Пятнадцать лет

- Ты же понимаешь, что я не могу рушить свою жизнь из-за досадной ошибки? - Да, конечно. - Я рад, что ты меня понимаешь. Если нужны деньги, пиши там, звони, займу может у кого, разберемся. - Угу. – Джин улыбнулся парню напротив, кивая. В кафе тихо играла музыка, какая-то совсем не подходящая ситуации, за соседним столом смеялась дружная компания и почему-то, из-за этого казалось, что это дурацкий сон. - Не считай меня мудаком и все такое, но тебе пятнадцать, мне семнадцать, у нас еще всё впереди. Нам не нужен ребенок. Тебе в первую очередь. Кто захочет омегу с ребенком? – Лицо Джонхена, альфы, с которым встречался Джин, выражало полную уверенность в своих словах, только глаза бегали, лишь бы не смотреть на парня напротив. - Да, ты прав. – С каждым словом и без того не слишком высокий и худой омега становился будто меньше, но его собеседник был слишком занят собственными переживаниями, чтобы заметить. - Мне нужно идти, но ты звони если что. Я бы хотел дать тебе денег на аборт, но ты знаешь, я на мели опять. Заплатишь за кофе? - Ладно. – Джонхен хотел было поцеловать Джина в щеку на прощание, но у того на лице отразилось слишком явное отвращение. – Не приближайся ко мне. - Ты чего? Мы же уже все решили. – Альфа удивился, не понимая, отчего такая реакция. - Решили. – Сокджин спокойно кивнул. – Ты и на метр ко мне не подходишь, забываешь номер телефона и валишь из моей жизни. Тебе не придется даже напрягаться. Усмешка вышла горькой. Парень только прошипел «истеричка» и выскочил из кафе почти пулей, видать боялся, что он передумает и стрясет с него всё, в том числе алименты. Джин глубоко вздохнул, глядя на свое прозрачное отражение в окне. Ну кто бы знал, что всё выйдет вот так? В целом, он был обычным омегой, типичным, можно сказать. Хрупкое телосложение, пухлые губы, большие глаза, блондинистые волосы, чрезмерная любовь к нежным цветам в одежде, ненавязчивый ягодный запах – смородиновый. Но поклонников у него всегда было много. Очень. Отчасти из-за богатого отца, наверное. Джонхен не был об этом в курсе, поэтому омега принял его ухаживания, ведь высокий, красивый, на гитаре играет, даже своя рок-группа есть, как тут не влюбиться. Ухаживал приятно, с цветочками и балладами под окном, все в школе умирали от зависти. А у Джина как раз течка всего вторая в жизни, благородный альфа решил его от болей избавить. На этом его благородство кончилось. Нет, Сокджин понимал, что у Джонхена впереди дебют, куча фанатов, точно не до детей и тем более женитьбы, хотя кто бы позвал. Но как-то… обидно? Страшно? Очень страшно. Ведь не каждый день видишь, как рушится твоя жизнь. От раздумий Сокджина отвлек телефонный звонок, он взял трубку, мельком взглянув на экран – папа. Ничего хорошего это не значило. - Отец очень злится, Джинни. Я пока не знаю, как его успокоить, он настаивает на аборте. Ты точно не передумал? – Омега почти слышал, как мужчина хмурится и очень взволнован, но не собирался отступать. - Это мой ребенок и никто не имеет права настаивать на аборте, если я этого не хочу. Я знаю, что ему плевать на моё здоровье, он заботится только о репутации, поэтому меня не волнует его мнение. – Несмотря на свой возраст, Джин считал себя достаточно взрослым, чтобы принимать такие решения. Пускай, большинство считало это детским упрямством. Он смягчил тон, вздыхая. – Я все обдумал, пап. Я не изменю решение. - Тогда слушай, что я могу предложить и сделать для тебя. Это немного, но мой дражайший супруг словно с цепи сорвался, удивительно, что еще руки не распускает. – Язвительный тон папы заставил Джина улыбнуться. Он не понимал, как эти двое сошлись, потому что характер папы был тяжелым, а отца еще тяжелее и они должны были поубивать друг друга уже очень давно. – Ты поедешь в Тэгу, к моим родственникам, я уже договорился. Пустим слух, что ты уехал учиться в Америку, чтобы выкроить время. Я буду высылать деньги, сколько смогу, а отцу говорить, где ты, не буду, пока у него совесть не проснется, обустроим всё, будто ты сбежал от нашего гнета. Пока что нам нужно дотянуть до того момента, когда аборт делать будет нельзя, тогда никто не сможет нам помешать. Со школой что-нибудь потом придумаем, пока документы заберу. - Папа, ты лучший просто. – Внимательно слушая, Джин кивал, размышляя. - Естественно. – Похвала явно понравилась старшему омеге. – Я передам тебе билет и сумку соберу с необходимым. Встретимся сегодня через час на площади. - Так. Главное документы и планшет. Копилку мою грохни. На полке в третьей книге тоже накопления, закинь, лишним не будет. – Сокджин нахмурился, припоминая, что ему важно забрать. - Да-да, окей. Отцу не отвечай, ничего хорошего не услышишь, только расстроишься, а тебе нельзя. - Хорошо. До встречи. – Джин отключился и опустил голову, пытаясь дышать