Waiting - сборник

Музыка, наконец – то смолкает, и я позволяю себе расслабленно выдохнуть. Толпа на нижних ярусах оглушительно воет, словно провожая смолкнувшие басы своими громкими звонкими голосами. Пока я устало потягиваюсь и думаю о том, как бы понезаметней свалить из – за диджейского пульта, шум потихоньку смолкает. Пресловутая толпа медленно, но верно редеет. Когда я спрыгиваю с неонового навеса на танцевальную площадку, на ней не остается ни единой души, кроме меня и лениво дремлющего, бармена за высокой стойкой. Я несколько раз махаю ладонью. - Эдди, закрывайся. Это, конечно, были долгие и веселые часы, но уже глубокая ночь и нам с тобой нужно хоть немного отдохнуть. Да и гнать вечернику дальше опасно – парни порядка бродят уже где – то рядом, а до наступления комендантского часа, осталось всего несколько минут. Согласен? Высокий кончик темно – каштанового хвоста, несколько раз утвердительно качается и резко дёргается вверх, давая мне в полной мере насладиться опухшим лицом парня. Под большими темно – карими глазами залегли глубокие темные тени, а под один из них красовался довольно большой, сине – фиолетовый синяк. Мне даже нет смысла спрашивать, что случилось – видеть Эдди с подобным украшением начало входить в привычку. Стоит только за бабахать какую – нибудь крутую тусовку, как бармен клуба «Добрая ночь» разживается чем – то подобным. Иногда это синяк, как сейчас. Иногда, вывихнутое запястье или сломанные пальцы. Все зависит от того, на какую группу людей он умудряется натолкнуться и как эта самая группа, относится к такой вещи, как наркота. На отполированную стойку опускается связка ключей и пачка совсем новеньких купюр. Бармен негромко шмыгает носом и начинает улыбаться. - Еще как, Ди-ди. Сегодня был… Тяжелый вечер. Если сюда еще и законники заявятся, то я без угрызения совести полезу за мылом, веревкой, и под потолок. Я усмехаюсь. На механическом шлеме проступает улыбающийся смайл. - Как вижу, с торговлей дела идут плохо? Раньше этого не было. - Не было, не было… Черт. Сейчас трава плохая идет, её покупать не хотят. Завсегдатые говорят, что эффект кайфа стал слишком слабым, а отваливать приличную сумму денег за какую – то, как они говорят, «неэффективную хрень» - никто не хочет. Пора бы уже сменить поставщика. Говорят, что некто, по имени Дженос, толкает просто офигенскую дурь. Вот, думаю, попробовать, как-нибудь с ним связаться… Я цепляю пальцем ключи и щелкаю сложенными пальцами. Повернув голову, я какое – то время наблюдаю за побитым пареньком, а потом благородно отодвигаю деньки обратно. Мне они не к чему, а вот ему явно лишними не будут. Он удивленно замолкает, смешно раскрыв рот и вывесив язык. - Забирай. Мне они не нужны. Ты же знаешь, как я отношусь к заработку, таким образом, и ты прекрасно должен помнить, что со своим криминальным прошлым я завязала. Ты сам – то, не думал бросить все это и отмывать деньги легально? - Ты говоришь как святоша, Рейви. Странно слышать от тебя такое. Где моя маленькая хрупкая девчуля, которая была не прочь со мной разбить косяк-другой в темном углу подсобки? Где… - он снова смолкает, как только слышит моё сдавленное рычание. Он понимает, что залез туда, куда лезть не стоит никому. Я чувствую, как теплый пластик царапает поджатые губы и больно впивается в щеки. Пока еще у меня есть возможность контролировать свои эмоции, я быстро разворачиваюсь на месте, и, не дожидаясь, продолжения чужого говора, покидаю заведение. Прохлада касается разгоряченного тела. Улицы пусты и безлюдны, только тьма течет по углам обшарпанных домов, но не подступает ближе, рассеиваясь у самых ботинок голубоватым свечением. Пока ноги сами собой несут меня уже знакомым маршрутом, я успеваю несколько раз перевести сбившееся дыхание и подумать о том, какие песни мне стоит сыграть на следующей вечеринке. Простые мысли успокаивают, отвлекают от всего несущего. Хоть ненадолго, но расслабляют захламленный, за день, рассудок. Чуть погодя, когда даже думы начинают надоедать, то и эти мысли отступают, оставляя лишь