Потерянные Жизни

«Не прикасайся ко мне!..» «Я не хочу…» «Пожалуйста, не надо!..» «Остановись!» Как жаль, что нельзя просто вырвать себе сердце, чтобы только не испытывать это! Чтобы избавиться, наконец, от удушающего чувства, не позволяющего дышать спокойно! Мэнсон глубоко вдохнул, прикрыв глаза. Метод, рекомендуемый всеми ведущими психологами, его не спасал. Никогда. Можно даже сказать, что от самоуспокоения ему становилось еще беспокойнее: когда пытаешься усмирить самого себя, начинаешь осознавать, как ты, в сущности, одинок. Рядом нет того человека, который мог бы найти слова, что имели бы стопроцентное попадание в самый очаг боли. И это либо окружающие непроходимо глупы, либо ты бесконечно отчуждён, и тебе приходится прибегать к таким бесполезным действиям, как интенсивное дыхание. Ну разве не обнадёживающе? Он потёр правой рукой левое плечо, которое болело сильнее всего. Бинты спасали, но от постоянного дёргания повязка начинала утрачивать целительную силу. Во время своего очередного путешествия в никуда ему «несказанно повезло». Дело в том, что когда Мэнсон уже буквально на ощупь пробирался сквозь густой, нескончаемый лес, зрение его подвело, и он не заметил под ногами обрыв, заслоненный мокрой, режущей листвой. И… Внизу оказался пруд или озеро, не было времени оценивать масштабы водоема, в который он слетел с девятиметровой высоты. И, будто дожидаясь его, острые камни находились на достаточной глубине, чтобы вонзиться в тело. Падение было таким сокрушительным, что мужчина сам изумился, когда сумел вынырнуть из пенящейся от дождя воды и жадно вобрать воздух. Только на грани смерти начинаешь ценить элементарные, но необходимые явления: твердую опору под ногами, спасительный кислород в лёгких… Он сумел доплыть до ближайшего берега и тяжело, до рези дыша, выбраться на покрытую зеленью землю, истекая кровью вперемешку с мутной водой. Ушло несколько минут, чтобы прийти в себя, собрать остатки сил и подняться во весь рост, принуждая себя идти дальше, вперед, да куда угодно! Если честно, ему самому было не до конца ясно, что руководило им в тот момент. Побег в холодную, сырую ночь – решение странное, но, если глубоко вдуматься, не лишённое смысла. Мэнсон зажмурился и потряс головой, будто бы в действительности отряхивая с чёрных волос озёрную воду. В глубине души он жаждал вернуться туда: в сковывающий холод и беспросветный мрак, чтобы уже иметь достаточное количество мозгов и не продолжить путь, а остаться прямо там и скончаться. Жалкой смертью. Точка. Но есть одно «но». Голубоглазое, белоснежное, пушистое… Мэрилин нахмурился, будто вновь встретился с отчаявшимся зверьком. И понял, что не жалеет о спасенной жизни, по крайней мере, животной. Тот кролик по-своему являлся путеводной звездой: без него Мэнсону бы и в голову не пришло бороться за жизнь. Мужчина вцепился в волосы, убирая их со лба и отвернулся от окна. «По крайней мере, я здесь один», подумал он, ища хоть что-нибудь утешающее. Доверительная тишина студии хоть немного расслабляла воспаленное сознание, нуждающееся в отдыхе. Музыка помогает справиться с мучающим изнутри пламенем; ему было известно ее спасительное действие с юности, но сейчас, похоже, не та ситуация, чтобы петь. Однако, если хорошенько разобраться, то обстоятельства – всего лишь слово с жалкой, толстой буквы «О». Он оглядел роскошные музыкальные инструменты, отдавая почтение каждому из них, но почувствовал, как губы сами растягиваются в хитрой усмешке, когда взгляд упал на одну из гитар. «Представляю его лицо, увидь он это…» Мэнсон взял в руки Артемиду, отточенным движением устанавливая её на профессиональную позицию. «Должен признать, у этого пришельца хороший вкус». На языке вертелась еще парочка язвительных комментариев, но они будто утратили силу. Хоть и все действия, взгляды и слова были по-прежнему с ощущением превосходства, в сердце действительно горело нетушимое чувство благодарности. Можно даже сказать, что оно душило его почти также, как и грёбанное осознание собственной вины, но он не жалел об этом, как ни странно. Если бы не