Bitter cry

Flashback –Я хочу кое-что тебе показать.–шепчет мне на ухо Джонатан. Я сглатываю слезы, живот печёт от боли, он снова избил меня за какое-то минутное опоздание. Моя жизнь - ад, если я не придумаю что-нибудь, то навсегда останусь в этом проклятом месте. Здесь я узница, над которой можно издеваться как угодно. –Кажется, я видела все.–сжимая руки в кулаки, чтобы не закричать. –Не будь так уверенна.–холодными пальцами он проводит по кровоточащим ссадинам, я вздрагиваю, а затем наклонившись Джонатан целует меня в губы. –Мне больно. –Конечно больно.–мужчина спускается ниже, целуя ключицы.–Я могу снять боль, моя милая. –Не надо. Я дёргаюсь на холодном металлическом столе, но рука Джонатана останавливает меня, ложась чуть выше груди. –А я думаю, что надо.–на этом слове я запахиваюсь и бью его в лицо, от удара он отступает назад. Быстро, насколько это было возможно, я соскакиваю со стола и пячусь к двери, держась за живот. Черт! Я и не подумала чем это кончится. Он белеет от злости, проводит рукой по щеке: –Ты так и не поняла, чем больше ты сопротивляешься, тем больнее я сделаю.–отступая назад я натыкаюсь на чёрный чемодан, забитый кислотами, которыми Джонатан растворяет тела, заказанных людей. –Я просто устала терпеть эту нескончаемую боль и имею право на нормальную жизнь. Почему ты никак не поймёшь?!–голос осип, от криков. Холод окутывает голые ступни ног, джинсы не особо спасают от мороза. Свет белых ламп падает на серый пол, по углам собираются тени, будто призраки ждущие минуты, чтобы затащить меня в ад. –Бесспорно ты права, но это ничего не значит.–Джон быстро минует стол, я бегу к двери, но как и всегда спотыкаюсь на первой ступени. Джонатан хватает меня под локти и снова тащит к столу. –Отпусти!–на мой крик никто не прибежит из добрых побуждений, ведь люди не хотят получить то, что сейчас почувствую я. –Ты же знаешь, что я не стану.–он закидывает меня на стол, привязывая руки и ноги, чтобы не вырывалась. Зубы стучат от холода и страха. –Прошу...–сглотнув ком слез, который мешал дышать, я продолжаю.–Мне очень жаль. Джон на несколько секунд останавливается и пристально рассматривает мое лицо. –Обещаю, что это будет не очень больно. Разрезав на правой ноге джинсы, он берет хлыст с металлическим наконечником. Сжав до боли зубы, чтобы не стучали. Хлыст разрезает воздух с характерным звуком и врезается в бедро. Я срываюсь на крик, что начинает течь кровь из носа. Наконечник продирает кожу и мясо, оставляя уродливые следы. Голос осип от крика, горло словно сдавили удавкой, слезы катятся градом. Моя жизнь полностью состоит из боли и страданий. Я даже не могу покончить с собой, всегда кто-то меня спасает, а затем следует очередное наказание. Тёплая дорожка крови стекает по ноге, капая на стол, а затем на пол, оставляя пятно. Собравшись с силам, я успокаиваюсь, перестают течь и слезы. –Второй - последний.–шепчет Джонатан мне на ухо, проводя рукой по разодранному животу. –Не тяни уже, давай.–говорю я, сжимая руки в кулаки. Джонатан пристально разглядывает мое лицо. Холод сковывает спину и ноги. Кнут снова рассекает воздух и металл впивается мне в бедро. –Год назад, когда я тебя купил, то думал перепродать. Нет, конечно, сейчас бы я не отдал тебя никому. Ты заставила меня передумать, когда ударила Джейса и даже попыталась сбежать. Так вот, к чему я веду, если бы я тебя перепродал, то, моя милая Алекс, ты была бы мертва.