— И как же ему из этого момента выбраться?
— Хм, возможно, ему просто нужен толчок?
— Скорее пинок.
***
Когда на следующий день Хосок, у которого целые сутки пробел в расписании, говорит всем, что собирается прогуляться и заодно заглянуть в парочку крупных торговых центров, Юнги настораживается. Не то чтобы это было странно, нет, просто… В груди скребется что-то непонятное, смутно похожее на дурное предчувствие, а в голове всплывает вчерашний диалог с Джином. Но Юнги только кивает, сдвигая брови к переносице, и, после стандартных наставлений Намджуна, говорит тихо:
— Будь осторожен, хорошо? — Хоуп лишь как ни в чем не бывало лучезарно улыбается в ответ и, отчеканив насмешливое: «Есть, капитан!» — скрывается за дверью. Мин вздыхает, все еще слегка хмурясь. Что ж, у него, вообще-то, нет причин волноваться, верно? Да, их определенно нет. Он разворачивается, намереваясь проторчать в своей комнате оставшиеся жалкие полчаса свободного времени. Забывает правда, что комната у него не совсем своя. Он, как бы, делит ее с Тэхеном, да. У Ви тоже выходной, а вот у Чонгука, который уже уехал, нет, а потому Ким полноправно оккупировал свою кровать. В общем-то, он бы не мешался, если бы не рубился в какую-то громко орущую игрушку у себя на телефоне. Хоть бы наушники надел. Чонгук что ли заразил этой своей игроманией?
— Выруби нахрен, — бросает раздраженно Шуга и падает лицом в подушку. — Какого хрена ты вообще не спишь сладким сном? — Тэхен молчит несколько секунд, пока из динамиков телефона не раздается оглушительный звук, оповещающий, судя по всему, о проигрыше. Далее Ким чертыхается и молчит еще несколько секунд, растерянно хлопая глазами. Юнги терпеливо ждет, пока до слишком погрузившегося в игру младшего дойдет смысл его слов. Хотя зачем бы ему ждать. Мин поворачивает голову, закрывая глаза и прижимаясь к подушке щекой. Он выжмет из этого получаса все, что можно.
— Я Гуки провожал… — запоздало бормочет Тэ. — А потом Чимина. Не смог больше уснуть, — он пожимает плечами, поднимаясь и принимаясь копаться везде, где только можно, видимо, в надежде найти наушники. При этом шума он создавал едва ли меньше, чем та злополучная игрушка. Юнги недовольно разлепляет глаза, буравя взглядом Ви. Видимо, подремать не удастся, потому что от его получаса хорошо если половина осталась, а Тэхен затихать явно не планирует. Поэтому Шуга поднимается, усаживаясь на уже заправленной кровати. Немного покусав губы, он все-таки начинает говорить:
— Тэ, Чимин… Эм… — он, честно, теряет весь словарный запас. Но Ким прекращает рыться в тумбочке и, обернувшись, опускается обратно на мягкое покрывало, очевидно, поняв Мина и так.
— Ты мог бы и сам спросить его, в конце концов, — отвечает он раньше, чем в голове у Юнги наконец сформировывается вопрос.
— Он попросту говорил, что все хорошо, и я перестал спрашивать, — вздыхает, отводя глаза Шуга. — Он так говорил, но… — на самом ли деле все хорошо? Ким хмыкает многозначительно.
— Он в порядке. Относительном. Думаю, что день или два назад что-то хорошее произошло, но он молчит как партизан, — Тэхен забавно надувает губы, словно Чимин прямо сейчас находится здесь и может увидеть, как сильно Ким обижен. Но через секунду насупленная мордочка превращается заговорщицкую. — Знаешь, может, я и не должен так говорить, но можешь и правда не беспокоиться о нем. Он справится, — Ви подмигивает все с тем же заискивающим видом. А потом внезапно добавляет ехидное:
— Лучше с Хоби-хеном разберись.
***
У Юнги ощущение, что сегодняшний день — точная копия вчерашнего. Он надеялся, что его помучают пару-тройку часов, да и отпустят, но нет, шел уже четвертый час и, честно говоря, у Шуги даже не было сил, чтобы выглядеть недовольным. Он выглядел просто замученным, и дубли выходили все хуже и хуже, так что в конце концов режиссер был вынужден объявить еще один перерыв, хотя обеденный уже был. Мину, в общем-то, стоило догадаться, что застрянет тут на весь день, да. Вроде не первый год айдол, не должен быть таким наивным.
Мин отходит подальше от съемочной площадки, в тень, намереваясь завалиться на первую попавшуюся горизонтальную поверхность, чтобы доспать-таки те злосчастные полчаса. Ну, или хоть додремать. На крайний случай, просто провести их в покое. И плевать, что перерыв всего десять минут, а не непозволительно долгие тридцать, да. Однако, едва Юнги прикрывает глаза, как над ним угрожающе нависает какая-то девушка из стаффа, немного возмущенно выпаливая, что спать нельзя. Мин фыркает раздраженно, но глаза открывает, принимая сидячее положение, а недоразумение, помешавшее ему, удовлетворенно кивает головой и удаляется в сторону площадки. Юнги на нее не злится, нет, это просто ее работа, в конце концов.
