Думаешь, это судьба?

Хосок думает, что у него проблемы, когда все чаще начинает ловить себя на том, что тупо пялится на Юнги. «Но это ничего…» — думает он, гипнотизируя взглядом губы Шуги. Не то чтобы это было слишком странно. Все давно привыкли. Это называется фансервис. Вот только Хоуп упустил момент, когда попялиться-на-Юнги-для-фанатов превратилось в попялиться-на-Юнги-для-себя. Но пока все нормально. Наверное. Хосок периодически посматривает на безымянный палец левой руки. Ну, мало ли. Не сказать, что он осознавал в полной мере свои чувства, конечно. Все, что он осознавал — это то, что влип. Хоуп не был уверен, что это считается. А чтобы имя, словно обручальное кольцо, выступило на коже безымянного пальца нужно было именно что осознать. Ну, по-настоящему. Чон не знает, когда это «по-настоящему» наступает по мнению вселенной. Некоторые говорят, что это должно быть какое-то особенное событие или вроде того. Ах, да. Для этого еще человек должен быть вашим соулмейтом. Если же нет, то никакой надписи не появится. И живите с этими своими чувствами как хотите. Можете даже отношения построить, если получится. Которые все равно с наибольшей вероятностью развалятся, когда или вы, или ваш партнер встретите истинного. Хрень, в общем. И Хосок даже понимал Юнги, который откровенно называл это все чепухой. А иногда и как-нибудь похлеще. Хоуп честно не знает, чего он боится больше: того, что кожа так и останется чистой, или того, что метка все-таки проявится. Душу травит то, что Шуга его все равно только за друга считает. Лучшего, да. Но друга. И до недавнего времени Чона вполне устраивал такой расклад дел. Но жизнь штука такая странная. И вот Хосока уже порядком раздражает, когда Чимин обнимает Юнги, а тот вроде как и не против. Это все на публику, да. Да, очередной фансервис. Но раздражает. И поэтому Хоуп улыбается шире, дурачится больше. И Чимина больше тискает. Потому что лучше это будет делать он, чем Шуга, которому в принципе наплевать. Конечно, предпочтительней потискать самого Юнги, но Чимин тогда тоже лезет. Черт их знает этих двоих и что между ними творится. У обоих руки пустые. С другой стороны, и слава Богу. Хотя Шуге же плевать на предназначение все равно. Поэтому Чон бы не удивился ничему. Хосок понимает, что настоящие проблемы только начались, когда основание безымянного пальца опутывает имя его лучшего друга. Красивые прописные английские буквы «Мин Юнги». Происходит это на каком-то очередном дурацком шоу, и слава всем богам, что это был почти конец, а он сидел боком к камерам. Странный момент для осознания. Чон не вполне уверен, что это можно отнести к тем «особенным событиям», о которых все говорят. Просто Шуга в один момент оборачивается и улыбается. Так светло и солнечно, почти счастливо, что Хоупа просто прошивает насквозь. Он и забывает иногда, что тот так улыбаться умеет. Черт подери, пусть просто улыбается так чаще. А лучше всегда. А еще лучше, только ему. Хосок вовремя замечает, точнее, почти физически чувствует побежавшие черные буковки, прикрывая руку от любопытных глаз мемберов и ведущих. И, кажется, вполне удачно. Кажется. А потом, уже после окончания передачи, когда все камеры выключены и скоро пора будет ехать назад в общежитие, Намджун кладет руку ему на плечо. И смотрит так, что Хосок сразу понимает — тот все заметил. Чон обнажает зубы в улыбке, которая почти похожа на оскал, потому что он в шаге от того, чтобы запаниковать. Мон молча кивает в сторону двери. В его взгляде читается обеспокоенность, и Хосок, наверное, благодарен ему за это все, потому что смотреть на то, как Чимин, обхватив Юнги за шею и прислонившись своей головой к его, мирно беседует с ведущими становится просто невыносимо. А ведь камеры выключены. И уверенности в себе это как-то не придает. Вот совсем. Намджун утягивает его за дверь, беря за руку так, что надпись на пальце не видно совсем. Ее и правда стоит пока скрыть, про что Хосок уже вполне успешно забыл. И за это действие Хоуп еще раз мысленно благодарит их лидера, который, вообще-то, не любит такие вот хватания за руки. Ну, разве что с Сокджином. Но видимо не только самому Чону не хотелось, чтобы общественность узнала о том, что Мин Юнги его соулмейт раньше самого Мин Юнги. Да и речь не только об общественности, на самом деле. Если быть честным, то Хосок вообще не хотел, чтобы это кто-либо знал. Пока, по крайней