–погладив костяшками меня по щеке, он идёт к шкафу. Хрип вырывается из горла, кровь хлыщет с ноги, сжав зубы и ударившись затылком об металлический стол, я смотрю в серый потолок. –Уж лучше бы была мертва, чем жила с таким монстром. Это не жизнь. Мне очень больно. И снова я пострадала не из-за чего. За что я постоянно страдаю? Почему Джонатан никогда не получал по заслугам за свои деяния? Он убивал и убивает людей за деньги, торгует оружием и людьми. Продаёт женщин. Я или он. Я смогу убить его. Слишком долго это продолжается, скоро на моем теле не останется живого места, все усыпано страшными шрамами, которые хочется скрыть и никогда не вспоминать, что привело к ним. Забыть всю жизнь. Как говорится, убей или умри. –Один вопрос, Александра.–я снова лежу на плече Джонатана, а он перебирает мои волосы, гладя по спине. –Смотря с чем связан.–выпустив облако сигаретного дыма, я накрываюсь пледом. –Ты кого-нибудь любила? –Я люблю себя. –Ты слишком гордая и зазнавшаяся. –Как будто ты любил кого-то, кроме себя.–немного грубо отвечаю я. В комнате прохладно. Светит только один ночник, который распространяет тень по углам. –Любил. Тебя. –Хорошо. Я любила девушку.–сегодня вечер откровений какой-то. –Она умерла?–поежившись я вспоминаю:руки скользящие по животу, ключицам, Джон прижимает меня к себе, от чего становится немного теплее, но я не забываю, что он делал со мной. –Нет, но вероятнее всего. –Как её звали? –Каталея. Может хватит об этом?–после того, как Джон услышал имя Каталеи, то почему-то дернулся. –Когда ты решила, что способна меня убить? В самый первый раз, или это было потом?–его вопрос застает меня врасплох. –Я не собиралась убивать тебя, а всего лишь хотела уйти. Я просто хотела спокойной жизни, после того, что случилось со мной и моей семьёй. Хотела жить где-нибудь очень далеко, чтобы было не так больно. Однажды посмотрев на карту я поняла, что хочу жить в Мексике. На другом конце света. Да, Россия мой дом, страна, в которой я родилась, но и в ней я умерла. Я стараюсь хранить только хорошие и светлые воспоминания о семье, но были и тёмные моменты, о которых никому не довелось узнать. –Зачем же ты тогда убила моих людей?–судорога сводит ногу, приподнявшись на кровати, я разминаю ногу, и боль постепенно уходит. –Они стояли на моем пути к свободе. –Ты провернула это очень ловко. Уехала со мной, почти убила меня, а затем вернулась и перестреляла их.–от холода в комнате кожа покрывается мурашками, стряхнув пепел с сигареты я делаю новую затяжку. –Теперь ты видишь к чему привела причинённая тобой мне боль. –Я всегда знал когда следует остановится, Алекс.–одной рукой обняв меня за плечи, Джон кладёт другую на бедро.–И знал когда следует причинить боль, а когда удовольствие. Я не чувствую по-прежнему ничего, но и боль уходит на задний план. Не спорю, он знал когда следует остановиться, но и та боль, была настолько сильной, что не выдерживали нервы. Как я не сошла с ума? Мысли о свободе держали меня на плаву. Джонатан был нежен и мягок со мной, но случалось это не так часто, и эти моменты были, когда ему нужен был секс. И то, если я не сопротивлялась. –У тебя не было грани между болью и удовольствием.–кинув окурок в стеклянную чашку отвечаю я. –Тебе просто всегда доставалась боль, из-за твоего скверного характера и неуместной в некоторых случаях гордости и прямолинейности.–вырисовывая какие-то символы на моем бедре, обтянутом чёрными рваными джинсами, ответил Джонатан. –Тебе нравилось видеть мою боль.–парирую я, останавливая его руку, которая блуждала уже по животу. –Да. Но я хотел доставлять тебе не только её.