***
В спокойном темпе дни сменялись неделями, все ближе и ближе приближая восемнадцатое февраля. Намджун суетливо считал общий бюджет, деньги из которого нужно было выделить на продукты, и старательно придумывал меню ко дню рождения Хосока. И, когда Хосоку это надоело, он вырвал из рук хена планшет и строго сказал: — Никакой готовки, хен! Мы просто закажем пиццу и купим сок. — Но... — Я не позволю тебе бегать на кухне после работы. Лучше скажи, кто придет к нам послезавтра. — Чонгук сказал, что придет точно, потому что соскучился по тебе. — Намджун стал загибать пальцы, считая гостей. — Тэхен не уверен, что сможет, а Джин послал меня к черту, припомнив то, как я ссаными тряпками выгнал однажды его драгоценного Чимина из школы под конец года... Ну, в общем, придет только один. Не густо. Но так даже лучше. Хосок не любил находиться в больших компаниях. Чонгук больше всего нравился ему из комитета, поэтому он был рад увидеться с ним. По ту сторону окна вовсю валил снег. Хосок отодвинул прозрачный занавес и присел на широкий подоконник, свесив ноги. Хотелось посмотреть на это прекрасное, но такое нечастое явление поближе. Под ночным небом доселе белоснежные снежинки казались серыми, тусклыми, но оттого не менее красивыми. Ровным одеялом они невесомо, неспешно оседали на мерзлую землю и спустя время таяли, образуя на улице слякоть. Хосок никогда не любил зиму из-за холода и непроходимых сугробов, но отрицать ее красоту было бы глупо. Однако зима в этом году выдалась довольно теплой, что не могло его не радовать. Хосок посмотрел вдаль. Еще один пункт, благодаря которому он любил эту квартиру — это вид из окна. Вид на парк Игидэ, конечно, не сравним с тем же видом на, допустим, океан или лес, но тоже ничего. К тому же, довольно иронично вышло, что они сняли квартиру именно возле этого парка, даже особо не осознавая это. Поэтому Хосок часто любил сидеть перед окном, смотреть на освящаемый фонарями парк и предаваться воспоминаниям, особенно ночью, когда не мог уснуть из-за криков Намджуна... Ох, если бы хен позволил помочь ему хоть чем-нибудь... — Что-то беспокоит тебя? Выглядишь грустным, — заметил Намджун и, встав между ног младшего, положил ладони на его щеки. Хосок лишь молча приподнял его футболку, осторожно коснулся пальцами длинных уродливых шрамов. И тихо спросил: — Почему? — Я расскажу, когда буду готов, солнышко. Расскажу и про свои сны. Обязательно. Только, прошу тебя, не волнуйся сильно насчет этого. Хосок придвинулся ближе и, прикрыв глаза, стал мягко, медленно целовать чужие шрамы, будто в надежде, что они исчезнут, и столь давняя, но по сей день мучающая душевная боль хена передастся ему. Если бы только это было возможно... Намджун приподнял голову парня и прильнул к его губам нежным поцелуем. А Хосок, всецело растворяясь в любви Намджуна, с сожалением вдруг осознал, что впереди их непременно ждет долгая извилистая дорога, что заставит их вновь ворошить прошлое. Но что бы там ни было, Хосок уверен был, что этот этап в их отношениях они пройдут вместе, и никак иначе.***
