Лето со вкусом фанты

Мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Обнаженная грудь тяжело вздымалась, перед закрытыми глазами плясали разноцветные круги. Я была не в себе. От рядом лежавшего Питера исходил такой жар, что, казалось, коснись я его снова, то непременно останется ожог. Внизу живота сладко тянуло, но у меня больше не было сил даже пошевелиться. Все же через несколько минут я перевернулась на бок, чувствуя голой спиной холод из приоткрытого окна. Мы смотрели друг на друга, будто возрождая забытые черты наших лиц. Глаза Питера лихорадочно блестели, его лицо было прекрасно в холодном свете уличных фонарей. Он был прекрасен. На его шее было множество следов от моей помады, да что уж на шее, везде. Мне так не хватало Питера, что я чуть ли не плакала во время нашей близости. Но вот он здесь, только протяни руку, но я запуталась. Готова ли я любить его дальше? Готова ли я верить ему дальше? Питер притянул меня к себе, зарываясь в волосы. Грудной клеткой и животом я чувствовала каждую мышцу, которой он меня касался. Внезапная грусть накрыла меня, я зажмурилась, утыкаясь ему в плечо. — Тебя не было так долго, — я прижалась к нему на несколько секунд, а затем выпуталась и села на кровати. — Мне нужно идти. — Зачем? — Питер приподнялся на локтях. — У тебя больше нет «змейки» на спине? — Ты только что заметил? — я подняла белье с пола. Мне нравилось думать, что Питер смотрит на мою голую спину. — Как-то не до этого было, знаешь, — он провел пальцем по тонким шрамам, оставшимся после операции. — Может, все-таки останешься? — Во-первых, я не горю желанием встретить Мей в твоей постели, — Питер хмыкнул. — Во-вторых, мне нужно подумать обо всем. Ты все еще не был честен со мной. Честно, сейчас мне трудно верить в нас. Я встала с горячей постели, натягивая колготки. Холодные предрассветные лучи пробивались в окно, ночь была короткой и жаркой, несмотря на снег за окном. У меня начиналось похмелье, то есть мне нужно спешить домой, чтобы проспаться. — Проводить тебя? — Питер начал одеваться. — Не нужно, я вызову такси. Питер был расстроен моим ответом, но я была полна решимости. Соображать было немного трудно, но перед самым выходом у меня почему-то промелькнула мысль, что мы никогда больше не увидимся. Я чувствовала, что должна была остаться, но не могла. Тяжесть на душе не позволяла. Я уже давно простила тебя, Питер, теперь и ты прости меня. Такси я поймала довольно быстро. Водитель изредка бросал на меня заинтересованные взгляды, но заговорить не решался. Оно и понятно, видок у меня был тот еще, но сейчас меня волновал лишь сон. Расплатившись, я вышла из машины и осторожно вошла в дом. Все еще спали. Самый первый будильник прозвенит только через полчаса, а это значит, что у меня есть прекрасная возможность попасть в свою комнату незамеченной. Умывшись, скинув одежду и даже не надев пижаму, я плюхнулась в постель, забравшись под воздушное одеяло. Оправдание для родителей придумаю завтра. Проспала я чуть больше шести часов, проснувшись в полдень. Выбравшись из-под одеяла, я со стоном сползла с кровати и надела халат. Мой сон сегодня был глубоким и беспокойным, но даже он не спас меня от головной боли. Сейчас самое главное – взять себя в руки и все дела доделать до конца, иначе до самого вечера буду чувствовать себя как выжатый лимон. Выпив таблетку аспирина, я открыла окно в комнате, а затем ушла в душ. Родители уже на работе, а братьям скорее всего не будет дела до пьяницы-сестры. Пока я мылась, то все мои мысли были заняты Питером. Сегодня наше будущее зависит только от него. Безумно хотелось есть, поэтому я немного заправилась сэндвичами с тунцом и чаем, а затем снова вышла на улицу. Меня несло к одному месту, я не могла сопротивляться этому порыву. На душе была смута и такая тоска, что хотелось выть волком. Подойдя к зданию, я