Crazy

Саша Гроссман умела скрывать свои эмоции и чувства за сарказмом и сумасшедшей ухмылкой. Ее улыбка отбивала всякие мысли о том, что в душе непробиваемой и странной женщины скрывается что-то похожее на обычную человеческую грусть. Есть такие люди, о которых даже думать не хочется, что им сейчас плохо. И Гроссман из их числа. Бартон даже не догадывался, как его слова задели ее. И день стал хуже, когда, медленно шагая по коридору, она заметила Шерон, идущую навстречу. Шерон переговаривалась с уже знакомым блондином, и Саша надеялась, чтобы увлеченная разговором Картер не заметила ее. Но стоило одного взгляда, как улыбка и все очарование стерлось с лица Шерон. На этот раз блондинка не упустила возможности и, схватив крепкой хваткой локоть Гроссман, кинув извиняющий взгляд на Роджерса, шмыгнула вместе с недовольной Сашей в ближайший кабинет. Недоумение Роджерса в этот момент ее интересовало меньше всего, если ей и вовсе было до этого дела. — Что с тобой случилось? — первое, что спросила Картер. Саша даже не удивилась. Закатила глаза и попыталась высвободить локоть. Но агенты в ЩИТе отличались особой настойчивостью и приставучим характером. — Говори, Саша, — еще тверже сказала Шерон. Этот ее тон… Такой знакомый для Гроссман, что ее передернуло, а где-то внутри вспыхнула искра, разжигающая огонь ненависти, который только-только успел стереться из памяти. Этого Гроссман боялась. Она боялась, что снова придется почувствовать тот самый горький вкус предательства. И эти честные глаза Картер так сейчас ее раздражали, что хотелось врезать. — Дай мне уйти. Спокойствие было наигранное, Гроссман никогда не говорила так ровно, так спокойно и так тихо. И поэтому Шерон не отпустила ее руку. А воспоминания были такими яркими, словно все случилось только вчера. И после всего Картер смеет вообще смотреть в сторону Саши. Для Гроссман не было причин оставаться в этой комнате и выслушивать глупые речи Шерон, поэтому она выдернула локоть из хватки и направилась прочь. Блондинка вздохнула и последовала за Сашей. — Саша, — повторила Шерон. — Просто расскажи мне, что там произошло. — Не понимаю, о чем ты. — Можешь не притворяться, что рада нашей встречи, просто расскажи все события, произошедшие на судне. — Я даже не думала о притворстве. Шерон тяжело вздохнула, но продолжала идти за Гроссман. — Ты злишься на меня из-за того, что произошло почти четыре года назад? — Абсолютно нет, — соврала не моргнув и глазом. Гроссман резко остановилась и повернулась к Шерон, глядя ей в глаза, сказала следующее: — Просто считаю тебя падшей предательницей и не желаю с тобой разговаривать и вообще хоть как-то контактировать. Ответ на все вопросы принят? — Нет, — мотнула головой Картер, снова хватаясь пальцами за локоть Гроссман. Саша раздраженно посмотрела на ее руку, потом на саму блондинку, но агента 13 это никак не покоробило. — Говорят, ты сама выпрыгнула за борт, когда корабль менял курс. Это правда? — Ну, раз говорят, значит, правда. А теперь будь добра и отпусти меня, пока я не сломала тебе руку, — сквозь зубы проговорила Гроссман. — Поверь, я не забыла навык ближнего боя за годы ссылки. И Шерон отпустила. Пускай, не хотела этого делать, не хотела слышать такие слова, думала, что все забылось и все прошло, но ничего подобного. У Гроссман была великолепная память. День за днем в ЩИТе для Саши напоминал пекло ада. И пусть здесь было слегка прохладно, но взорваться в этом котле она могла в любую секунду. Сузук служил охлаждающей деталью в этом механизме, но его по близости не было. И когда Саша добралась до своей комнаты, она не выдержала. Сорвалась впервые за такой продолжительный срок. Чувства распирали ее изнутри, было больно, очень больно. Так больно, как тогда, в тот роковой день. Хотелось кричать, чтобы глотку рвало от этого крика, чтобы легкие горели от недостатка воздуха, но все, что могла Саша сейчас, это сжать до боли челюсти и мычать сквозь зубы. Короткие ногти царапали бледную кожу на плечах и предплечьях в надежде отвлечь физической болью, немного притупить душевную, но ничего не выходило. Царапины горели, некоторые кровоточили, до того ей больно внутри. Она мычала, до последнего сдерживая отчаянный крик. Кусала губы, сжимала свои же плечи. Она забилась в угол и не могла подняться. Слабость одолевала ее, и казалось, что единственный способ избавиться от всех этих чувств, просто покричать. Но крик — это снова слабость. Она не может этого показывать. Воспоминания яркими вспышками выскакивали в сознании. Тот день… Она никогда не жалела, что сделала это, но именно это окончательно разрушило ее жизнь. Из-за всего этого Фьюри отправил ее отбывать срок, намного хуже тюремного заключения, он заставил ее адаптироваться там. Среди множества людей она чувствовала одиночество, и это было главным наказанием. А сейчас ее вернули обратно. Засунули в новый ЩИТ, который не потерял свои старые способы пыток. И лучше бы ей в наказание кожу сдирали, чем все эти презрительные взгляды, едва ли не плевки в свою сторону. Она не готова терпеть это, она не готова жить так. А именно так она будет жить, потому что ЩИТ не оставит ее в покое. Будут приходить новые люди, и все будут направлены против нее. Всего лишь за тот роковой день. Мычание сменилось смехом, который хрипом рвался из груди. В голове проскальзывало куча мыслей о том, как заглушить душевную боль. Ясно билась идея о разбитых костяшках, которые никто не щадит, когда чувствует что-то отдаленно такое. Но Саше не хотелось использовать стены не по предназначению. Поэтому она только сильнее впилась ногтями в кожу и зажмурила глаза. Хоть бы это все поскорее закончилось, и она будет благодарна всем богам за маленькую истерику, которую никто не застал. Но только пусть это все закончится. Дышать постепенно становилось легче. Пальцы на плечах расслаблялись. Саша с трудом разжала челюсти. Истерика почти прошла. Вместо нее пришло понимание, что она не должна ни с кем видеться, кто был там. И Шерон первая в этом длинном списке. Едва добравшись до кровати, Гроссман упала без сил. Выжав все соки, эта истерика принесла ей наконец-то крепкий сон. Она даже не думала о том, что Клинт пересечется с Шерон, о том, что назойливая Картер расскажет все ему, попросит тщательнее приглядывать, потому что она, действительно, волнуется. На это Клинт только пожмет плечами, но на беспокойный взгляд блондинки все-таки мрачно кивнет и направится в комнату своей подопечной.