Поэтому он просто достает телефон и начинает бездумно листать ленту твиттера, сонным взглядом провожая один пост за другим без особого интереса. А потом взгляд внезапно цепляет заставившее тут же напрячься предложение: «Ребят, божечки, тут ТЦ xxx* горит». Смутная тревога охватывает сознание Юнги. Он, хмурясь, всматривается в прикрепленную тут же фотографию большого красивого здания, довольно значительная часть которого уже охвачена огнем. Тяжело вздыхает, осознавая с горечью, что без жертв вряд ли обойдется. Мин только надеется, что кто-нибудь додумался вызвать пожарных, вместо того, чтоб просто выкладывать все в сеть.
А потом его вдруг словно обухом по голове ударяют.
«Хоби», — он нервно дергается от осознания. Глубоко вздохнув, пытается замедлить тут же развернувшийся на полную скорость мыслительный процесс. Выходит плохо. Юнги тут же вспоминает и то, что Хосок хотел прогуляться по торговым центрам, и дурное предчувствие с утра. И Сокджиново вчерашнее: «Что, если ты его потеряешь?» Эти слова набатом бьют в голове, пока он безуспешно пытается успокоиться, до боли стискивая мобильник в ладони. Ведь совсем не обязательно Чон должен оказаться именно в этом торговом центре, верно? Юнги делает очередной вздох и понимает, что дышать стало куда тяжелее от стиснувшего грудь противного липкого страха.
Он вдруг догадывается опустить взгляд на свою руку, на безымянный палец, и мысленно молится, чтобы на нем не оказалось черной полоски. Мин шумно выдыхает, чувствуя небольшое облегчение — палец чистый.
Пока.
Мнимое облегчение не длится долго, улетучиваясь почти сразу — в конце концов, они до сих пор не уверены, действительно ли соулмейты. Да и то, что черной полосы нет сейчас, не значит, что она не появится через минуту или две. Юнги стискивает зубы, чувствуя, как паника накатывает с новой силой. С трудом подавив ее, чуть подрагивающими пальцами он находит в телефоне контакт Хосока, незамедлительно набирая.
Мин кусает губы и хмурится, вслушиваясь в длинные гудки. Ожидание затягивается, а спустя некоторое время раздается механический голос со стандартной просьбой оставить сообщение после звукового сигнала. Юнги, не дожидаясь, сбрасывает, и набирает снова. Ничего не меняется. С каждым последующим звонком, Юнги ощущает, как его начинает трясти все сильнее. Подошедшая девушка из стаффа, заметив его состояние, обеспокоенно интересуется, все ли в порядке. Но Мин лишь отмахивается и, прося дать ему больше времени, вылетает из студии.
После попытки, наверное, пятнадцатой, все тот же равнодушный женский голос в трубке сообщает, что аппарат абонента выключен.
Юнги сжимает губы в тонкую линию и на секунду прикрывает глаза, в попытке успокоиться, а потом набирает Тэхена, который единственный должен был торчать в общежитии. Тот отвечает почти мгновенно. Очевидно, снова залипал в одну из игрушек в телефоне.
— Хен, ты мне второй раз за день рекорд сбиваешь! — слышится вместо приветствия.
— Хосок. Он вернулся? — проигнорировав чужой выпад, к слову, не то чтобы до конца справедливый, немедленно выдает Юнги. Его голос заметно дрожит, а тревога чувствуется почти на физическом уровне. Тэхен сразу настораживается, а его тон меняется с обиженного на обеспокоенный:
— Что? Нет. Еще нет. Что случилось?
Юнги молча сбрасывает, тут же опять набирая Хосока. Он не в состоянии сейчас объяснять. На том конце снова слышится бесстрастное: «Аппарат абонента выключен». Шуга пытается еще раз и еще, пока до его паникующего мозга не доходит наконец осознание, что это бесполезно. На экране мелькает несколько пропущенных от Тэхена, что Юнги игнорирует, в бессильном отчаянии опустившись на диван в холле студии и молча уставившись в одну точку.
Мысли в голове летят со скоростью света. Мин пытается успокоиться, честно пытается. Но на всякую разумную причину не паниковать, находится несколько причин только это и делать.
Он ведь так и не сказал ему.
А что если у него больше никогда не будет возможности сказать?
Юнги делает судорожный вздох и подрывается с места, движимый внезапным порывом поехать к этому чертовому торговому центру, найти, разыскать,
сделать хоть что-нибудь, чтобы не чувствовать себя таким
бессильным.
И тут слышит телефонную трель.
На экране высвечивается лаконичное «Хоби». Юнги замирает на секунду, а затем чувствует, как по телу проходит волна облегчения. Но по-настоящему он расслабляется, только когда слышит в трубке обеспокоенный родной голос:
— Алло? Я включил телефон и увидел кучу пропущенных от тебя. Прости, сначала я, кажется, не слышал, а потом мой телефон разрядился и… — Хосок замолкает, услышав на том конце прерывистое дыхание человека на грани истерики. — Хен? Все хорошо?
