Сладкое наказание

— Пап, ну что за претензии? Чего ты обижаешься? Я ведь уже извинился. Парень отбрасывает бумаги в сторону и демонстративно отворачивается. Он совершенно не был готов к тому, что ситуация приобретет такие краски и так накалится. — Стайлз, шестьсот пятьдесят тысяч долларов. Шестьсот пятьдесят, черт возьми. — Ноа бьет ладонью по столу, от чего у парня звучит шум в ушах. — Ну заигрался я, извини, — закатывает глаза и недовольно морщится. — Не остановился вовремя, — пожимает плечами, отводит взгляд в сторону, словно это поможет чувствовать себя менее виноватым. — Пойми, все играли и я играл. Потом у меня стало всё идти не совсем так, как я рассчитывал, хотя я надеялся всё отбить. Я не специально. — На ходу выдумывая, начинает рассказывать Стайлз, — Что мне ещё сказать тебе? — Серьёзно? Ты проиграл в покер шестьсот пятьдесят тысяч, а после расстроился и разгромил клуб? Избил 3 охранников, разнёс бар, сломал покерный стол и говоришь, что заигрался? Мужчина вскидывает руки вверх, подходит к огромному шкафу и достаёт бутылку с каким-то дорогим алкоголем, которую достаёт только по определённым событиям. Наливает в стакан и залпом выпивает. Наливает второй стакан и возвращает бутылку на место, а после, берёт стакан в руку и садится за рабочий стол. — Пап, это в последний раз. Честное слово. — отчеканивает заученную наизусть, за столько лет, фразу, после чего громко выдыхает и откидывает голову на спинку кожаного кресла. — Да, Стайлз, это последний раз. Пора тебе начать отвечать, за свои же поступки. — поджав губы, серьёзно произносит Ноа. — Пап, мне уже двадцать три, — хмыкает Стайлз, — ты больше не сможешь отправить меня в закрытую школу в Лондоне. — Поверь, сынок, я придумал наказание куда хуже. — Заблокируешь карту на неделю? — он вскидывает бровью и ухмыляется, но отец молчит. — На месяц? — театрально хватается за сердце и падает на подлокотник. — О нет, с твоих пятнадцати я понял, что это слишком простое наказание для тебя, — махнув рукой, говорит старший Стилински. — Я весь в интриге, — поднимает голову и приоткрывает правый глаз. — Ты не умеешь ценить то, что имеешь. — тяжело вздыхает мужчина. — Долгое время я думал, что это просто подростковые гормоны и бунт после смерти твоей матери, но теперь вижу, что из-за моей снисходительности, ты вырос просто избалованным мальчишкой. — Не начинай, прошу, — Стайлз вновь ухмыляется и откинув голову на спинку кресла, прикрывает глаза, думая о том, что это очередная стандартная речь отца и нужно лишь дождаться её окончания. — Ты отработаешь этот долг. — резко произносит отец. — впервые в жизни заработаешь хоть какие-то деньги. — А где я смогу отработать шестьсот пятьдесят штук? Буду перевозить наркотики? Органы? — Стайлз хмыкает и всё ещё не может поверить в серьезность намерений отца. — Свои продам? — Нет, будешь работать, на обычной работе, как все, в твоём возрасте. Станешь преподавателем в обычной, американской школе. Будешь учить школьников математике, — отец что-то быстро начинает писать в своём блокноте. — Что? — Стайлз заливается смехом и ждёт, когда же отец начнёт скажет, что шутит и закончит свои нотации. — Это была очень смешная шутка. Сама по себе она не очень, но когда я представил это всё, — парень хватается за живот и сгибается пополам продолжая хохотать. — Стайлз, я серьёзно. — Ноа наблюдает за сыном и не может понять, когда он упустил тот самый момент, его воспитания. Когда именно он упустил своего сына? — Ты хочешь сказать, что я смогу заработать шестьсот пятьдесят тысяч, работая учителем? За сколько? — Стайлз едва на подпрыгивает на месте, от возмущения. Смех улетучивается моментально, когда он не видит того, что отец едва сдерживается от смеха, — За шестьдесят пять лет? Это даже не смешно! Это — полный абсурд. До парня начинает доходить, что по реакции отца, тот настроен более чем серьёзно. Только вот парень планировал провести следующие выходные в Монако, с Джессикой, а не в какой-то старшей школе Нью-Йорка. С другой стороны, старшая школа предполагает старшеклассниц. Отец вообще уверен, что это — наказание? Он понимает, что Стайлз, за последние пару лет, касаемо математики, парень хорошо знаком только с числом 69. И вряд ли брюнет сможет кого-то чему-то научить. Он же сам потом пересечётся с половиной своих учеников в клубе. Хотя эту мысль он откидывает ещё быстрее, чем мысль о работе в школе, потому что вряд ли ученики среднестатистической школы ходят в те клубы, где обычно проводит время Стайлз Стилински. — Ты поедешь в Калифорнию, в Бейкон Хиллс. В молодости я жил там, с твоей матерью. Поживешь, хотя бы, семестр. Заработаешь первые пару тысяч, в твоей жизни, а потом подумаем, что делать с тобой дальше, — абсолютно спокойно начинает Ноа, заметив, что Стайлз уже явно распланировал то, как он будет совмещать работу учителем и свою привычную жизнь. — Куда поеду?! — парень подскакивает с кресла. — Я даже не слышал о существовании такого города. Ты не мог найти школу в Нью-Йорке?! — В Нью-Йорке ты не сможешь отказаться от старых привычек, а друзья поддержат тебя в этом. Думаешь, я не догадываюсь об этом? — мужчина поднимает на него строгий взгляд. — Мол в каком-то городе я смогу отказаться от своих привычек? — хмыкает парень. — Кто вообще возьмет меня на работу? Ты об этом подумал. — У тебя отличное образование и потрясающие умственные способности. Этого вполне достаточно, чтобы вести математику в школе. — утвердительно кивает головой Ноа. — Стайлз, я всё решил. Это ради твоего же блага. — Спасибо, папа, — неестественно улыбается брюнет и со всей силы хлопает дверью кабинета, старшего Стилински. «Это определённо пойдёт ему на пользу», думает Ноа и тянется рукой к телефону, чтобы набрать давнего друга.