Давай на спор

       Юкио ощущает лёгкие прикосновения к своей макушке и невольно его тянет улыбнуться: он ещё не до конца проснулся, но лишь один-единственный человек может так нагло и своевольно проходить в его комнату и наблюдать за тем, как он спит; лишь он единственный знает все страхи омеги, что его беспокоит, о чём сожалеет; лишь этому человеку он может прийти, довериться и всё рассказать, ничего не тая, при этом получая взамен только понимание и тепло, но никак не стену недопонимания. Касамацу приоткрывает один глаз и его губы растягиваются в радостной улыбке. Мужчина, заметив, что его поймали с поличным, лукаво щуриться и добро усмехнувшись, треплет юношу по волосам:        — Прости, что разбудил, не смог удержаться и не увидеть тебя. — Юкио после этих слов подрывается с места и заключает брюнета в крепкие объятия. Знакомый запах успокаивает, а так же окутывает незримой мантией — мантией любви и заботы. Омега как-то упускает тот момент, когда оказывается на коленях мужчины, но опомнившись, смущается и недовольно бурчит:        — Я давно уже не маленький, пап. Когда ты вернулся? Почему меня никто не разбудил? Я так соскучился, считал дни до твоего приезда, а в итоге пропустил его. Так нечестно. — Нахмурившись и плохо скрывая обиду в голосе, заканчивает юноша. Альфа на это лишь смеётся и крепче сжимает в тисках своего старшего сына.        — Да-да, я знаю, что ты у нас повзрослел, но дай мне время принять эту новость. В конце концов, когда-нибудь ты упорхнёшь из родительского гнезда и образуешь свою семью, мне будет не хватать нашего бурчащего с поводом и без малыша Юкио… — на подзатыльник от сына мужчина лишь притворно хнычет и угрожает, что всё расскажет дедушке, что уже заставляет рассмеяться омегу. — Вернулся я пару часов назад, а не разбудили, потому что я попросил тебя не беспокоить, раз ты спишь. Братишки готовы были ураганом ворваться к тебе в комнату, но я их остановил. Ты же знаешь, какие они беспокойные порой бывают. Однако, теперь, когда ты бодрствуешь, я жажду узнать, как ты провёл эти два месяца, что нового произошло?        — Да ничего интересного в последнее время не происходило. Обидно конечно, что мы проиграли Тоуо, но я не унываю, впереди ещё Зимний ку… — Отец недовольно цыкает и перебивает:        — Юкио, малыш, ты можешь обмануть кого угодно, но не меня. Я в жизни не поверю, что из-за одного падения ты будешь переживать, мне показалось, мы это уже прошли и урок усвоили, я больше к этой теме возвращаться не собирался. Но теперь, когда ты снова заговорил о баскетболе, я раздумываю над тем, чтобы провести профилактическую беседу вновь. Или всё же есть другая причина твоего беспокойства? Если ты не хочешь говорить, я не буду настаивать, но имей в виду, что в любом случае ты сможешь обратится к нам с матерью, когда будешь готов. Хорошо? Мы переживаем за тебя. — После слов альфы, Касамацу сдаётся и наконец выговаривается, после чего ему становится легче. Он всегда старался не обращать внимания на всякие глупости, но эти двое так прочно засели в голове, что даже утроенные им же тренировки никак не помогают вытурить их из воспалённого сознания.        — Может, нет никакого подвоха, а ты всё напридумывал? Ты всегда был у нас мнительным, с самого детства. К тому же, почему мой мальчик так уверен, что на него не могут обратить внимания альфы? Ты симпатичный, да, порой грубый, но по-своему привлекательный. Просто никто ещё не решался заглянуть за твою защитную оболочку из шипов. Не надо говорить мне обратное. Позволь хоть кому-то, кроме нас, узнать себя настоящего. — Слова отца заставляют поперхнуться воздухом и оторвав голову от плеча, вскинуть её, сталкиваясь с голубыми глазами напротив, которые ласково на него взирают.        — Но отец… Ты не понимаешь, я не могу открыться тем, кому не доверяю. К Аомине у меня вообще неприязнь, лютая ненависть можно сказать, а Кисе раздражает меня одним своим видом, выводит из себя, таскается повсюду со своими фанатками, от криков вздохов и ахов которых у меня скоро начнётся мигрень! И вообще, у них любовь к большим… буферам, они скорее пытаются через меня добраться до мамы. — Возмущенно вскрикивает омега, отойдя от шока. Мужчина лишь на манер сына закатывает глаза. Устало качает головой и махает рукой:        — Твоя взяла, можешь дальше их игнорировать, но поверь на слово, они просто так от тебя не отстанут. И всё же, я не уверен что их заинтересовала наша мама, но буду иметь ввиду. Кстати, познакомишь меня со своим кохаем? Очень интересно, чем же он так достаёт моего лапо…        — Отец! — Комнату разрезает оглушительный смех альфы и пыхтение злого омеги. На шум в комнате, собирается остальное семейство, интересуясь, что же произошло. Особо в подробности не вдаваясь их вводят в курс дела, так к смеху главы семейства присоединятся ещё три человека, а Юкио остаётся лишь закрыть багровеющее лицо руками и постараться никого не придушить. В голове на миг проскальзывает мысль, что несмотря ни на что он любит свою семью. «Мне бы очень сильно хотелось, чтобы он был похож на моего отца»…