ровно и успокоить сердцебиение. Внимание, смертельный номер – превращение юного красивого омеги, гордости школы и родителей, в проблемного несовершеннолетнего беременного омегу, без образования и пары. Восхитительно. Джин для интереса положил ладонь на собственный живот, но не почувствовал ничего нового и необычного. Две недели слишком рано, наверное. «Зато имя можно придумать самому и не спрашивать ничьего мнения», стараясь думать с оптимизмом, он оплатил и вышел из кафе. Зима была теплой, Джин не мерз в тонком пальто, только кутал лицо в шарф, чтобы кожа не обветрилась от прохладного влажного ветра. Даже хорошо, что у него не было близких друзей, не нужно было никому объяснять свой неожиданный отъезд. Решив добраться до площади пешком, Джин любовался фонарными столбами, с которых еще не сняли рождественские украшения. Наверное, они пробудут тут до самого нового года по восточному календарю. А даже если что-нибудь изменится, то он это уже не увидит. Он надел наушники, пролистал плейлист и включил ненавязчивую попсовую песенку, которой так не хватало для атмосферы. Отчасти, Сокджин помнил родственников, к которым поедет, потому что это был брат папы и его жена, женщина, что в нынешнем мире настоящая редкость. Года три-четыре назад у них родился сын, так что омега надеялся поднабраться опыта, присматривая за двоюродным братишкой. А еще надо было решить, как и кем подработать, все-таки в его ситуации найти работу это какое-то чудо. За прогулкой Джин и не заметил, как пролетело время, поэтому он едва не опоздал, поспешно забегая на вымощенную тротуарной плиткой территорию, высматривая нужного ему человека. Папа нашелся неподалеку, он смешно подпрыгивал в своих мягких вельветовых полусапожках, видать уже давно вышел из машины, ожидая его. Джин подбежал к мужчине, обнимая и забирая из замерзших рук свою сумку. - Ну чего ты перчатки не надел? – Увидев уставшее лицо папы, Джин ощутимо расстроился (будто было куда сильнее), но попытался успокоиться, понимая, что иначе никак не получится. - Да я же на машине, не брал с собой. Как ты? Сокджин пожал плечами, опуская взгляд вниз. Но все же решил рассказать подробнее, мало ли когда они увидятся в следующий раз. - Как я и предполагал, ничего интересного я не услышал. Чувствую себя как обычно, пока не тошнит, в общем, ничего особенного. Не сильно-то грущу, что придется уехать, но жаль, ведь мы не сможем видеться часто. Папа, тихонечко вздыхая, заключил его в теплые объятия, в которых Сокджин немножко терялся, все-таки старший был на голову выше и шире в плечах. - Все будет хорошо, Джинни. Я положил все медицинские документы, билет на самолет, деньги вот сюда, в боковой кармашек, береги, чтобы не украли и не потерял сам. Был бы я уверен, что Сону быстро остынет, то можно было бы переждать где-нибудь в Сеуле, но ты же знаешь отца, он если рогами упрется, не успокоится. - Я в порядке. Не попади ему под горячую руку, не хочу, чтобы вы ссорились из-за меня. – Джин медленно втянул в себя успокаивающий лавандовый запах, с едва заметной примесью можжевельника от альфы. Внутри что-то дрожало от волнения, почти на грани с паникой, в горле встал ком, но он держался, чтобы не разводить сырость перед папой, не расстраивать его еще больше. - Вот за кого-кого, а за меня переживай в последнюю очередь. Сам знаешь, кто сейчас важнее. Как только окажешься на месте, смени номер и мне пока не звони. Они прощались еще некоторое время, прежде чем папа обратил внимание, что время его перерыва подходит к концу. Когда он заскочил в машину и уехал, Джин вызвал такси до аэропорта, пересилив желание сесть на холодную скамейку и не вставать до тех пор, пока все само не разрешится лучшим образом. Только сев на заднее сидение, он заметил, что по щекам текут слезинки, тут же стыдливо вытирая их тыльной стороной ладони. Он был очень благодарен папе за всё, хотя тот, наверное, испытывал вину за то, что разрешил идти ему на свидание, несмотря на приближающуюся течку. Джин просто не смог остановиться, он толком и не помнит, как это все произошло из-за тумана в голове. Ему было не до проверки, защищен альфа или нет, казалось, что омега вот-вот умрет от боли и нетерпимого вожделения. Однако, Джин понимал, что в этом случае виноватых не было. Кто-то не подумал, когда должен был, кто-то не остановился, кто-то не остановил. Ну по крайней мере, с Джонхеном у него был отличный секс, судя по тем восторженным воспоминаниям, которые у него могли отложиться в такой ситуации. Или в данном состоянии омегам все равно на технику, лишь бы ощутить большой и твердый в себе? Джин не знал, у него не было опыта. Пускай, возможно, пока что в нем главенствует только инстинкт омеги – дать своему ребенку жизнь любой ценой, но малыш, который вырастет в нем, все равно будет самый желанный.