Джаред, он бы подох, как какой-то дикий зверь. Если бы не Джаред, Тейлор бы никогда не провозилась над ним, останавливая кровь. Если бы не Джаред, он бы всё же совершил то, что и служило отправной точкой сжигающей ненависти... «Не думай об этом. Просто играй». Пальцы прошлись по изображению грифона, серебристым струнам, и он не скрывал восхищения и даже трепета в какой-то степени. Мысли уже давно и страстно желали облечься в форму песни и гитарного аккомпанемента. *** «Это нереально». Эми прикусила указательный палец, задумчиво вглядываясь перед собой. Нет, всё слишком странно. И непонятно. И беспросветно. И… Она отбросила за спину густые волосы и уверенно пошла вперед: к белой двери в конце коридора. «Лечит не время, а плохая память!» В сознании стояло странное ощущение тревоги и беспокойства – признак неверных действий. Но девушка так устала копаться в загадках собственного разума, что просто проигнорировала неуловимый шепот. «Просто. Психический. Параноик», подумала Эми, мысленно беря высокую ноту в последнем слове на букве «О». Поганое чувство не засыпало, и, когда она добралась до студии, возросло до уровня лёгкой паники: тело сковало холодом, а руки так вообще по теплоте могли сравниться с руками мертвеца. Эми взялась за ручку двери, пытаясь успокоить разбушевавшееся волнение, и в эту самую секунду по ту сторону раздались звуки музыки: профессионально сыгранной и годами отточенной. Исполнитель целиком погрузился в воображаемый мир, что свидетельствовало о нелучшем психологическом состоянии. Слух без труда узнал Артемиду, и девушка, решив, что это Джаред справляется со стрессом при помощи искусства, слегка надавила на ручку, намереваясь её открыть, но тут раздался голос. Сильный, низкий, бархатисто-режущий… «I Kill Myself in Small Amounts. In each Relationship it’s not About Love. Just Another Funeral and Just Another Girl Left in Tears…» Эми вгрызлась пальцами в дерево, замерев. Он прекрасно пел, тонко соблюдая октавы и переходы, выделяя особо важные слова напряжением гортани. Безукоризненное исполнение, вот только девушка почувствовала, как слёзы вновь показались на глазах, заслоняя собой мир. Выбившиеся волосы сразу же прилипли к мокрым щекам, как скотч к металлу; в горле внезапно пересохло, а грудная клетка отказывалась выполнять естественную функцию – дышать. В голове автоматически повторились строчки, подчёркнутые им лёгкой дрожью голоса: «…It’s not About Love, Just Another Girl Left in Tears…» Почему он выбрал именно эту песню? Что его заставило? И неужели она не одна такая?.. «…And I’m Fading Into the Void and then I’m Gone, I’m Gone, I’m Gone…» Рваный всхлип щекотал лёгкие, когда девушка уткнулась в дверь головой, наблюдая, как прозрачные капли стекают с носа прямо под ноги. То, что она сейчас испытывала, нельзя передать словами. Просто кошмарный набор чувств с меняющимся спектром от подавленности и ужаса до… сожаления? Жалости? К самой себе или?.. «They Said that Hell’s not Hot…» Невыносимо осознавать, что тебе некуда уйти, чтобы хоть на время избавиться от точащего изнутри страха, чтобы хоть ненадолго почувствовать себя защищенной. Зная, что никто не посмеет к тебе притронуться против твоей воли. Девушка подавила всхлип и оторвалась от двери. Почему-то под звук его голоса ей ненадолго стало лучше, спокойней. Эми почти до крови прикусила губу. «Какая же ты идиотка, Ли… Тебе не хватило ума запереть дверь в ту ночь; не хватило ума не соваться в спальню; не хватает ума сейчас же убежать отсюда далеко-далеко!» Внезапное ощущение холода заставило ее обнять собственные плечи и отступить на два шага назад, по-прежнему не отрывая завороженного взгляда от двери. Она подсознательно знала, что сейчас, если войдет внутрь, то не найдет на его лице того мнимого самодовольства и равнодушия, не столкнется с искрой издевательства и удовлетворения. Даже по непривычной манере пения становилось ясно, что он удерживает рвущийся наружу крик, рёв, визг… Эми нежно погладила ткань своей кофты и отошла еще дальше, намереваясь дойти до лестницы и, едва оказавшись вне