мере. А если включить внимание, то заметить небольшое изменение во внешности было не так сложно, как кажется на первый взгляд. Чон удивлялся, как до сих пор никто не понял ничего. Хотя это громко сказано. Потому что Намджун-то понял. И, судя по обеспокоенно проводившему их взглядом Джину, не он один. Но остальные вроде не обратили внимания. Ведущие все еще о чем-то живо беседовали с Чимином и Юнги, а Чонгук с воплями носился за Тэхеном. Непонятно, чего тот опять натворил. Но ладно. Додумать мысль Хосок не успел, дверь закрылась, скрывая за собой студию, в которой снималась программа, и оставляя парней в относительной тишине. Намджун руку Чона не выпускает, только молча подносит к лицу, желая прочесть аккуратные черные буковки. Хоуп даже не сопротивляется. Зачем? В данной ситуации это больше бы на детский сад походило. «Покажи — Не покажу». Глупость же? Кроме того, Хосок Намджуну доверяет. Да и интересно посмотреть на его реакцию даже. Когда глаза Мона округляются, Хоуп вдруг начинает смеяться. Громко так, истерично почти. Намджун руку выпускает, вздыхает тяжко, глядя на Хосока, который явно не в себе сейчас, и медленно опускается на стоящий рядом диван. Складывает руки замочком, кладя на них голову, и смотрит выжидающе. А потом опять вздыхает и устало трет переносицу, прикрыв глаза. Одна головная боль. И ведь насколько бы проще жилось, умей он игнорировать это все. Но нет. Ему же не наплевать. А эгоистам как-то легче живется, честное слово. — Ну и что ты с этим делать будешь? — сложив руки на груди, устало задает вполне закономерный вопрос Джун, снова начиная гипнотизировать Хосока взглядом, словно это как-то помочь тому может. На самом деле, это бы не было проблемой, будь это кто-то кроме Юнги. Если бы это было имя, допустим, той милой девушки-ведущей, Фей, кажется? Не суть. Да хоть Чимина. Кого угодно, только не Мин Юнги. — Я не знаю~ — тянет Хоуп показушно-страдальческим голосом, опускаясь при этом рядом с Моном в не менее страдальческую позу. Намджун лишь закатывает глаза. Он-то серьезен. Потому что это не шутки. Учитывая их известность, последствия могут быть самые разные. Причем не самые радужные тоже имеют место быть. Да уж. Такая сенсация будет. А если вспомнить, что у самого Юнги заветного имени еще нет, то… Мону не хотелось повторения прошлого. — Я не знаю… — выдернул из мрачных мыслей тихий шепот Хосока, смотревшего на него сейчас большими глазами, так словно Намджун был его последней надеждой. И Киму на секунду стало страшно. Потому что Хоуп действительно выглядел непривычно потерянным. Очередной вздох и ободряющий смешок. — Просто расскажи ему, — глаза Хосока, кажется, расширяются еще больше. Он быстро мотает головой, а потом смеется: — Не могу. Ты хоть представляешь себе его реакцию? Тем более он же считает это все фигней. — машет рукой, не переставая улыбаться. Сейчас ему кажется, что у него абсолютно нет шансов, потому что… А почему собственно? Чон и сам не знает. Словно какая-то невидимая рука сжимает все внутренности, когда он только думает о том, чтобы рассказать все Юнги. Ну зачем тому это все нужно? Он прекрасно ладит с тем же Чимином. В том смысле, что между ними чувствуется какая-то химия даже вдали от камер. Зачем им мешать-то? Только дружбу с Шугой испортит. — Тем не менее, он имеет право знать, — заявляет Намджун. Хочется добавить «даже если ему и насрать», но он вовремя замолкает, потому что это, кажется, слишком. Тем более Хосок и сам все понимает, ведь смотрит как-то загнанно, так, что даже лидер смягчается и, успокаивающе потрепав по макушке, произносит. — Ладно, тебе нужно время, чтобы решиться. Это понятно. — смеется Мон, надеясь, что смех звучит ободряюще, а не издевательски. Но Хоуп шутливо толкает друга в плечо, а после благодарно улыбается, скаля зубы: — Вжился в роль папочки, а? Намджун, кажется, собирается что-то ответить, но из дверного проема высовывается растрепанная и взволнованная голова Джина. Находиться по ту сторону двери в неведении, наблюдая за бесящимися Тэхеном и Чонгуком было, может, и весело. Но не сейчас и не Сокджину. Его в данный момент больше беспокоила проявившаяся метка Хоупа. Он быстро выскальзывает за пределы студии, аккуратно прикрывая за собой дверь. — Надеюсь, там не мое имя? — пытается пошутить Джин. Ему не хотелось бы делать трагедию из того, что у Хосока появилась метка. По возможности. Разве это