естественно – биологические желания и приятную вязкую тишину безволия. Такие моменты самые приятные. Хотя нет… Есть моменты, которые куда лучше. Еще несколько шагов, тихий скрип половиц под ногами и щелчок открытого замка. - Дом, дом! Любимый дом, как же я по тебе скучала. Дорогой неоновый шлем с тихим щелчком, спадает с низко опущенной головы и плавно пикирует на низкую деревянную подставку. Высокие ботинки некрасиво разлетаются по сторонам, но мне плевать, так как свобода, которую сразу же получают уставшие ноги, куда лучше всякой там обувки в несколько раз. Перчатки скрипят на пальцах, дико мешают, но я предпочитаю дойти до ванной, прежде чем снять их с себя и с ненависть отправить в недолгий полет на застеленный диван. Душ оказывается чертовски приятным и освежающим, можно даже сказать, бодрящим. Сонливость и усталость, которые до этого поселились в уставшем теле, почти полностью сошли на нет, оставляя после себя лишь приятную теплую негу. Когда я чистая и довольная, в одном лишь плаще накинутым на голые плечи, выхожу из маленькой комнатки душевой, окутанной теплой пеленой пара, часы пробивают второй час ночи. Короткий взгляд на небольшой циферблат часов и я торопливо семеню босыми ногами вглубь дома, оставляя на прохладных деревянных полах, цепочку мокрых следов. По железному подоконнику начинают барабанить первые дождевые капли. Короткие шаги, глубокие вздохи. Я мягко опускаюсь на край расстеленной кровати и улыбаюсь, словно полоумная. Я мечтала об это весь гребанный день. Там, в клубе «Добрая ночь», сидя за диджейский пультом, перебирая множество рычажков, и наблюдая за тем, как лениво собирается народ – я думала только об этом. Когда об высокие темные стены, ударялись первые громкие звуки уже известных всем мелодий – я думала только об этом. Когда бас бил по ушам с такой силой, что начинал ныть затылок, а я, вместо того что бы все выключить, терпеливо выкручивала громкость на максимум – я думала только об это. Несясь по тёмным переулкам, под покровом вечной ночи и прося богов о том, что бы меня никто не остановил – Я ДУМАЛА ТОЛЬКО ОБ ЭТОМ! Весь, этот чертов день, я мечтала лишь об одном – наконец, вернуться домой, выпить крепкого, сладкого чая в полной темноте и гордом одиночестве, а затем пойти в спальню и хорошенько трахнуть собственное Я, прижав оную к постели. Как видно, первый пункт можно считать выполненным. Как там у нас обстоят дела с чаем? Я медленно оглядываюсь по сторонам, пока мой взгляд не цепляется за большую цветастую кружку, стоящую на высокой прикроватной тумбочке. Осторожно потянувшись и заключив яркое стекло в свои ладони, я не глядя, делаю несколько больших глотков холодного, но очень вкусного ягодного чая. - Я тебя просто обожаю, Котенок… Ты всегда знаешь, что мне нужно… Но всегда ли? Знаешь ли ты, чего я хочу сейчас? Ответом мне служит тихое, почти неслышное сопение. Пока я потягиваюсь, стараясь осторожно поставить использованную посудину на место, Мейв что – то шепчет одними губами сквозь плотную пелену сна и отворачивается. Теплая ткань одеяла сползает с хрупкого плеча воровки, обнажая на свет тонкую бледную кожу и несколько синих точек синяков. Мне почему – то становится обидно и приятно одновременно. Я неторопливо перевожу горящие глаза куда – то в сторону и почти сразу же замечаю кончик метательного клинка торчащего из-под вороха сваленной одежды. Кстати, её одежды. - Значит, снова воровала… Кажется я говорила тебе, что с тобой будет, если я снова застану тебя за этим делом… Что же, я хотела, что бы все вышло немного иначе. Ну и так сойдет. Рукоятка оружия легко ложится в руку. Кровать прогибается под весом двух тел, но покорно исполняет свою роль. На какое – то мгновение я просто застываю, тупо глядя на такие знакомые (черт побери, это же мое лицо!) черты. Чуть пухлые губы, вздернутый кончик носа, розовые пряди, которые вечно лезут на глаза и мешаются. Под плотно закрытыми веками метается ярко – голубое море, в котором иногда хочется утопиться. Её море глубокое и темное. Мое – яркое и светлое.