воровато обернулась, а затем, никого не заметив, закинула правую ногу на пожарную лестницу. Без Питера было страшно забираться на крышу, но я старалась не смотреть вниз и быстрее перебирать конечностями. Забравшись на нашу крышу, я отряхнулась и выпрямилась. Свинцовое небо низко висело, казалось, вот-вот начнется страшный снегопад. Солнечный диск скрылся за серыми облаками, поэтому температура казалась еще ниже, чем на термометре. Я заметила одинокую мужскую фигуру, сидящую на краю крыши лицом к городу. Я помедлила, решая, остаться мне или нет, но затем подошла к Питеру и села рядом. — Как себя чувствуешь? — он не смотрел на меня, его взгляд упирался в бушующий под нашими ногами город. — Хорошо, — я выдохнула. Куртка на Питере была расстегнута, открывая бордовый свитер. — Что ты имела ввиду, когда говорила, что тебе трудно верить в нас? — он наконец повернулся ко мне. Вот этот момент, когда все станет предельно ясно, когда не останется больше никаких недомолвок. — Ты оставил меня, не объяснив причины, — я повернулась спиной к городу. — Исчез из моей жизни, будто тебя никогда и не было, теперь хочешь просто так вернуться? Повисло молчание. Затем Питер глубоко вдохнул и заговорил: — Надеюсь, я еще не слишком опоздал с откровениями, — мы оба встали и прошлись к другому концу крыши. — Тебе не стоит думать, что я исчез просто так, что мне далось это легко. Черт, это было совсем не легко! — я задохнулась. — Ага, сначала «Кэти, я в тебя влюблен!», а потом «нам не стоит больше видеться»! — я со всей возможной злостью пнула пустую банку колы, забытую здесь кем-то. — Ты даже представить себе не можешь, в какую яму меня вогнал твой поступок! Я забыла всех, забыла себя из-за тебя! — я схватила его за ворот рубашки и приблизила к себе его лицо, всматриваясь в карие глаза. — Это была вынужденная мера, — его тон вгонял меня в отчаяние. Хотелось плакать. Я отшатнулась от него, выпуская ворот рубашки. — Я – Человек-Паук, а это значит, что все, кто мне дорог, находятся в постоянной опасности, — я закрыла лицо руками, голос Питера становился все громче. Наконец, он заговорил спокойно. — В тот день, когда тебя взяли в заложники в банке, — его голос дрогнул, — я чуть не умер. Они использовали тебя, чтобы выйти на меня. Мне было чертовски трудно принять такое решение, потому что ты один из самых дорогих людей в моей жизни, — я села на выступ, обхватив себя руками. — Сейчас я понимаю, что это было самое глупое решение в моей жизни, потому что без тебя моя жизнь больше никогда не будет полной. Каждый день на протяжении этих четырех месяцев я вспоминал твой образ. В метро я постоянно чувствовал запах твоих духов, в магазинах играли твои любимые песни. Это лето было лучшим в моей жизни, потому что мне повезло встретить тебя. И я снова готов повторить, что люблю тебя, надеюсь, что ты тоже готова поверить в нас. Я была ошеломлена. Питер опустился передо мной на колени, чтобы видеть мое лицо. В горле стоял такой плотный ком, что я едва ли могла дышать. — Ты – балбес, Питер Паркер, — говорить было так трудно, что мой голос был похож на лепет. Я обвила его шею руками и крепко прижала к себе. — Ты такой балбес… Я уткнулась носом в его волосы, вдыхая полной грудью. Никогда больше не отпущу его. — Прости, я облажался, — я чувствовала его руки на своей талии. — И не знаю, как это исправить. — Просто не ври мне больше, — я вцепилась в него так крепко, что на его теле наверняка останутся синяки. — И не принимай таких глупых решений. Я в безопасности, пока ты рядом. В любом случае, я в состоянии за себя постоять. — Не сомневаюсь. И я готова была дать нам бесконечное количество шансов. Нужно быть готовым бороться, чувства никогда не даются просто. На губах снова чувствовался вкус фанты, а щеки были мокрыми от слез. Неужели только в семнадцать имеешь такое большое сердце?