досягаемости, броситься бежать под защиту… Разум будто холодно усмехнулся. Здесь ничто не сможет её сохранить! Ни запираемая дверь, ни вечная игра в прятки, ни даже Джаред… За что такая жестокость?! Где еще можно встретить такие правила, где игрока просто бросают на растерзание, не давая ни единственной возможности спастись? Она сжала зубы и резко развернулась, будто справившись с наваждением. «Такое ощущение, словно его голос для тебя – как ключ или что-то в этом роде! Ненормальная…» Эми резко замерла на месте, как вкопанная, а глаза широко раскрылись. Среди уничижительных, оскорбительных и насмехающихся слов разума было то, что привлекло ее внимание полностью. Она будто вновь оказалась в том подвале, нашла тёмную коробочку, затем им обнаружился замок… А вскоре и ключ. Изображение Звезды врезалось в память, будто оно и не покидало ее никогда. И в ту секунду произошло чудесное состыкование мысли и события, да такой силы, что красочное чувство смогло вытеснить все предыдущие мысли. С горящими глазами девушка начала спускаться по ступеням. Вниз, вниз, к подвалу… *** «Это не храбрость, а банальная необдуманность». Эми буквально слетела вниз, придерживаясь скользящими пальчиками за тёмные перила. Во всём доме стояла неестественная тишина, вызванная либо скрытностью ситуации, либо их обитель благоразумно имела достаточно толстые стены, чтобы не пропускать шумы и не выдавать занятий каждого жильца. От лихорадочного спуска сбилось дыхание, и девушка постояла у основания лестницы, возвращая сердцебиение в норму и настраиваясь на то, что решила сделать. Прекрасные бирюзовые глаза в обрамлении густых ресниц и изящной подводки сузились, а рука соскользнула с элегантного дерева. «10 очков тому, кто объяснит, откуда во мне так резко появилась смелость». Она дошла до неприметной двери, скрывающей вход в их личное подземелье, в котором, судя по всему, бывали и знали о его существовании лишь двое из обитателей этого странного дома. Постояв напротив и успокаиваясь, Эми прислушивалась к тому, что происходило наверху. Никто не собирался нарушать её планы: доверительная тишина ласкала слух, когда она, собрав силы, взялась за ручку двери и толкнула ее вперед, погружаясь во мрак. Лёгкие болезненно сжались от спёртого, буквально старого воздуха, что обитал лишь в начале прохода. Девушка закрыла за собой дверь, окончательно отсекая путь отступления. Как только сзади щёлкнул замок, возвещая о запертости, Эми медленно опустила веки, настраиваясь на атмосферу здешнего пространства. Когда она вновь распахнула глаза, зрение стабилизировалось, позволяя видеть, скудно, паршиво, но достаточно, если умеешь чувствовать окружающее и полагаешься на разные органы чувств. Будто погрузившись в лёгкий транс, девушка протянула руку под острым углом и нащупала вверху простую, небольшую полочку. Пальчики исследующе прошлись по пыльной поверхности, загрязняя бледную кожу, но она продолжила поиск, сама не осознавая до конца, что же является предметом исканий. И настырность была вознаграждена: безымянный палец коснулся холодного, рельефного металла, который Эми, ощутив, сразу сжала и поднесла к глазам. Даже в тусклом освещении стало ясно: она держит его личную вещь, настолько личную, что он предпочёл на время избавиться от неё, надежно, как ему показалось, припрятав. Вещь слушалась девушку ничуть не хуже своего законного владельца: пламя уверенно возродилось сквозь хрупкие ладони, освещая дальнейший путь. И Эми почувствовала, как губы растянулись в улыбке. Гордой улыбке. Отбросив за спину роскошные волосы, девушка начала спуск, осторожно ступая по ветхим ступеням и пытаясь разглядеть возможные препятствия, однако впереди ее ожидал лишь бархатистый мрак, странно влиявший на сознание, будто заживо его погребая и вверяя в Царство своих собственных мыслей и эмоций. Эми, ступив на холодный каменный пол, чуть приоткрыла ротик, оборачиваясь вокруг оси, проверяя каждую тень за спиной. На несколько мгновений липкий страх прошелся по ее позвоночнику, сковывая в смертных путах, но девушка сумела справиться с подземной