У нас разные глаза. Разный характер. Но тело – одно на двоих.

Резкий взмах, вспоротая пуховая ткань и поднятые, в беспомощности, руки. Я чувствую, как хрупкое тело, становится плотнее камня; как под пальцами напрягаются, некогда расслабленные мышцы. Еще бы! Когда из царства великого Морфея, тебя выдергивает холодное лезвие у твоего горла еще и не такое может случиться. Сонные, но уже напуганные глаза, Мейв впяливаются в моё лицо. Моя ехидно-злобная улыбка, заставляет её замереть в глупой, но чертовски милой, позе забитого, в угол, зверька. - Доброй ночи, Котенок. Как спалось? Ох, если она будет лежать так и дальше, то я не сдержусь и возьму её без всякой прелюдии. Конечно, это может быть куда болезненней чему нужно, зато куда контрастней и приятней… Для меня, по крайней мере. Девчонка молча кусает свои губы, но как – то заторможено, кивает. Я осторожно переминаюсь на согнутых коленях и слабо охаю, когда пластиковая вставка плаща, случайно оцарапывает внутреннею сторону моего бедра. Рука, с зажатым в ней клинком, осторожно отодвигается в сторону, что бы затем, с короткого взмаха, вонзиться вместе с пресловутым оружием точно в нескольких сантиметрах над чужой головой. Мейв даже не дергается. Лишь слегка побелевшие губы приоткрываются, силясь, что – то сказать. Я несколько раз быстро моргаю. Страх в чужом взгляде сменяется привычным ехидством. - Пока не пришла ты – отлично. Она легко позволяет мне навалиться сверху и захватить свои губы в глубокий, пошлый поцелуй. Я не люблю, когда она говорит. Зато, дико люблю, когда она громко стонет и молит меня своими большими, бездонными глазами о большем. Очень скоро, я смогу насладиться этим в полной мере. Девчонка кусается. Такой контакт нравится нам обеим. Алые пятна пачкают губы, оставляют на языке приятный металлический оттенок и я почему – то сравниваю этот привкус со свежим испеченным вишнево-ликерным пирогом. Никогда его не пробовала, но я почти уверена, что он имеет, именно такой вкус… Воровка приподнимается, давая моим рукам возможность с остервенением стянуть с себя мешающую одежку. Хриплое дыхание обжигает мою щеку и я, как некстати, вспоминаю о её проступке. Горячий язык, почти что, ласково проходится по моим искусанным губам, но я решаю ненадолго отстраниться. - Ты снова делала это? Ты опять воровала? Смотри мне в глаза и только попробуй соврать! Услышу ложь в твоих словах – выпорю и отправлю гулять голышом по городским улицам. Ну… Или сделаю так, что ты еще сутки не сможешь встать с постели… Мейв приподнимает голову, упираясь макушкой об острый край кинжала. Мягкий розовый язычок соблазнительно скользит по выпирающим клыкам, а сама она начинает ехидно усмехаться. - Ну, воровала и что? Мы говорили с тобой об этом… - Но почему? Зачем ты это делаешь? Девчонка показушно потягивается и как – то по кошачьи, трется головой об мою руку. Медленно, неторопливо, с наслаждением жмется к моим пальцам. Прежде, чем удостоить меня своим ответом, она, словно бы случайно, стягивает с моей, еще влажной, спины, мокрый плащ и довольно ощутимо проводит коготками вдоль лопаток. Моё, резко затихшее, дыхание ловят чужие губы. - Потому что, это весело. Это моя жизнь, Рейв. Я не могу без этого так же, как ты, не можешь без своей любимой музыки. Я не могу жить без привычной дозы адреналина, которая растекается по телу обжигающей пульсацией. Не могу жить, без ощущения опасности за своей спиной, когда ты готова отдать все, что у тебя есть, что бы это «неизведанное» не схватило за шкирку и не свернуло тебе шею. Я не могу жить… Без твоих вечных наказаний, котенок. Ты просто не представляешь, какой это кайф, когда тебе заламывают руки, прижимают телом к любой горизонтальной поверхности и… - Мейв замолкает, а я пораженно застываю. Кончик её клинка начинает легонько щекотать мое горло. Когда она успела вытащить его!? - …и показывают, насколько ты можешь быть покорной. Покажешь мне это снова, Ре-е-ейв? Резко дернуться и выбить оружие из её пальцев. Металлика со звоном отлетает в сторону, а на моей шее расцветает довольно глубокая царапина. Плевать! Она меня окончательно взбесила. Воровка продолжает улыбаться даже, когда мои ладони с силой сжимаются на её плечах и довольно грубо заставляют перевернуться. - Смеешь мне угрожать, малявка?! Хочешь почувствовать себя покорной? Ну что же… Я покажу тебя. Снова! Mets-toi à genoux ou je te ferai encore plus de mal!* Надрывный крик тонет под низким сводом деревянного потолка. Эта долбанная улыбка, наконец – то, пропадает. Сценарий каждой последующий ночи, совпадает с предыдущим практически полностью. Пока я днем веселю народ своими новыми ремиксами, она бегает под узким улочкам и грабит торговцев. Каждый, гребанный, день мы делаем одно и то же. Когда Мейв возвращается домой, она обязательно делает большую кружку горячего чая и заваливается на кровать, что бы хоть немного, но поспать; набраться сил для предстоящий ночи. Когда же домой возвращается моя сторона, то я обязательно иду в душ, делаю глоток холодного чая из её (нашей!) кружки, бужу воровку поцелуем и все оставшееся время развлекаюсь с девчонкой так, как требует мое возбужденное сердце. Изо дня в день. Один сценарий. Один ход событий.

