Невеста поневоле

      Рейджи отпустил меня, и я, наконец, добравшись до своей комнаты, смогла принять ванну. Пришлось несколько раз менять воду, чтобы не купаться в собственной крови, после чего мне удалось тщательно промыть раны и избавиться от следов крови. Только отметины оставались на месте, но я искренне надеялась, что они зарастут.       Мысленно я дала себе неделю. И за это время я обязана узнать о вампирах тот максимум, что удастся. Главное понять — кого безопасней выбрать. Не думаю, что они так просто мне об этом расскажут. Но надо постараться. Придется тесно пообщаться с каждым из них, но я уже понимала, что общение с теми, кого я еще не знаю, будет таким же неприятным, как с теми, с кем уже успела познакомиться.       Я твердо намерена через неделю сделать выбор, даже если он будет стоить мне жизни. Оценивая свое состояние, я понимала, что могу и вовсе не дожить до конца недели, если каждый из них будет кусать меня каждую ночь.       Всего их шестеро, а знакома я только с половиной. Трое успели укусить меня, от Рейджи этого еще жду, хотя история с чаем дает минус в его пользу. Но странно, что он не укусил, ведь так долго сидел рядом со мной, пока я истекала кровью. Интересно, почему? Вероятно, у него была железная выдержка, которая меня, как и пугала, так и заставляла думать, что вампир менее опасен, чем его братья.       Остаются еще два вампира, которые пока прячутся. Надо их найти, чтобы дополнить картину, и решить, кто из них хуже. Хотя бы хуже, для начала. Лучшего среди них нет и не будет.       Но как же мне это сделать?       Вылезая из ванны, я попутно надевала футболку и шорты. В доме было достаточно тепло, закутываться не было желания. Хотя, наверное, открывая тело, можно нарваться на голодного вампира. Но разве не это мне сейчас и нужно? Посмотрев в зеркало, я увидела, что футболка скрывает только укусы на плечах — все остальные были на всеобщее обозрение.       На раздумья ушел целый день, и к вечеру я решила прогуляться по дому.       Осторожно открыв дверь своей комнаты, я вышла в коридор и осмотрелась — никого не было. За окном снова день. Пройдя по коридору, я не увидела ни одной открытой двери. Стучаться или пытаться входить я не собираюсь, иначе меня могут не выпустить.       Спустившись по лестнице, я прошла главный зал, а потом двинулась на кухню, решив, что неплохо бы перекусить.       Войдя в комнату, увидела силуэт сидящего ко мне спиной вампира и от неожиданности застыла на месте. Его я еще не видела. Вроде он не очень высокий. Сидит, немного ссутулившись, и с кем-то разговаривает. Не заметив больше никого на кухне, я поняла, что он один и похоже разговаривает… сам с собой? Желание знакомиться с ним убывало с каждой секундой, но я должна была это сделать, пересилив себя и свой страх.       Глубоко вздохнув и собрав в кулак всю решимость на какую только была способна, я шагнула вперед, на кухню.       Я не слышала, о чем говорил вампир, но, как только он услышал мои шаги, сразу замолчал и выпрямился. Обойдя кругом стол, я присела напротив, и, наконец, взглянула на него.       Вампир выглядел младше, чем его братья. И странная рубашка с кружевным жабо, один рукав которой сполз вниз, скрывая его руку и открывая плечо, делала его еще моложе. Интересно, сколько им всем лет?       У него были светло-фиолетовые волосы, каких я еще никогда не видела. Его черты лица напомнили мне Аято, и я поежилась вспоминая самого на данный момент неприятного вампира.       Мальчик поднял глаза и уставился на меня. Что-то такое в его взгляде заставило меня содрогнуться. Такие же фиолетовые, как и волосы, глаза были неестественно широко открыты. Под веками темнели большие круги, словно он никогда не отдыхает и не спит.       В его взгляде чудесным образом смешивались скука и любопытство одновременно, из-за чего он производил еще более жуткое впечатление.       