энергетикой. «Я не слабее его, а значит, и я способна питаться этим местом…» Как только магические слова пролетели в сознании, пламя зажигалки вспыхнуло ярче, осветив голубо-зеленые глаза, заставив их переливаться цветом, в разы ярче и насыщенней первоначального, доводя до пульсации. Эми затаила дыхание, и в эту же секунду огонь вернулся в изначальную позицию, будто ничего и не было. Эми тряхнула волосами. «Здесь всё идет не так, как должно». Она нервно прикусила губу и подошла к уже известному ей шкафу, оглядывая его с благоговением. Мэнсон прав. От этих книг веет чем-то непостижимым и властным, что и свойственно древней мудрости. Девушка медленным, отточенным до изящества движением пианиста провела ладонью по ветхим корешкам, будто подпитываясь их силой. Добрая часть была написана на латыни, и оставалось только гадать, как он сумел прочитать пожелтевшие письмена. Она вглядывалась в облупленные переплеты, не следя за течением времени. Девичье тело едва заметно изгибалось: Эми неосознанно раскачивалась с пят на цыпочки и обратно. Так утекло много минут, прежде чем она вернулась в собственное сознание и вспомнила, зачем пришла. Запрокинув голову, девушка сощурилась и подняла руку с зажённой зажигалкой выше, освещая верхние, недоступные этажи. Так и есть. Почти на самом верху, на шестой от потолка полке блеснула черным металлом искомая вещица, будто подмигивая и улыбаясь. Эми тоже не сдержала лёгкой улыбки при виде загадочного предмета, но в ту же секунду осознала, что он, от природы имея высокий рост, положил её туда, чтобы сберечь, как и саму зажигалку. Но здесь ситуация намного сложнее: ей нужно было вырасти, как минимум, до его уровня, чтобы достать коробочку, но эта магия, к сожалению, не подчинялась. Легонько поскребав верхними зубами о нижние, Эми пришла к выводу, что нужно раздобыть какую-нибудь опору, позволющую дотянуться до ставшей нужной вещицы. Потратив еще несколько драгоценных минут на поиски по тёмному подвалу, она осознала, что отсутствие подручных предметов играло ей не на руку. Каждую секунду всё могло измениться и нарушить возникшую связь, вторгаясь в налаженный контакт. Девушка вплотную обошла все стены, внимательно изучая каждую выемку, и у последней заметила, что камень слегка отходит от общей картины, будто его совсем недавно выдвигали. «Может, там спрятано что-то, что поможет нам выбраться отсюда?..» Мысль прервал звук, остро резанувший по расслабленному слуху. Эми широко раскрыла глаза, а сердце переместилось к горлу, болезненно стуча в висках и каждой клеточке напрягшегося тела. Наверху кто-то прикрыл за собой дверь, и тогда же она прикрыла яркое пламя зажигалки: сначала ладонью, а затем и крышкой, тихо соприкасая металлы. На принятие решения ушла миллисекунда, потому что Эми, к леденящему ужасу, разобрала чутким обонянием тот аромат, к которому принюхивалась еще утром, проходя мимо мужской спальни. Абсолютно неслышно двигаясь во тьме, девушка скрылась в самом тёмном углу, а там и юркнула под спасительное затемнение ступеней. Кровь так бешенно стучала в венах, что удивительно, как она еще не полилась из глаз. Участившееся дыхание пришлось сдерживать, насилуя кислород, который пришлось спрессовывать в лёгких для долговременного использования. Человек около верхних ступеней явно пребывал в недоумении: Эми закрыла глаза, улавливая дуновения его матрицы, и сама ощутила испытываемое им изумление и непонимание. «Уйди, пожалуйста, уйди…» Под лестницей было невыносимо холодно и сыро; кофта спасала, но надолго её согревающих свойств не хватит, это явно. Мэнсон наверху замер на несколько секунд, а затем сделал то, что заставило её едва не заскулить от страха: раздался мерзкий скрип древних, сухих ступеней, прогибавшихся под его весом. Эми отодвинулась к стене, подальше… Он ступил на пол и огляделся: зрение еще не приспособилось к тени, к которой уже привыкла она. - Что за хрень? Именно такой голос нужен в такой ситуации: низкий, тихий, вкрадчивый… Девушка в который раз поймала себя на мысли, что, как зачарованная, вслушивается в звучание его превосходного