День постепенно клонил к вечеру, окутывая Пусан темной дымкой. А Намджун все продолжал бегать по дому и причитать, что не успевает сделать абсолютно ничего. — Хен, ну почему ты так беспокоишься? Придет ведь один Чонгук, и стоит ради него так вылизывать квартиру? — застонал Хосок, наблюдая за метаниями старшего. — Да и зачем дом украшать? Сегодня ведь не Рождество. — Если не хочешь помогать — лучше сходи в магазин за фужерами, — огрызнулся тот, продолжая надувать разноцветные шары. — Ты только мешаешь мне своими причитаниями. Другого выбора не оставалось, и младший, одевшись, сел на автобус до ближайшего гипермаркета — почему-то хен настоял на том, чтобы он съездил именно туда, а не забрел в какой-нибудь блошиный рынок за углом и не принес потом отвратного качества фужеры. И, честно, Хосок не понимал всей этой ненужной суеты ради одного гостя. Смотря на освещаемую фонарями улицу через запотевшее окно автобуса, он с удовольствием вспоминал сегодняшнее утро. Намджун разбудил его поцелуем, громкими поздравлениями и тут же поставил перед ним поднос с горячим шоколадом и ванильными булочками с кремом. И это, без преувеличений, было лучшим утром в его жизни. Потом Намджун, конечно, ушел на работу, а Хосоку пришлось встать с теплой постели, чтобы доделать треклятый заказ на оформление сайта онлайн-магазина по продаже деревянных ванн. Хен вернулся лишь около четырех часов дня и сразу же, вооружившись тряпками и ведрами, стал начисто драить всю квартиру, ведь ему, видите ли, стыдно приводить Чонгука в бомжатник. Впрочем, у каждого свои тараканы в голове, и Чон не имел права осуждать своего парня, он ведь так старается для него. На протяжении всего дня его телефон, как ни странно, разрывался от звонков и сообщений. Самым первым его поздравил Трой, спев через голосовое сообщение песню, сочиненную специально для Хосока. Затем — мама и отчим, который, кстати, был неплохим таким дядькой. А уже следом Оливия, Томас (который в любимой своей манере отправил стариковскую открытку с поздравлениями), Юнги, Чонгук, Тэхен и две его старшие сестры и прочие дальние и близкие родственники, и даже его отец отправил сообщение. Тогда парень задумался: не так уж он и одинок, как думал. Дорога до магазина заняла у парня около двадцати минут, еще пятнадцать он провел в отделе хозтоваров, выбирая фужеры, но уже до дома добрался не так быстро, как хотелось бы, из-за обыденных вечерних пробок. И тогда, поднимаясь в свою квартиру и думая о том, что убьет Намджуна, если тот скажет, что фужеры — отстой, он, ничего не подозревая, открыл входную дверь и встретился с беспросветной тьмой. Намджун ушел, что ли, куда-то? — только успел подумать Хосок, как свет в прихожей вмиг включился, зажглись свечи на праздничном торте и разом несколько голосов закричали радостное «С днем рождения, Хосеокей!» И он увидел то, что сегодня увидеть ну никак не ожидал. И это заставило его несколько опешить, и только потом, спустя секунды обработки информации, броситься к своим английским друзьям, счастливо визжа, словно маленькая девочка. — Как вы оказались здесь? — ошарашенно спрашивал их Хосок, принимая дружные объятия от Оливии, Троя и Томаса. — Спроси лучше об этом Намджина, — улыбался от уха до уха Трой и похлопал Намджуна по плечу, который не понимал, почему его называют Намджином. Хосок восхищенно взглянул на своего хена, глазами безмолвно выражая ему бесконечную благодарность. — Ты провел меня, хен, своими дурацкими фужерами! — с улыбкой пробурчал он и бросился ему на шею, зацеловывая каждый участок его лица. — Хен, я не знаю, каким образом ты это сделал, но я безумно счастлив. Я просто обожаю тебя. Ты даже не представляешь, насколько! — Я знаю. Но это было безумно сложно. — Хосок! — окликнул его тонкий голос, который принадлежал все это время стоящему в сторонке Чонгуку (черт побери, Хосок совсем забыл о нем!) — Чонгук, я так рад, что ты пришел сегодня, — искренне произнес Чон и так же крепко заключил его в объятия. — Господа, я не знаю, все ли вы здесь понимаете английский, но хочу обратить ваше внимание на свечи на торте. А еще мне, кстати, неудобно стоять с ним в