Но не сегодня.

Сегодня все пошло совсем не по плану. Сегодня, некогда привычная нежность сменяется горячим гневом и требовательной жаждой. Сегодня мне хочется чего – то, по настоящему, нового. Влага на моих пальцах. Глубокие следы прокусов на запястьях. Прохладный металл на бледной спине.

Слишком остро, слишком больно…

Слишком хорошо.

Хриплый девичий стон тонет в ворохе перемятых подушек, стоит только дернуться. От каждого нового движения, холодный ремень, сцепленный на поясе, начинал приятно натирать кожу. Я даже не помню, когда успела до него дотянуться и одеть его. Я ухмыляюсь. Страшно, хищно; сильно скаля острые клыки. - Déplacer...** Туманный взгляд сквозь чуть приоткрытые веки. Она не понимает или не хочет понимать моих слов. Приходится с силой сжать ярко – розовые пряди и хорошенько потянуть, что бы до неё начало хоть что – то доходить. - Не испытывай мое терпение, Мейв! Либо двигаешься сама… Ou reste sans décharge. Décider, chaton.*** Покорение. Медленное, но верное. Угроза остаться без желаемого, действуют лучше всякого крика. Даже сквозь плотную пелену возбуждения, она слышит мой голос и подчиняется приказам, которые он отдает. Наконец – то девчонка поняла, что таким образом, ей же будет легче и приятней. Надеюсь, она это запомнит и будет помнить…

Всегда. Везде. Постоянно.