баритона, но тут же испытала такой прилив отвращения, что ее едва не вытошнило водой прямо себе под ноги. «Это существо не имеет даже крупицы того, за что человека можно уважать. Он чудовище, а ты его жертва, сломленная и запуганная стараниями именно этого мужчины. И никакой, даже самый сексуальный на свете голос не способен покрыть его низость, Ли. То, что ты сейчас испытываешь – противоестественно! Стокгольмский синдром в силе, да?» Мэнсон громко выругался и, судя по звуку, пнул опору, на которой стоял, и раздраженно направился обратно. Эми ощутила, как со ступеней на нее полетела пыль вперемешку с мерзкой паутиной, вызывая сильнейшее, неконтролируемое желание…чихнуть. Девушка зажала рот рукой и согнулась, чтобы звук не долетел до его слуха. Она держалась, но своенравная физиология сделала по-своему: Эми чихнула, как мышка, до боли вжимая в губы ладонь, чтобы хоть как-то заглушиться. Мужчина наверху замер, не дойдя двух ступеней до верха. Девушка едва не застонала от удушающего ужаса, сжимаясь до крохотных размеров и страданий деформирующихся частей тела. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем послышались его движения: лишь пара шагов и вновь тишина. Он удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Эми жадно вобрала в лёгкие воздух, убирая от искусанных губ руку. Кажется, на этот раз снова обошлось. Но такие игры в прятки неблагоприятно сказываются на психике: она чувствовала, как целая лавина нервных клеток потихоньку отмирает, с каждым днем приближая её к отвратному психозу. *** «И поклянись, что никогда больше не будешь соваться в места, связанные с ним!» Эми медленно опустила руку после возвращения на законное положение зажигалки. Дыхание по-прежнему было сбивчивым, невосстановившимся. И неудивительно: девушка во второй раз за утро испытала такой страх, что непонятно, как она еще не грохнулась в обморок. Хотя, когда ей пришлось отсиживаться за ветхой лестницей, подобная мысль появилась в парализованном сознании, но Эми сумела найти остатки сил, чтобы не потерпеть поражение столь жалким образом. Девушка облизнула пересохшие губы и нащупала в темноте дверную ручку. Неизвестно почему помедлив, она всё же решилась и нажала, отворяя для себя выход из этого жуткого места. Яркий свет на несколько секунд ослепил девушку, и ей пришлось прикрыть глаза ладонью, сберегая их от сравнительно мощного освещения. - Ты ослабла, Ли. – Эми, говоря это, сделала один неуверенный шаг. – Тебе нужен хороший отдых… Дойдя до арочного прохода, ведущего в гостиную, она отняла руку от лица, чтобы оглядеться, и… Эми налетела на мужчину, который спешно покидал комнату по направлению к коридору. Девушка, не ожидая столь молниеносной встречи, врезалась в крепкую мужскую грудь, ладошками уперевшись в его плечи. - Эми?.. Она осторожно, как в замедленной съёмке, подняла голову, вглядываясь сквозь заслонявшие видимость волосы в человека, замеревшего напротив. Он также пребывал во временном ступоре, не испытывая ничего, помимо изумления и…страха. Их пересечение породило целую бурю слов, но пока все они были надежно скрыты. Эми, чуть приоткрыв ротик, встретилась с его тёмными глазами и почувствовала, как в собственных на мгновение потемнело, но она усилием воли вернулась в реальность, не позволив себе рухнуть, прямо здесь, прямо в его объятия… Ей было известно, что однажды, через день или два, но они пересекутся, ведь дом не предусматривал возможности уйти. Но она была не готова… - Я знаю, что это ты была там… - начал Мэнсон, протянув к ней ладонь. – Как бы ты ни пряталась… Девушка придушенно всхлипнула, когда ощутила на своем плече его руку, аккуратно сжимавшую ткань. Это породило такую волну отторжения, что… - НЕТ! – Закричала она, резко вырываясь и отступая на шаг назад. Мэрилин, подыскивая нужные слова, с затаенной болью видел, как девушка сглотнула и нервно оглянулась, ища пути к спасению. - Подожди, умоляю… - Не смей ко мне прикасаться! – взвизгнула Эми и бросилась ко входной двери, всхлипывая, несмотря на все попытки сдержаться. - Эми! – воскликнул он и сделал