–он откидывает меня на подушки, и нависает над лицом, пристально смотря в глаза. –Тогда, дай мне почувствовать что-то ещё. Джонатан наклоняется и целует меня в губы. По телу разливается тепло, которое я уже давным-давно не чувствовала. Снимая с меня футболку, Джон проводит рукой по шраму, по коже пробегает табун мурашек. Судорожно вздохнув, сглотнув слюну, я рассматриваю его лицо. Он не изменился, все те же холодные серо-синие глаза, в которых когда-то я видела доброту; короткие чёрные волосы, раньше они были чуть длиннее; сильные накаченные руки, на правой, чуть выше локтя, татуировка льва. Мужчина наклоняется и целует шрамы на животе и боках,–Почему ты снова со мной? –Я не знаю. В комнате становится жарче на пару градусов, я на секунду задумываюсь о том, что я сейчас творю. Я снова с тем монстром, от которого я так пыталась убежать. Я наступила на те же грабли, что и пару лет назад. –Ты уверена, что хочешь этого?–Джонатан останавливается и смотрит на меня. –Я не знаю, вообще ничего. Моя жизнь это сплошная хрень. Чтобы я ни делала, то все это выходит мне боком. Я думала, что заслуживаю всю эту боль и темноту из-за того, что никак не смогла спасти родных.–Джон берет меня за подбородок, я приподнимаюсь на локтях, потому что шов простыни  впивается в спину.–И каждый раз, когда чувствовала боль, то понимала, что заслужила. Шрамы напоминают мне о том, что я бессильна. –Ты сильнее всех, Александра. Я никогда не видел человека, который бы так боролся за...–он не успевает договорить, как я перебиваю его. –За что? За месть? За жизнь? Я даже, черт возьми, не знаю за что борюсь!–всплеснув бессильно руками, откинувшись на кровать, я выдыхаю и закуриваю новую сигарету. –Ты борешься за счастливый конец. Джонатан проводит рукой по животу, останавливаясь на шрамах и целуя их. От этих действий из руки едва не выпадает сигарета, прерывисто втянув воздух, он расстёгивает пуговицу джинсов, стягивая их с ног. Его взгляд останавливается на шрамах, которые пересекают переднюю и заднюю часть бедер. –Он для меня не существует. –Так же, как и для меня.–снимая с себя футболку и резко расстегивая пуговицу на джинсах, Джон кидает их на пол. Почему-то перед глазами всплывает один из тех моментов, когда Джонатан приходил и пользовался мной. –В этот раз я буду нежным с тобой. Эти слова он говорил лишь однажды, когда пришёл в хорошем настроении, после выполнения сделки, принёсшей ему пару миллионов евро. Закрыв глаза я просто наслаждаюсь чем-то другим, нежели боль. И снова с ним. Каталеи больше нет в моей жизни, а кто остаётся ещё? Я знаю, что снова наступаю на те же грабли, что и несколько нет назад, думая, что он изменился, что жалеет о том, что причинял мне боль. О, теперь его очередь. Я чувствует его очень твёрдый член, прижимающееся к бедру. Чувствует только, как он медленно двигается вперед, заполняя ее внутренности полностью. Это так... необычно и ново, всегда Джон был очень грубым, а сейчас все по-другому. Стон. На этот раз не мой, а его. Он что-то шепчет, с первого раза я не понимаю, а потом: –Te iubesc.–Джонатан шепчет на румынском, что любит меня, но я не испытываю тех чувств, что и он. Это приятное ощущение. Намного лучше, чем было с Каталеей. Джон начинает двигаться. Внезапно отодвигается назад и его член выскальзывает из тела..., а потом резко таранит вновь, и я едва могу вздохнуть. Внезапно он двигается быстрее. И быстрее, и быстрее. Я немного застигнута врасплох его изменением темпа, но это еще даже лучше. Я чувствует каждой клеточкой своего тела его твердый и толстый член, который вызывает небольшие стоны. Раз. И еще раз. И еще раз. Взрыв. Сколько раз Джонатан приходил, но никогда такого со мной не было. –Я же говорил тебе, что буду нежным.