руках, поэтому, Хосок, быстрее задувай свечи и лети в гостиную, — пробубнил недовольный Томас, поднося праздничный йогуртовый торт, украшенный алой клубникой, ближе к другу. Хосок не знал, какое желание ему загадать, ведь только сейчас он внезапно осознал, что последнее его желание сбылось буквально минут пять назад. Поэтому, посмотрев на счастливого Намджуна, мысленно произнес: «Что бы ни случилось, пожалуйста, я очень хочу, чтобы Намджун был счастлив и смог преодолеть все свои страхи. А еще, умоляю, позволь мне чаще видеться со своими друзьями, ведь мне так их не хватает!» — и сию же секунду, набрав в легкие воздуха, разом погасил огонь на цифре «двадцать четыре». Возбужденная Оливия тут же схватила его под руку и, щебеча какую-то несвязную ерунду, повела в гостиную, где на диване уже ждала их стопка картонных коробок из-под пицц, а на экране широкого телевизора красовалась заставка «Первый мститель». Хосок, увидев это, готов был вновь завизжать от радости, ведь какая же это мелочь, но безумно приятная! Наверняка руку к этому приложил Намджун. — Итак, мне пришлось выбросить в помойное ведро аэропорта твой подарок и пару дорожных трусов, чтобы не просесть по весу и улететь к тебе из-за этих долбаных игр, — продолжал недовольную тираду Томас, вытаскивая из своего рюкзака «Мафию» и «Дженгу». — А у нас есть твистер! — прокричал откуда-то из кухни Намджун, и Хосок прыснул в ладонь, вспоминая, как раньше играли они в твистер в квартире хена. Хосок подошел к потерянному Чонгуку, сидящему на кресле, и спросил обеспокоенно: — Чонгук, а ты понимаешь английский? — Конечно! Просто... чувствую себя немного растеряно, ведь совсем не знаю твоих друзей. У вас свои локальные шутки и все такое... Это исправимо. Хосок взял младшего за руку, усадил его между смеющимися над чем-то Оливией и Томасом и, громко произнеся «Знакомьтесь, это Чон Чонгук, и он работает стриптизером в ночном баре», быстро улизнул к Намджуну на кухню. Кажется, это сработало, ведь Оливия тут же оживилась пуще прежнего и стала заваливать бедного мальчика сотней вопросов в то время, как Намджун и Хосок дружно смеялись над этой маленькой шуткой. На самом деле, Чонгук нигде не работает. Сразу после школы он пошел учиться на инженера и в этом году получает свой заветный диплом. Как, должно быть, было ему стыдно сейчас. Но Хосок ни капли о своей шутке не жалел, поскольку просто обязан был обеспечить Чонгуку комфортное пребывание в их компании. А пока те четверо оживленно знакомились в гостиной, Хосок решил провести еще немного времени наедине со своим сидящем на кухонном стуле парнем. — Как ты провернул все это? — спросил он Намджуна, садясь на его коленки. — Смекалка и немного магии, — шутливо ответил тот, коротко чмокая младшего в лоб. — На самом деле, тебе стоило бы поставить свой телефон на блокировку. Но хорошо, что ты этого не сделал, иначе твоих друзей сейчас бы не было здесь. — Хен, а я уже говорил, что до смерти тебя обожаю? — А я уже говорил, что полностью разделяю твои чувства, солнышко? Намджун прильнул к губам своего парня страстным поцелуем, понимая, что чувствует себя бесконечно счастливым, глядя на то, как искрятся радостью глаза Хосока. Ради этого определенно стоило жить жизнь. И так сильно жалел он о тех упущенных пяти годах. Хотя, быть может, все это было к лучшему? Хосок получил достойное образование, выучил английский, нашел замечательных друзей. А Намджун наконец смог разобраться в себе и верно расставить приоритеты. Что было бы и где были бы они сейчас, останови Намджун Хосока тогда, в парке? Было бы сейчас все так радужно и