запоздалое, хватательное движение, но девушка уже была вне зоны досягаемости: она, истерично дёргая ручку, только после нескольких неудачных попыток вспомнила, что она открывается вовнутрь. - Эми, стой, пожалуйста!.. Мэнсон бросился вслед за ней, ощущая в грудной клетке такое давление, будто весь мир придавил сердце и лёгкие, не позволяя дышать. Эми уже выскочила на улицу и соскочила со ступеней, размазывая по лицу слёзы. На какое-то мгновение в голове мелькнула глупая мысль, что спасение можно выцарапать, но когда она, резко обернувшись, увидела, что он следует за ней, разразилась тонким визгом и побежала, сбрасывая с лица прилипшие волосы. - Позволь мне сказать лишь одно слово! – крикнул он, ловко оказываясь на земле. - Не подходи ко мне! Не надо!.. Эми, отбежав на десять метров, всё же развернулась, взметнув густыми локонами и придерживая юбку, взвихренную сильным порывом ветра. - Я не буду тебя трогать, обещаю, только выслушай меня, - тихо, ровно сказал он, незаметно подбираясь ближе, как охотник к жертве, и держа ладони поднятыми, будто показывая безоружность. Ему отчаянно требовалось всё объяснить, хоть попытаться… Больно видеть, как девушка отшатывается, как от пламени, и боится, как детского страха. - Ложь! – закричала она и бросилась в сторону густого леса, пытаясь подавить отвратительные рыдания. В сознании не было ничего, лишь один инстинкт самосохранения продолжал исполнять свои функции, подчиняя себе всю её. И Мэнсон бросился следом. Погоня была равной, ибо девушка от ужаса еле держалась на ногах, а от бега тело мучительно взвыло, напоминая о постоянном изнеможении и отсутствии питания. Но и мужчина от каждого движения ощущал болезненную резь в каждом своем ранении, скрытом повязками, так что шансы оказались близкими к идентичности. Эми, оглянувшись, разразилась жалобным криком и, на удивление для себя самой, прекрасно перескочила поваленное дерево, вторгаясь в лесные владения. Женский плач омрачил природную дремоту, раскрашивая её тёмными красками. Мэрилин вслед за ней перепрыгнул препятствие, но теперь продолжать погоню стало намного сложней: ямы, холмы, острые ветви и пни мешали, задерживая, не пуская к девушке, которая в состоянии аффекта справлялась со всем этим, играючи, грациозно, как стройная лань. Она имела лишь одну цель: спастись, укрыться, спрятаться… - Да стой же! – Мэнсон в ярости сломал ближайшие ветки, расчищая себе дорогу. Его взбесил девичий страх. Эми, умудряясь на бегу отцеплять от кустов широкую юбку, резко свернула направо, закосив так, что едва не свалилась в крапиву, но несостоявшееся падение было вознаграждено: за зарослями жалящей травы оказались несколько деревьев, поваленных друг на друга и поросших мхом, создавая идеальное, неприметное место для убежища. Она юркнула туда и стразу затаилась, не выдавая себя даже учащенным дыханием. Вокруг торчали останки некогда огромных древесных гигантов, ныне увитых длинной листвой, что сломила их. Придерживаясь рукой о кору, по которой ползли разнообразные жучки, девушка на секунду выглянула. Мэнсон потерял след и явно не знал, куда бежать дальше. К моменту ее неосмотрительного выглядывания он крутился на месте, бешенно смотря во все стороны, и испытывал неконтролируемую злость. - Я же знаю, ты где-то здесь! Выходи по-хорошему! Девушка затаила дыхание и вновь спряталась, погружаясь в сырой аромат природы. Сердце болезненно билось, едва не разрываясь, а в горле так пересохло, что нестерпимо захотелось пить. - Клянусь, что не причиню тебе вреда! Его слова сквозили такой… несдержанностью, что Эми, скорее, сама бы перерезала себе горло окаменевшей от времени корой, чем вышла к нему. Мэнсон замер, прислушиваясь, но, не дождавшись ответа, громко выругался. С минуту он постоял на месте, вслушиваясь в каждый шорох, а затем направился в левую сторону, грубо подминая под себя растительность. Эми тяжело сглотнула, но не покидала убежище еще несколько минут. Встал выбор: продолжить отсиживаться здесь, под защитой мертвых деревьев и иметь риск быть найденной, или сию же секунду, когда