Он сказал, что теперь, приведя жениха, я должен держать верность и вступать в половую жизнь исключительно с ним. А чтобы это сделать, нужно проявить ухаживание. Тогда я взбесился. Признаю, последние дни я вел себя как дикое животное. К тебе отнесся черство и предвзято. Мне жаль. Правда. — Извини, но я не готов растаться с девственностью, не находясь в уверенности, что об меня потом не вытрут ноги, — фыркнул омега, попробовав мясо. Вкусно. — Если отец дал запрет вступать с омегами в интимную связь, в дальнейшем ничего не измениться. Говоря проще, моя разгульная жизнь подошла к концу. — Только не жди, что после этих речей, я раздвину перед тобой ноги. Ты меня унизил. Просто ни за что обвинил в том, что я не делал. — Я уже понял, — как можно мягче ответил Себастьян и на этом заткнулся. Стоило только приступить к завтраку. Он, как и омега, тоже сильно проголодался. — Ты неплохо обустроился, — невесело усмехнулся омега, дожевывая свой кусок. Жареное мясо все равно вкуснее. — Не первый раз живу в лесу. Все ничего, но строить шалаш из веток и растений выносит мозг. — Был бы ты более сдержанный, ничего бы этого не было. — Жуй с закрытым ртом, а то подавишься. — Не подавлюсь. К слову сказать, утоление голода принесло силы и подняло настроение. И рана стала заживать. Сплошные плюсы. Себастьян, к тому же, уложил обратно в шалаш. Трехчасовой сон пошел больному на пользу. Боялся омега только одного — растаять от заботы вредного и противного альфы. Боялся поддаться на его уловки, как в городе. Отыскал, обогрел, накормил… спать уложил. Все это спасло ему жизнь.***
После пробуждения он стал чувствовать себя лучше. Одно плохо, не мог вернуться в обличие волка. И Себастьян даже объяснил почему. Все дело в задействованной регенерации. Уже на следующее утро рана должна затянуться, и чтобы не прерывать процесс, нужно оставаться человеком. А смена сущности отнимает энергию. Вот тогда и настала проблема. Его жених явно не позволит мерзнуть в холодную ночь… — Все из-за одной случайности, — вздохнул Сиэль. — Надо же было так поскользнуться и напороться на острый камень... — Разговариваешь сам с собой? — спросил альфа, забираясь к омеге в шалаш и прикрывая растением вход-выход. — Ворчу на свою неосторожность. — Заканчивай уже и давай спать. На улице быстро стемнело. Самая гуща леса, кроны деревьев скрывают свет солнца и луны. Но благодаря зрению оборотней, с темнотой проблем не возникало. И Сиэль мог увидеть, как альфа снимает с себя майку. Последнее, что осталось от верха. — А ты не замерзнешь? — удивился омега бесплатному стриптизу. — Раздеваюсь, чтобы тебя согреть. Отбросив майку, Себастьян лег рядом и прижал к себе жениха. — Чувствуешь? Температура выше тридцати шести. — Счастливый. А я сейчас не лучше обычных людей, которых ты презираешь. — Хватит ворчать. Просто обними, чтобы было теплее, — тихо ответил куда-то в макушку. А его руки, явно зажившие своей жизнью, стали гладить по спине. — Дурак. Сиэль прижался теснее. Из двух зол, он выберет это. Все же лучше, чем замерзнуть.