прекрасно? Он не мог даже предположить, да и не считал особо нужным. Самым главным было лишь то, что происходит в их жизни сейчас. Из гостиной вдруг послышались вопли вперемешку с громким смехом Чонгука, и парни напряглись. — Думаю, нам стоит вернуться, как считаешь? Боюсь, что вскоре от нашей квартиры ничего, кроме куска кирпича не останется, — сказал Намджун, и оба быстро вернулись в гостиную. Оказалось, Томас просто решил продемонстрировать свои навыки кунг-фу на Чонгуке, который как будто даже и не был против, светясь радостной улыбкой. Что ж, по крайней мере, они сумели найти общий язык. — Так, народ, время подарков, а потом расчехляем самогон, который завещал мне мой покойный дедуля — и начинаем отмечать по-настоящему, — громко произнесла Оливия и достала из своей дизайнерской сумочки маленькую черную коробочку, украшенную белым бантиком. Хосок не медля открыл ее. В ней он увидел два одинаковых серебряных тонких браслета, издалека текстурой напоминающих маленькую чешую змеи. — Это парные браслеты от Prada, мне подарили их в честь окончания съемок для журнала, — сказала девушка и как бы между прочим добавила: — Кстати, да, можете поздравить меня, я стала их амбассадором. — Я так рад за тебя, правда! — удивленно воскликнул Хосок в унисон другим поздравлениям и попытался поближе рассмотреть браслеты. — И эти браслеты... они потрясающие. Спасибо, сестренка. Только боюсь потерять, если надену один из них. — Ничего страшного, подарю другие. — Эй, мы так-то тоже пара, почему мы до сих пор не носим с тобой парные браслеты? — влез вдруг Томас, осуждающе смотря на девушку. И взгляды Троя и Хосока как по команде направились на них. — Эм... А с каких пор, позвольте спросить, вы в отношениях? — вопросил удивленно Трой, тоже, как и Чон, находясь в состоянии изумления. — Так, давайте разберемся с этим чуть позже, я бы хотел преподнести хену свой подарок, — вмешался Чонгук во всеобщее замешательство и вручил другу внушительного размера коробку. Как оказалось минутой позже, Чонгук подарил ему огромный набор цветных акварельных карандашей, и Хосоку в момент открытия упаковки даже будто показалось, что от карандашей исходил божественный свет и где-то вдали запел церковный хор. И он едва удержался от того, чтобы не заверещать, как Оливия, ведь подобный набор был для него мечтой всей жизни, который стоил довольно дорого. Хосок тут же, придя в себя, чуть не сбил Чонгука с ног, заключая его в сильные объятия, давясь всеми словами благодарности. Далее подошел черед Троя. Он подарил ему новенький графический планшет, чему Хосок радовался немеренно — даже, может, больше, чем карандашам. Томас же как обычно отличился. Открыв его коробку, первым делом Чон увидел кучу своих позорных фотографий, над которыми до боли в животе смеялась вся компания в то время, как Хосок густо заливался краской. Но это было не все. Под ними лежали черные спортивные смарт-часы. — Это чтобы ты наконец начал заниматься спортом, — объяснил свой подарок Томас. — А то ты такой тощий, что смотришь на тебя — и хочется пару гантелей тебе в руки всунуть. После очередной вспышки радости и волны благодарности от Хосока, все взгляды разом направились на все это время молча стоящего с краешку Намджуна. — У меня тоже есть подарок, но я посчитал нужным вручить его отдельно, когда вы разрушите и заблюете нашу квартиру и пойдете домой, — улыбнулся парень. — Но ваши подарки такие дорогие и роскошные, и что-то мне подсказывает, что, по сравнению с ними, мой покажется дешевкой, купленной у бабули в метро. — Хен, я уверен, что твой подарок окажется лучшим, — произнес