вообще не должно быть радостным событием или что-то вроде того? Намджун фыркает и закатывает глаза, немного напрягаясь против своей воли. Больная тема. — Меня не хватает? — все же продолжает Мон, делая вид, что все вполне себе нормально. Ну, а все и так нормально. У них. — Хватает, — почему-то очень серьезно отвечает Сокджин, глядя прямо в темные глаза напротив. Намджун ловит в его взгляде что-то только ему понятное, вернее, им двоим, и наконец расслабляется. Черт его знает, почему упоминание подобных вещей всегда так его задевает. Наверное, он просто все еще боится. — Ну, не при мне же! Уединитесь, раз так хочется, — ржет внезапно Хосок, водя рукой между их лицами, за что немедленно получает тычок в лоб от Намджуна, из-за чего начинает хохотать еще громче. Мон и Сокджин невольно улыбаются тоже, а все напряжение окончательно улетучивается. — И все-таки… — начинает Джин, но, видя, как мрачнеет за доли секунды Хосок, тут же замолкает. Впрочем, тот тут же снова улыбается, бодрясь, и молча тыкает Сокджину рукой в лицо. Тот издает какой-то непонятный звук и с недовольным видом отводит пальцы уже готового снова рассмеяться парня чуть дальше, фокусируя на них взгляд. По коридору тут же разносится протяжное «ох». Он почему-то был почти уверен, что это кто-то из ведущих. Непонятно почему, но был. Может, потому что у них в группе уже есть одна пара. Или полторы, если быть точнее. Просто даже так шанс был ничтожно мал. Тихонько кашлянув, он запускает руку куда-то во внутренний карман пиджака, извлекая оттуда широкое серебристое кольцо. Намджун сразу цепляется за него вопросительным взглядом, который тут же переводит на самого Джина. — Что? Не смотри ты так. Я всегда ношу одно с собой, на всякий случай, — смеется тот. — Три человека без имени. И только не говори, что оно не могло пригодиться. — Мон тяжело вздыхает и отводит глаза. Понимает, что Сокджин прав, да и вообще верит ему, но с собой ничего поделать не может. А Джин лишь ласково улыбается и бурчит что-то вроде «да не надевал я его». Кольцо на безымянный палец надеть — все равно что на лбу «я свободен» написать. Некоторые еще даже не обретя надпись уже начинают носить широкий металлический обруч. И никогда не знаешь, пустой палец у человека, или он просто хочет забыться. Обычно все стараются избегать каких-либо взаимоотношений с такими людьми. Впрочем, многие знаменитости, которые не хотят вторжения в личную жизнь носят такие кольца. Но фанаты больше расположены к тем, кто не скрывает наличие или отсутствие метки. А потому единственный, у кого в их группе на пальце красовалось кольцо, был макнэ. Но даже на то были свои причины и все фанаты прекрасно знали о них, как бы Чонгуку не хотелось это скрыть. Когда Намджун видит в руках у Джина кольцо, он испытывает смешанные чувства. Вроде и хочется вспылить, но в то же время Сокджин такой спокойный и так тепло улыбается, что совсем не хочется его в чем-то обвинять. Да и незачем, на самом-то деле. Не такой уж Джин и хороший актер, когда дело касается отношений. Врать он не умеет. И вот Намджун выдыхает, вся злость куда-то улетучивается и это улыбающееся чудо хочется только обнять. Что он незамедлительно и делает, обхватывая стоящего рядом Джина за талию и утыкаясь куда-то в живот. На макушку почти сразу же опускается рука, успокаивающе ероша волосы, и Мон как-то глупо-счастливо улыбается. А Хосок чувствует себя откровенно лишним. На секунду складывается ощущение, что о нем вообще забыли. Он издает нервный смешок, желая привлечь хоть какое-то внимание. Все же, в любую минуту к ним мог выйти кто-нибудь, может, даже сам Юнги. Или менеджер появиться, сообщая о том, что можно ехать в общежитие. В общем, риск большой. Поэтому когда Сокджин поворачивает голову на смех, а с лица его не сползает улыбка, Хоуп не понимает, чего ему хочется больше: в очередной раз подколоть или просто растащить их уже по разным углам, потому что сначала нужно проблемы решать, а потом уже… Все остальное. Но он лишь вздыхает обреченно и, не говоря ни слова, протягивает руку, поигрывая пальцами. Намджун наконец отрывается от своего ненаглядного, и на ладонь Хосока опускается широкое серебряное кольцо. — Ты ведь не захочешь, чтобы Юнги знал, да? — тихо спрашивает Джин, притягивая Мона обратно к себе, поближе. — Нет. Пока нет, — мотает головой Чон, наблюдая, как заветные буквы скрываются за ободком кольца.