Лето со вкусом фанты

Сегодня мне пришлось наведаться в Куинс, потому что только там была нужная автомобильная деталь, которая внезапно понадобилась в автосервисе моего отца. Сколько я себя помню, папа всегда возился с машинами в гараже дедушки, что-то ремонтировал и не всегда за деньги. Этот бизнес у нас семейный, чуть ли не перед Второй Мировой войной наш предок открыл автосервис в Бруклине. Я вышла из метро и сразу встала на скейт. В городе стояла удушающая жара. Я только недавно покинула дом, а уже выпила больше половины воды из бутылки. Ловко лавируя между людьми, я ехала по тротуару и пыталась словить хоть немного ветра. Когда я зашла в магазин, то наконец поняла, что такое истинное блаженство. Кондиционер так хорошо охлаждал воздух, что мне казалось, будто от меня пойдёт пар. Колокольчик на двери звякнул, что привлекло ко мне внимание продавца. Мужчина средних лет в очках лениво читал газету. Я вскинула брови, гадая, куда делся Джо, который всегда консультировал меня и давал всякие советы. — Что вам угодно, мисс? — он снял очки и лениво подошёл к прилавку. Мне очень не понравился тон, которым он говорил. Этот продавец, по всей видимости, не принимал меня всерьёз. — Мне нужна одна редкая деталь, — я достала листок, на котором записала название, но он даже не дал мне сказать. — Приходите со своим отцом или парнем, пожалуйста, — я нахмурилась. — Он-то наверняка знает её название. — Привет, Кэт, — из подсобки вылез Джо. — Прости, он у нас новенький. — Ничего, — я сразу же просияла и подошла к нему. — Давай, что там у тебя? Купив все, что нужно, и даже немножко задержавшись, чтобы поболтать с Джо, я снова вышла на раскалённую улицу. По пути к метро не было никакого тенька, а от зданий и асфальта исходил невыносимый жар. Я лениво отталкивалась ногой от земли, но все равно, казалось, не двигалась с места. Наконец я нашла раскидистое дерево, под которым встала и щедро облила своё лицо термальной водой из баллончика, немного облегчив своё состояние. Краем глаза я заметила толпу людей, которые смотрели на что-то, задрав головы кверху. Из интереса я подошла поближе и увидела полыхающее здание. Мне казалось, что жарче уже быть не может, однако здесь, рядом с огнём, было просто адское пекло. Я немного отошла, но все же мне было хорошо видно все, что происходило там, в горящих верхних квартирах. — Смотрите! — мужчина рядом со мной прокричал это так внезапно, что я чуть не выронила скейтборд из рук. — Там же Человек-Паук! Я подняла голову, и, чтобы лучше видеть, сделала руки козырьком. Действительно, Человек-Паук забирался по стене к верхней угловой квартире, где в окне на подоконнике стояла девушка. Её лицо было настолько бледным, что его было видно даже снизу. Питер посадил её к себе на спину как раз в тот момент, когда огонь буквально вырывался из окна. Он ловко спустился, доставив девушку на землю, где уже поджидали журналисты и всяческие зеваки, которые снимали все на видео. Человек-Паук осмотрел толпу и уже хотел уйти, как девушка, которая все ещё не хотела отпускать его, внезапно отогнула край маски снизу и поцеловала Питера. Мне показалось, что я слышала, как ухнуло моё сердце. Весь мир как-то совершенно внезапно сузился до одной точки – меня. И пусть Питер сразу же ушёл под громкое улюлюканье толпы, но этого было достаточно, чтобы выбить меня из колеи. Схватив скейт, я буквально побежала к станции метро. В этот момент мне казался особенно ясным тот факт, что я совсем не та девушка, которая может привлечь Человека-Паука. Меня невероятно испугали собственные чувства. Они были такими новыми и яркими, что я растерялась. Никогда прежде я не выражала своих чувств к другому человеку, что, наверно, было неправильно. Это нечестно, если ты любишь кого-то и не позволяешь ему узнать себя. Но я не могла по-другому. А все из-за того, что я боялась любви, а в особенности того, что она делала со мной.