Мейв дрожит, а мое дыхание кажется слишком громким. Горячие капли на светлой ткани и яркий алый румянец на девичьих скулах. У неё больше нет ни сил, ни голоса для стонов. Чего уж говорить про какие-то там пререкания. Как мило. - Хорошая… Девочка… Сегодня ты хорошо постаралась. Стойко выдержала свое наказание. Мейв не отвечает, лишь сильнее жмется к моей груди и кажется, снова проваливается в быстрый тревожный сон. Я устало выдыхаю и решаюсь её не тревожить, а всего лишь прижимать к себе расслабленное, измотанное сладким наслаждением тело поближе к себе, что бы ни мерзнуть. Так нам будет лучше. Какое – то время, я бесцельно скольжу взглядом по всему, до чего только смогла дотянуться: по свежим алым пятнам на чужих ключицах, разбросанной одежде, по циферблату часов, которые показывали вот уже шестой час… За окном моросили мелкие капли дождя и уже начинало светлеть. Через несколько часов мне нужно будет вставать, и готовиться к следующему концерту. Нужно будет снова одеваться, идти в клуб, где как обычно ждет Эдди и снова начинать все привычную канитель с самого начала. У меня нет никакого желания этого делать. Впервые за долгое время, я в полной мере, чувствую, насколько устало мое тело и сознание. Измотанность была настолько сильной, что желание снова услышать свои любимые песни было просто минимальным. Мне начало казаться, что если я только заслышу первые ноты, как меня вывернет наизнанку. Меня, черт возьми, тошнит от надоедливого неона и громкого баса! Меня заколебало это настолько, что я готова… Розоватая макушка несильно ударяет меня по носу. Воровка поднимает голову и внимательно смотрит в мое, перекореженное от недовольства, лицо. Мне казалось, что она уснула… Но судя по её звонкому голосу, когда она начинает говорить – она даже не засыпала. Кстати, а что она там говорит? - …льзя… - Что? - Я говорю, что сегодня ты никуда не пойдешь. Нельзя. Я непонимающе потираю ушибленный нос. Пальцы Мейв торопливо смыкаются на моих запястьях. Её недовольство становится в несколько раз сильнее. - Почему это? - Потому что. Я хочу, что бы ты осталась со мной. Сегодня ты не пойдешь в клуб, а я не пойду шастать по улицам. Мы будет сидеть здесь, в тепле родного дома, и наслаждаться мгновением, доступного для нас, спокойствия. Мы будем сидеть на старом, но очень, удобном диване и лишь изредка отстраняться друг от друга, что бы перевести дыхание. Если ты решишь отказаться, то, боги мне свидетели – я уйду и сделаю так, что больше не вернусь. Я сделаю так, что за мной погонится самый опасный Законник в городе! И ты должна понимать, что это значит. Он пойдет по моим следам и не отступит, пока не поймает. Моей вины во все этом не будет. Виновата будешь ты, приняв неправильное решение. На твоей совести будет моя кончина. Ты будешь… Кажется, что мой хохот слышен даже за пределами домашних стен. Ребра почти больно начинают пощелкивать, когда теплые ладони слишком сильно сжимаются на открытой груди. Мейв явно не довольна, тем, что я так бесцеремонно нарушила её великую тираду своим смехом, но я ничего не могу поделать. Я начиню успокаиваться лишь тогда, когда она сильно пинает меня в живот, спихивая с теплого налёжанного места, точно на ледяные полы. - Ты была так уверена, что я не соглашусь, раз начала угрожать своей жизнью? Ох, малышка… Всеми руками и ногами за! Я хочу отдохнуть. Ни где – то на сцене, за музыкальным пультом, а дома с тобой. Я, наконец, хочу нормально выспаться! Развалиться по всей кровати, прижать тебя к себе и спать! Ты не поверишь, как мне снова хочется почувствовать себя… Тобой… Той, кем я была не так давно – дикой, необузданной девчонкой, готовой кидаться в бой без всякого страха. Но теперь, путь в прошлое мне закрыт и я мало чем могу распорядиться… Фух… Аж, дыхание свело. Не говори таких вещей больше, ладно? А теперь… Можно я лягу обратно к тебе? А то, я уже замерзла… И я держу свое слово. Мы остаемся дома. Мы пьем горячий чай большими глотками, говорим обо всем на свете и просто радуемся столь удачному стечению обстоятельств. Мы наслаждаемся этим коротким днем так, как будто завтра мы уже не сможем увидеться. Будто, таких мгновений больше никогда не будет… Хотя… в какой – то мере это правда. Совсем скоро, я снова одену неоновый шлем и пойду забавлять народ, а она сорвется с места за очередной блестящей добычей.

Но все это будет только завтра.

А сегодня… Сейчас… Мы вместе. Смотрим, друг на друга, глупо улыбаемся и думаем о том, кто из нас пойдет делать следующую порцию вкусного ягодного чая.