он, предположительно, далеко, выбраться на свет и, сломя голову, бежать без оглядки в сторону дома, под защиту другого мужчины. Руки затряслись от нервного напряжения, когда она, приняв решение, подобралась к полоске света и осторожно осмотрела местность вокруг. Никого не было. Только белка в кроне застрекотала, будто возбужденно говоря что-то. Эми глубоко вдохнула и сделала первый, быстрый шаг, намереваясь оббежать свое убежище и броситься в сторону дома, как почувствовала на себе мужские руки. Сильные, мужские руки… От ужаса она закричала так громко, что белка затихла и испуганно скрылась в густых ветвях. - Не кричи! Мэнсон сжал её сзади, удерживая за запястья и притягивая к себе вырывающееся девичье тело. - Успокойся… Эми, задрав голову к ярко-голубому небу, почти полностью скрытому сочной зелёной листвой, возопила с такой силой, что почувствовала, как связки сдались, лишая ее возможности кричать. Она ногой попыталась отпихнуть его, но координация движений страдала не меньше её самой: всё плыло перед глазами, так как животный страх завладел всем обезумевшим существом. Крепко удерживая около себя девушку, Мэрилин развернул ее лицом и сжал руки выше локтей. - Открой глаза, - тихо сказал он, легонько встряхивая онемевшее тело. – Открой, пожалуйста… Его голос был едва не подавленным, а сильные ладони стискивали тонкие предплечья чуть ли не бережно. Эми медленно подняла веки и встретилась с ним взглядом. Побелевшие губы дрогнули в слабой усмешке и едва слышно прошептали, каждым словом выражая холодную ярость: - Отпусти меня, скотина. Мэнсон смотрел в её глаза, такие опустевшие и безжизненные, что казалось невероятным, что девушка еще была жива. Он разжал руки, выпуская, и сделал шаг назад. А Эми, очутившись на кратковременной свободе, призвала на помощь все жизненные силы и, коротко всхлипнув, бросилась бежать в противоположном направлении. Парализованное сознание просто отключилось, когда она сделала эту попытку, оглашая лесную долину жалобным плачем. Но погоня была проиграна заранее, она знала это с того момента, когда только начала её. Не прошло и пяти секунд, как мужчина вновь обхватил девичью талию, но Эми начала отчаянно вырываться и брыкаться, истерично скуля, так что они оба рухнули в траву, подминая общим весом двух тел. - Пусти меня, пусти! - рыдала она, упираясь в широкие плечи и не открывая глаз, чтобы не видеть ничего, кроме темноты. Всё тело сжалось от ощущения его близости, а по позвоночнику пробежала дрожь отвращения, сводя кости судорогой. От падения юбка задралась, обнажая соблазнительные ножки и светлые трусики, давая ему столь подробный образ… Мэнсон забрался на неё и стиснул под собой, не позволяя в очередной раз сбежать. - Что ты делаешь?! Нет!.. Она попыталась свести вместе колени, прикрываясь, но в положении, в котором он её держал, это было невозможно. Мужчина обхватил пухлые щёчки и чуть задрал ей голову, вынуждая смотреть на него. Внутри собственной души вновь разразилась гроза от нахлынувших эмоций и воспоминаний, но он подавил это. - Эми, не бойся, всё хорошо… - Оставь меня в покое, животное! – взвизгнула девушка и, извернувшись, врезала оголённой коленкой ему между ног. Мэнсон зарычал сквозь зубы, но хватку не ослабил, по-прежнему не выпуская из стальных объятий и пытаясь не отомстить за причиненную боль, хоть это желание и было таким соблазнительным и на удивление легковыполнимым, особенно сейчас… - Хватит дёргаться! Расслабься, наконец! Голос дрожал от слишком противоречивых чувств: ярость и жалость – вот это адская смесь, которую он сдерживал в себе, наблюдая, как девушка под ним рыдает и вырывается, царапая всё, до чего могла дотянуться. Он не имел мысли как-то ей навредить, по крайней мере, в этот момент… Но в ту секунду произошло то, от чего он окончательно лишился самообладания: Эми задрожала всем телом, сбивчиво, без цели освободиться; глаза её закатились и она застонала, не владея голосом. Мужчина в ужасе наблюдал за этой картиной, но приступ прошёл быстро, и она обмякла под ним, расслабляя напряженные до одеревенения мышцы и теряя сознание.