***

Вечером было прохладно. Я медленно вошла в автосервис моего отца, который, на самом деле, уже должен быть закрыт, однако папа иногда задерживался здесь до поздней ночи, когда хотел разобраться с особенно трудными случаями. — Пап? — было трудно перекричать громкую музыку, но у меня, кажется, получилось. — Кэти? — папа выкатился на специальной тележке из-под машины. — Ты уже пришла? — Ага, — я как всегда приветливо улыбнулась, хотя на душе скребли кошки. — Вот твой ужин. И мама просила вернуться до полуночи. — Ну конечно, золотце, — папа рассмеялся и вытер руки о какую-то тряпку. — Что тут у нас? Паста с грибами и ореховый пудинг? Невероятно, она всегда угадывает! Теперь, когда я услышала, как папа назвал меня «золотце», я улыбнулась абсолютно искренне. Вне всяких сомнений я любила своих родителей всегда, но в такие моменты я физически чувствовала, как в душе в районе груди разливается что-то тёплое и нежное. — Ты купила детали? — я кивнула. — Ты пока располагайся и можешь начать без меня, а я пока сбегаю за каким-нибудь соком в магазин за углом. Воспользовавшись отсутствием папы, я переоделась в старую футболку брата, которую он предлагал перевести на тряпки. В мастерской все ещё гремела музыка, но это даже как-то шло мне на пользу, потому что не давало всяким ненужным мыслям лезть в голову без надобности. Всегда, когда мне было гадко или грустно, я погружалась с головой в работу. Надеюсь, в этот раз это тоже сработает. Я легла на каталку на колёсиках и заехала под автомобиль. Клиент заберёт её уже завтра утром, поэтому придётся поторопиться. Хорошо, что тут почти нечего делать. Мне стоило насторожиться, когда я почувствовала запах гари. Сначала он был едва уловим, но со временем становился все острее и острее. В конце концов я выкатилась из-под машины, а затем на долгие минуты мастерская стала для меня персональным адом. Когда раздался первый взрыв, меня отнесло к противоположной стене. Тело врезалось в огромный стеллаж с деталями, которые посыпались на меня сверху. В первые секунды я ничего не понимала, только чувствовала огромное давление в грудной клетке и ощущение, что из меня вышибли дух. Мне удалось встать на колени и откашляться, я попыталась встать и побежать, но голова кружилась и мне было трудно увидеть хоть что-то перед собой. Одно я видела точно – пламя. Оно охватило всю мастерскую, автомобили горели тоже, распространяя едкий запах жженой резины. Когда мне удалось встать, то тут же раздался второй взрыв, от которого начал обваливаться бетонный потолок. Я не могла бежать, в голове набатом била мысль, что если я сейчас не сделаю хотя бы шага, то непременно умру. В конце концов я, собрав все силы, медленно начала двигаться в сторону предполагаемого выхода, но потолок, не выдержав того самого последнего взрыва, обвалился прямо передо мной. Его часть упала и на меня. Внезапно я ощутила такую сильную боль в спине, которая была в тысячу раз хуже, чем та, что настигла меня на крыше. Это была агония. Такое ощущение, будто в позвоночник втыкают сотни игл. Я молила о том, чтобы потерять сознание, казалось, только это может мне помочь. Я очень боялась, что снова сломала позвоночник, однако боль была настолько сильная, что заглушала все мысли. Кто-то нашёл меня, стонавшую и кричавшую от боли, всю в крови, под обломками бетонного потолка и смог вынести наружу. Я не могла увидеть его лица, почувствовать прикосновения, потому что боль была настолько невыносимой, что мне казалось, что меня выворачивают. Мне запомнились только два цвета: синий и красный, а потом белый и зелёный, потому что меня погрузили в карету скорой помощи. Агония, скорее всего, длилась несколько минут, но для меня они растянулись в вечность. Я плакала, умоляла проверить врачей состояние моего позвоночника, вколоть мне обезболивающее или хоть как-то усыпить. Мастерская горела, так я тоже, просто пламени никто не видел. Все смешалось в одно кроваво-красное пятно для меня. Наверняка я кричала очень громко, однако я слышала лишь какое-то бульканье, словно вокруг меня толща воды. Когда я поднесла руки к ушам, то могу поклясться, что чувствовала кончиками пальцев кровь. Это испугало меня настолько сильно, что у меня началась самая настоящая истерика. Отчётливо чувствовалась на лице и теле кровь, но все это отступало перед тем ужасающим ощущением, когда не чувствуешь ног. В конце концов мой организм сдался, и я потеряла сознание. Последнее, что я видела – это потолок реанимации и кислородная маска на моем лице.