***

       Альфа готов выть от безысходности, что буквально преследовала его по пятам. Вместо того, чтобы придумывать стратегию по захвату сердца самого необычного, вечно недовольного омеги, Рёта сидел в своей комнате и решал задачи по математике, с остервенением грызя карандаш. Он честно пытался ни на что не отвлекаться, но как обычно это бывает, спокойствия нет, когда оно нужно. Растянувшись на кровати, Кисе сдаётся, обречённо застонав. Ему никогда одному не разобраться с этими многочисленными формулами и графиками. Пусть он и был лучшим учеником в своём потоке, но технические предметы давались с трудом, хотя, это он наверное себя просто накручивает. У него просто не оставалось времени на учёбу, все дни недели расписаны чуть ли не по минутам. Такие относительно тихие, расслабляющие выходные баскетболист ценил. Не нужно было идти на тренировку, в модельное агенство, однако, вместо долгожданного отдыха его ждала учёба. Кисе старался быть лучшим во всём, другим словом, идеальным. Маска добродушного и улыбчивого, немного наивного альфы трещала по швам, стоило оказаться рядом со своим семпаем — смотря в эти глаза, невозможно было изображать приставучего придурка; хотелось показать своё истинное лицо, свою силу, своё дикое, необузданное желание. Отчасти, Рёта предполагал, что это из-за отказа омеги с ним встречаться. Мне никогда никто не отказывал, будь то просьба одолжить карандаш или секс без обязательств. Но после того, как начались сны, где стального цвета глаза задёрнутые страстью сводили с ума, стоны издаваемые искусанными губами и глубоким голосом — доводили до исступления, до пика блаженства, альфа понял, что медленно, потихоньку привязывается к капитану команды. Кисе не готов назвать это чувство таким громким, размытым в некотором смысле термином, как любовь. Однако, отрицать то, что его как магнитом тянет к омеге — нет смысла, это будет ложью к самому себе. Блондин не один раз пожалел о заключённом пари, да вот только время назад не воротишь, сказанного слова не вернёшь. Интуиция подсказывала лёгкому форварду, что с присоединением Дайки, всё только усложниться в разы… Встряхнув головой, прогоняя ненужные мысли, альфа всё же попытался вникнуть в суть ничего для него незначащей формулы. Он бы долго ещё ломал голову, если бы вовремя не вспомнил случайно подслушанный разговор между Мориямой и Касамацу:        — Ты решил задачи, которые нам задали? Что-то я не очень хорошо понимаю, как можно решить последнюю — лениво отряхивая с плеча жучка, сонно спрашивает Йошитака. Кто-то явно всю ночь не спал.        — Я всё сделал, вот только мне немного помогли. Отец прекрасно разбирается в математике, да и объясняет он более доступно, нежели Акито-сенсей. — Задумчиво тянет Юкио, уставившись в свой телефон. Интересно, что же там такого затягивающего?        — Если тебе не трудно, то не соизволишь ли ты, помочь мне с этим скучным уроком? Никогда ничего не понимал по этому предмету.        — Да без проблем, приходи сегодня ко мне, отец обещал помочь с ещё одним заданием, так что вместе всё и разберём.        — Ты лучший, Юкио!        В светлой головушке альфы вспыхивает коварное намерение: Это ведь отличный шанс узнать его получше! Не теряя время, Рёта набирает выученный наизусть номер, нервно теребя подол футболки — только бы не отказали. Гудки успокоения не добавляют, лишь заставляя сильнее беспокоится. Когда с той стороны раздаётся незнакомый, глубокий голос, Кисе затаив дыхание на несколько мучительных секунды, усиленно обдумывает, что же ему делать. После решившись, всё же произносит:        — Прошу прощения, что так поздно, Касамацу-семпай! Я вас не сильно побеспокоил? — Изображая из себя наивного человека, выпаливает баскетболист. В ответ лишь в трубку раздаётся хмыканье и спокойное:        — Прости, но на данный момент Юкио не может подойти к телефону, так как несколько минут назад пошёл в душ. Вы можете сказать мне, о чём хотели переговорить с ним, я передам. — Слова незнакомца вызывают интерес у ревности, что уже приподняла голову, да вот только альфа усиленно давит её (ревность) в себе.        — Я хотел попросить семпая помочь мне с математикой, видимо, сегодня не получится. Вы можете передать, что я звонил ему?        — Конечно, я передам. Это всё? Не думаю, что малыш Юкио обрадуется, если застанет меня со своим мобильником в руках… о чёрт, меня поймали! — на заднем фоне слышится гневный окрик Касамацу: «Какого чёрта ты берёшь его без моего разрешения?!» И звуки борьбы оглушают Рёту. Он отключается и недовольно морщится:        — Сегодня не судьба, попробую в следующий раз. Никуда от меня ты не денешься, Юкио-ччи~ — жуткая ухмылка застывает на лице юноши. Он начнёт показывать свою истинную личину.