С минуту он глядел на меня, и все это время мне очень хотелось встать, бежать, бежать куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Но, увы, если я дернусь этот или другой вампир обязательно догонит меня, и тогда, наверное, будет еще хуже. Я даже не представляю, что может быть еще хуже…       — Тедди, посмотри, это наша новая кукла, — произнес вампир низким голосом. Сначала я не поняла, к кому он обращается, но потом увидела в его руках мягкую игрушку, которую тот обнимал, словно маленький ребенок — медвежонок неприглядного и пугающего вида.       Вампир посмотрел на меня.       — Как тебя зовут? — спросил он, снова уставившись жутким взглядом.       — Мино, — ответила я, и голос предательски дрогнул, выдавая мой страх.       — Канато, — представился вампир. И тут я поняла, что только он сам сказал мне свое имя. Вампир немного помолчал, покачивая на руках мишку, словно ребенка. Это выглядело настолько жутко, что я не знала, куда деть глаза, лишь бы не видеть эту пугающую картину, — когда братья убьют тебя, я сделаю из тебя куклу.       Он сказал это мишке, но я поняла, что адресовано было мне. Холод прошелся по коже, оставляя следы еще более страшные, чем прикосновения. Они уже готовы убить меня, но просто оттягивают время, играя со мной так же, как этот мальчик играет со своим медвежонком. Но они рады будут убить меня побыстрее, насладятся кровью, не связывая себя большими обязательствами. Рейджи был прав, говоря, что им это не нужно. Необходима лишь еда, поэтому они требуют себе новых жертв, беспощадно затем убивая их.       Я так погрузилась в свои мысли, что до меня не сразу дошли слова Канато. Куклу? Когда меня убьют?       — Что ты имеешь в виду? — спросила я, стараясь унять дрожь в голосе.       В отличие от других, он не набросился на меня сразу. Не говорил гадостей. Не травил меня. Просто сидел и даже не смотрел в мою сторону. Но он пугал меня больше всех. Приводил в ужас его чудовищный отрешенный взгляд.       — Ты голодная? — спросил он, снова посмотрев на меня. Я заметила, что перед ним стояла тарелка с красивым розовым кремовым пирожным. Канато подвинул ее ко мне и, склонив голову набок, все тем же ровным тоном предложил, — поешь.       Не в силах отказать, я послушно взяла пирожное и поблагодарила его. Когда съела, вампир улыбнулся счастливой детской улыбкой и достал откуда-то бисквитный кекс.       — Теперь это, — сказал он с сияющей ухмылкой, которая делала его взгляд совсем маньячным, — я сам его приготовил, ты же не обидишь меня отказом?       В церкви с питанием было горько, а потому я не привыкла есть столько сладкого. Оно быстро насытило меня, и больше не хотелось, но, напуганная напористым тоном вампира, я с кривой улыбкой взяла кекс и медленно начала есть. Канато наблюдал со странным взглядом наслаждения, будто ел этот действительно вкусный кекс сам.       После кекса история повторилась, уже с новым пирожным. А потом еще, еще и еще… Я уже начинала ощущать неприятную боль в животе, в груди, а также неприятный приторный вкус во рту. После этого дня я четко решила, что больше никогда не буду есть сладкое. А Канато все требовал, чтобы я ела эти чертовы пирожные.       Обессилев вконец, чувствуя, что еда уже лезет обратно, я, наконец, сказала, что больше не могу. На бледном лице вампира отразилась дикая ярость. Он по-настоящему разозлился, встал, подошел ко мне и выбил тарелку у меня из рук. Раздался звон разбитого стекла, но вампира это не волновало.       — Я же так старался! — воскликнул вампир. Потом он замахнулся и ударил меня по щеке так сильно, что моя голова мотнулась к спинке стула, на котором я сидела, а перед глазами возник целый фейерверк. На глазах невольно выступили слезы. Канато заметил это, и его взгляд превратился из яростного в жалобный. Он положил руку мне на голову и погладил волосы. — О нет! Я обидел свою куклу.       — Я не кукла, — тихо произнесла я, поглаживая ушибленное место, отчего в его глазах снова отразилась ярость, но затем его выражение лица приняло такой вид, будто он что-то забыл и отчаянно пытался вспомнить.       — Да, конечно, нет, — рассеянно произнес он, беря меня за руку и заставляя подняться. У такого хрупкого на вид вампира хватка оказалась просто стальной. Я встала напротив и несмотря на миниатюрность этого вампира, оказалась ниже чем он. — Ты еще живая, но как только они убьют тебя, я сразу сделаю тебя своей куклой.       — Ты говоришь, что они меня убьют, но сам ты не хочешь убить меня? — этот вопрос был глупым, и я задавала его с очень большой осторожностью, но вампир слишком акцентировал слово «они». Он казался таким безумным, глупо было задавать ему наводящие или увертливые вопросы.       — Нет, конечно, нет, — вампир говорил то рассеянно, то вновь равнодушно. Не успела я спросить, почему, как он потащил меня за собой и заставил сесть на ближайший диван. — Я дал тебе угощение, теперь твоя очередь угостить меня.       С этими словами Канато обнял меня, прижав к себе так сильно, что я чуть не вернула ему те пирожные, которыми он меня накормил. В животе было тяжело от сладкого, и я думала об этом больше, чем о том, что меня сейчас укусит вампир со взглядом психа.       Он потянул вниз воротник моей футболки и погрузил свои клыки ниже правой ключицы. Он сделал это настолько медленно, что я почувствовала, как кожа продавливается, а потом разрывается под напором острых клыков.       К своему удивлению, когда его клыки вошли до конца, и он начал пить, вместо того, чтобы закричать от боли, я тихо простонала и почувствовала, как улыбнулся Канато, услышав мой стон.       Вампир оторвался от меня и посмотрел в мои прикрытые от нежной боли глаза.       — Братья не понимают, что когда жертва по-настоящему сладкая, она не чувствует боли, — произнес он, а затем приник к моей шее напротив того места, куда кусал Аято.       Не заглушая саму себя криками, увлеченная происходящим, я в первый раз отчетливо слышала, как вампир пьет кровь, с наслаждением проглатывая каждую каплю.       Я и вправду не ощущала той боли, какую мне приносили остальные. Но я прекрасно чувствовала, как кровь покидает меня, как голова тяжелеет, а сознание медленно уплывает, заставляя закрывать глаза и чувствовать опьянение. Комната начала кружиться, словно карусель, и мне показалось, что пирожные точно выйдут, и я с трудом удержалась от этого.       Перестав, наконец, понимать, что происходит, я почувствовала, как Канато отстранился и, снова взяв меня за руку, потянул за собой. Холод его пальцев отрезвляюще подействовал, я покорно встала и направилась за ним.       — Я покажу тебе своих кукол, — сказал Канато, вновь счастливо улыбнувшись.       Он повел меня за собой наверх, обратно по тому коридору, где вчера поджидал меня Шу. На ходу я чувствовала, как кровь, стекая, смачивает футболку, ткань неприятно прилипает к коже. Рана ныла, я дотронулась до нее, чтобы унять неприятный зуд, но ощутив кровь на пальцах, одернула руку и вытерла остатки крови о футболку.       Канато нашел какую-то дверь, вставил ключ, который вытащил из кармана, и открыл ее. Внутри была тьма, заглянув, я не увидела ничего. Стоило мне наклониться к проему, чтобы рассмотреть получше, как Канато толкнул меня, и я, не удержавшись, упала на четвереньки, оказавшись в комнате. Сразу после я услышала, как закрылась дверь, и луч света, пробивавшийся в комнату, исчез.       Меня окутала тьма, я ощутила прилив страха. Неужели, он решил запереть меня здесь, и я умру тут от голода и одиночества? Почувствовав, как до меня дотронулись холодные руки, я вскрикнула и попыталась вырваться, но меня ловко подхватили и поставили на ноги. Тихий шорох, и вот передо мной зажглись свечи, освещая лицо Канато. В темноте, при свете свечей он выглядел еще страшнее и опаснее.       — Пойдем, — прошептал он и вновь взял меня за руку, словно ребенок.       Пройдя с ним всего несколько шагов, я вдруг застыла, когда луч света, исходящий от свеч озарил то, что Канато хотел мне показать. Крик застыл глубоко в горле, так и не сорвавшись с губ, и, отвернувшись, я невольно вцепилась в холодную ладонь, сжимающую мою руку. Услышав рядом удовлетворенный вздох, я почувствовала, как Канато обнял меня, и холод прошелся по моей талии, которую он обхватил. Вампир хотел произвести на меня впечатление.       Это ему удалось.       Придя в себя, я вновь посмотрела перед собой, и слезы навернулись на мои глаза. Впереди стояла молодая девушка, лицо которой бледно отражалось в свете свечей. Ее пустые мертвые глаза глядели на меня, не отражая блики света. На ней было пышное свадебное платье, такое красивое, что любая живая невеста позавидовала бы ему. Может быть она не произвела бы на меня такого впечатления, ведь я уже видела мертвых людей, но страшной было осознание того, что я знала ее. Мы жили в одной комнате, мы вместе играли. Это была девушка из нашей церкви, и она когда-то, как и я сейчас, стала невестой.       Канато, все еще обнимая, повел меня дальше, уводя от той, кого я знала когда-то всю жизнь. Свет отразился от стен, и я увидела, что вдоль стен по всей комнате стоят в шахматном порядке десятки девушек с такими же пустыми и мертвыми глазами. Все они были в свадебных платьях. И все стояли разных позах.       — Скоро я и тебя сделаю своей куклой, — услышала я голос Канато. Вампир стоял за моей спиной, обнимая и прижимая к себе, я почувствовала, как он взял в руки мои волосы, мягко поглаживая их, — я одену на тебя красивое свадебное платье, и ты навсегда останешься невестой. Пока ты общая, но после смерти ты станешь только моей. Ты будешь не самой красивой, но у тебя будут самые длинные волосы…       Он говорил таким чарующим шепотом, я не могла пошевелиться, боясь, что он убьет меня прямо здесь, чтобы я быстрее стала его куклой. Меня замутило, и вся еда готова была в любой момент вырваться наружу.       Оглядевшись в поисках выхода, я увидела за спиной вампира еще трех девушек, стоявших со склоненными головами, от чего я не смогла увидеть их глаза. Свет не падал в ту сторону, потому их скрывала тень, но я не могла не заметить их силуэты. Но даже в темноте было видно, что свадебные платья этих невест черные.       — Канато, — прошептала я, изо всех сил подавляя свои рефлексы. Вампир, увлеченный моими волосами, удивленно оторвался от них и уставился на меня, склонившись к моему лицу. Игнорируя это, я указала на девушек. — Почему их платья черного цвета?       На лице вампира отразилась скука, словно он ожидал от меня чего-то другого.       — Они перестали быть нашими невестами, — произнес он и подвел меня к девушкам в черном. Я узнала и их. Одна из них так плакала, когда ее уводили, что напугала всю церковь, — они сделали свой выбор.       — Но они умерли, — в страхе прошептала я, видя перед собой последствие единственного выхода, который у меня был.       — Их убил тот, кого они выбрали, — произнес Канато, улыбнувшись детской невинной улыбкой.       Развернув меня к себе, Канато не дал мне задать следующий вопрос, прикоснувшись к моим губам в легком, почти невесомом поцелуе. Мое сердце на миг застыло, и я подумала, что сейчас вампир убьет меня. Но Канато отступил на шаг, все еще обнимая и посмотрел так, словно знал, какой вопрос я ему задам.       — Кого они выбрали? — спросила я дрожащим голосом, боясь услышать ответ.       Проведя пальцами по моей щеке, Канато мягко улыбнулся, и я, чувствуя холод его прикосновений, сделала шаг назад. Переведя взгляд на кукол, Канато задумался, словно вспоминал, что с ними произошло, а потом вновь посмотрел на меня. На его лице было такое блаженство, будто девушки были живыми.       — Рейджи, — и Канато улыбнулся.