–он гладит меня по щеке, прижимаясь ко мне. Сглотнув слюну, нащупав сбитое одеяло, накрываю себя и Джонатана. Это не то. Никаких эмоций. Просто секс. –Что снова не так? Чем в этот раз я тебе не угодил?–мужчина обнимает меня за талию, прижимаясь голой грудью к спине. Никаких чувств, ничего нет. Джонатан учил меня, что проявлять чувства это слабость, но прошло столько времени, что эта стена должна была рухнуть. –Я, блять, не знаю! –Почему с тобой так сложно? Почему со мной сложно? Да просто по тому, что я не такая как все. Я прошла то, через, что многие бы не смогли. Они бы сломались сразу же, но я нет. Я жива и живу до сих пор, хотя не так, я жива и выживаю до сих пор. Я терпела такую боль, что никому бы в голову ни пришло бы, что такое существует. Встав с кровати, я быстро хватаю одежду и направляюсь в душ, чувствуя тяжёлый взгляд Джонатана на спине. –Стой, Александра. Я ещё не закончил. Обернувшись через плечо, я смотрю ему в глаза, все такие холодные как и прежде. Столько времени я пыталась создать вокруг себя стену, которая оградила бы меня от моих страхов, а в итоге я оказалась в колодце со своими страхами. –Мне больше нечего сказать.–зайдя в ванную, захлопнув дверь я прислоняюсь к ней спиной, а затем от безысходности бью кулаком по кафельной плитке на стене. –Ну уж нет,–распахнув дверь, так что она ударилась об стену, зашёл Джонатан, одетый в чёрные джинсы. –Ты знаешь правила, Алекс, ты никогда не имела права уходить, когда я не договорил. Одевайся. Когда я надеваю футболку, он хватает меня за руку и тащит в самую дальнюю комнату. Снова это чувство страха и беспомощности. –Ты сказал, что все изменилось, но по-прежнему солгал. –Я не говорил, что перестану причинять тебе боль.–я ударяю Джонатана стопой в колено, он отпускает меня на несколько секунд, в это время успеваю ударить его локтем в лицо и кинутся бежать к двери, ведущей в коридоры корпорации. Едва я успеваю её открыть, как Джон хватает меня за волосы и тянет назад,–Разве так надо обращаться с девушками? Вескер. Я вскакиваю, черт их обоих побрал! Мужчина замахивается и одним ударом ломает мне нос, и я врезаюсь спиной в стену. –За что, твою мать?–хриплю я, придерживая нос. –За ложь. –Она моя, Вескер.–Джонатан подхватив за пиджак Альберта шипит ему в лицо. –Думаешь я за ней?–одним резким ударом он убирает руки Джона с себя, отряхивая невидимую грязь.–Мне нужно то письмо. –Зачем оно тебе сейчас?–Джонатан сжал мою руку, чтобы я не вздумала снова куда-то бежать. –Это не твоё дело. Отдай его.–Вескер смотрит мне в глаза, а потом рассматривает тело, видя несколько синяков, кривит губы, но ничего не говорит. Что в этом письме? От кого оно? –Не вздумай сделать что-то о чем пожалеешь.–Джонатан удаляется, видимо, в кабинет за письмом. Когда становятся слышны шаги, оповестившие, что Джон возвращается, Вескер целует меня. –Это, что ещё за хрень?–Джонатан держит в руках конверт, на нем уже знакомым почерком написано "Альберту и Джонатану". Это почерк Каталеи. Она знала их обоих? –Забирай и пошёл вон!–мужчина всовывает конверт в руки Вескера и выталкивает из квартиры. –Кажется, ты не поняла моего предупреждения. –Мы не в средних веках, Джонатан. Я больше не буду твоей игрушкой.–дослушав меня до конца Джон жестоко усмехается и бьет меня в живот, берет под руки и тащит в комнату, похожую на ту, которая была в Аргентине. –Будешь. Тебя никто не видел здесь. А сейчас пора преподать тебе новый урок. Самый главный вопрос: что связывало Каталею и Джонатана, а особенно Вескера.