— Нет, — хрипло шепчет Мин, чувствуя, как слезы облегчения прочерчивают дорожки на щеках. — Господи, Хоби. Я волновался, черт тебя побери. Ты в общежитии?
— Да…
— Никуда не уходи.
— Чт…
— Не уходи, — повторяет Юнги кладет трубку, стирает влагу с лица, слегка морщась этой вполне допустимой слабости, и растерянно смотрит на безымянный палец, на котором выведено многострадальное «Чон Хосок». Он не знает, в какой момент по его коже побежали буквы, совсем этого не ощутив, как не знает и в какой момент перестал проверять, не появилась ли черная полоса. Мин издает слегка истеричный смешок, прикрывает глаза, а через несколько секунд устремляется к выходу из здания. Рабочий день еще не окончен, это весьма безответственно и потом у него будут проблемы, но прямо сейчас Юнги плевать. Он должен увидеть Хоби.
***
Юнги оказывается в общежитии ровно через двадцать минут. В такси ему звонит возмущенный менеджер, с вопросом, куда он пропал, и Мин несколько раз извиняется на чужое негодование, обещая объяснить все позже.
Хосок, сидевший на диване в общей комнате вместе с Тэхеном, явно пытающимся успокоить старшего, несмело поднимается со своего места, когда видит Юнги. Ви же, быстро окинув их двоих нечитаемым взглядом, благоразумно ретируется в свою комнату.
Мин громко вздыхает, словно до этого момента не был до конца уверен, что Хоби цел и невредим. А потом быстро преодолевает разделяющее их расстояние и заключает младшего в объятия. Хосок незамедлительно обнимает в ответ.
— Что произошло, хен? Я знаю, ты волновался, но… — почти потерянно произносит Чон. Его голос тихий и отчего-то внушающий спокойствие. Юнги молча прикрывает глаза, вдыхая чужой запах и вслушиваясь в спутанные объяснения. — Я пришел, а тут Тэхен, взвинченный, говорит, ты звонил буквально за минуту до моего прихода, перепуганный, и отключился, так ничего не объяснив. Я пытался сразу позвонить с телефона Тэ, мой ведь разрядился, но было занято и…
— Там… Пожар был. В торговом центре, — прерывает Юнги его тираду. Потом отрывается от Хосока и достает телефон, демонстрируя новостную ленту, горящее здание и сообщения о количестве пострадавших. — Я испугался за тебя. Очень, — негромко добавляет он, откидывая телефон куда-то на диван.
— Юнги, он ведь на другом конце города, это последнее место, в которое я бы поехал, — Хосок выглядит растерянным и, по какой-то непонятной причине, виноватым, чувствуя, как чужие пальцы чересчур сильно сдавливают плечи.
— Откуда мне, черт возьми, знать, что взбредет в твою голову? — ворчливо спрашивает Мин, но Хоуп видит, что это напускное и на самом деле тот почти дрожит.
— Юнги… — Пальцы Шуги все еще отчаянно хватаются за его рубашку и весь он внезапно кажется Хосоку каким-то невозможно хрупким и маленьким.
— Я так боялся опоздать, — вдруг неожиданно тихо говорит Мин. — Господи, Хосок, мне никогда не было так страшно. И мне так жаль, что это единственное, что заставило меня все осознать, — он жмурится на мгновение и издает какой-то истеричный смешок. Затем поднимает голову, заглядывая в глаза напротив, и твердым голосом произносит:
— Я люблю тебя, слышишь? — Хосок замирает весь, кажется, даже дышать перестает, только губу от переизбытка чувств закусывает и смотрит завороженно, пока Юнги уверенно продолжает. — Люблю. И любил бы, даже если бы эти чертовы буквы никогда бы не появились.
— Ты не можешь быть уверен, — словно в трансе, едва слышно бормочет Хоби, все еще не до конца осознавая происходящее.
— Я уверен. Если есть сомнения — посмотри на Тэхена с Чонгуком. Они живое доказательство того, что это только наш выбор, кого любить. Так что да, я уверен.
Застывший каменным изваянием Хосок смотрит на него, как на восьмое чудо света и никак более не реагирует. Так что Юнги, тяжело вздохнув, первым подается вперед и касается теплых губ своими. Хоуп отмирает через несколько секунд, с готовностью отвечая на чужой поцелуй.
***
— Хэй, никогда не думал, что эти метки — просто знак настоящей любви?
— Хах?
— Оттуда и дефектные. Они действительно любят, просто… Второй человек влюбился до. Ты не думаешь, что когда мы считаем, что влюбились, но имя не появляется, то мы на самом деле не любим по-настоящему? Я имею в виду, черт… Возможно, все зависит от нас самих немного больше, чем нам кажется?
— Тогда что насчет таких как Тэхен?
— Черт, а все так хорошо вписывалось…
— Ага. Это всего лишь иллюзия. Иллюзия выбора. Вся наша жизнь — иллюзия выбора… Мы думаем, что сами строим свое будущее, но так ли это на самом деле?
— Ты же не веришь в судьбу.
— Не верю. Но, как показывает практика, судьбе абсолютно не важно, верю ли я в нее.