Хосок и взял его за руку. И Хосок действительно верил в это, ведь Намджун знал его лучше, чем кто-либо другой в этой комнате. Далее начался сущий бедлам. Оливия, как и обещала, вытащила из своего пакета огромную банку с самогоном, попутно объясняя, что ее дедушка некоторое время жил в России, где его научили гонять самогон. По ее словам, он настолько лютый, что улететь можно от одного шота. Так и случилось. Намджун и Хосок решили, что обойдутся лишь апельсиновым соком и чаем с тортиком и пиццей, поскольку имели больной опыт, связанный с алкоголем — чего не скажешь об остальных. Сразу после первого шота Оливия, Томас и Трой достали дженгу и в чуть поддатом состоянии принялись играть — хотя, конечно, получалось это у них не очень, ведь кто-то то и дело ломал башню на первом же кирпичике. Чонгук хотел сесть рядом с ними, но Хосок вовремя оттащил его и усадил между собой и хеном, заваливая вопросами. — Мне тут птичка нашептала, что ты до сих пор общаешься с ребятами из комитета, — уклончиво начал Хосок. — Нам с Намджуном интересно, как они поживают. И Чонгук, опрокинув в себя вторую рюмку самогона и закусив гавайской пиццей, начал рассказывать: — Думаю, о Юнги ты и так все знаешь. Сочувствую, кстати. Не представляю, сколько всего тебе пришлось из-за него пережить, — участливо произнес он и продолжил: — Хм... Тэхен сейчас очень занятой бизнесмен. Отец передал ему свою небольшую компанию из-за болезни. У такого человека, как Тэхен, никогда бы не нашлось времени на чей-то день рождения, поэтому неудивительно, почему его нет сегодня. ...Чимин уехал вместе с Юнги — лучшие друзья все-таки. Но на самом деле Чимин — единственный человек, которого Юнги хоть во что-то ставит, поэтому папа синеволосого попросил Чимина приглядывать за его сыном и помочь ему справиться с зависимостью. Не бесплатно, конечно же. Потом... Сокджин. С ним вообще все плохо. Он сходит с ума без Чимина, потому что сохнет по нему еще с начальной школы, а тот взял да укатил с Юнги в другой город. Впрочем, не знаю, на что он надеялся, все ведь прекрасно знают, что Чимин ненавидит геев. Не знаю, учится он или работает: Сокджин-хен отгородился ото всех и страдает дома в одиночестве. Парни, обменявшись взглядами, помолчали некоторое время, обдумывая сказанное Чонгуком, но вопросов задавать не стали, ибо тут и так все понятно было. Но, черт возьми, откуда у Чонгука столько информации? — А меня просто все любят, — подмигнул Хосоку Чонгук и ушел к компании пьяниц, вновь отпивая самогон из рюмки. — Как-то грустно все это, — задумчиво произнес Хосок. — Я думал, весь бывший школьный комитет ждет светлое будущее. — Каждый сам выбирает свой путь. Тут мы не имеем права осуждать кого-либо. Но, как по мне, главное то, что все хорошо у нас с тобой. — Намджун подносит стакан с соком к младшему и произносит: — Может, выпьем за лучшего человека в мире, который родился восемнадцатого февраля? И Хосок, засмущавшись, чокнулся со своим хеном и опустошил фужер до дна. Спустя некоторое время Намджун заметил, что стало как-то тухло и предложил поиграть всем в твистер, хоть и понимал, что для некоторых это будет довольно трудным испытанием, учитывая количество уже испарившегося, как по волшебству, самогона из банки. К этому моменту Чонгук уже насвинячился, как никогда в своей жизни, и начал травить глупые байки из своей жизни на полу-английском и полу-корейском языке, получая в ответ волну громкого смеха. Хосок и Намджун, конечно, не видели в этом ничего смешного, поэтому поспешили в кладовую за твистером. Все прошло довольно весело, если не считать заблеванный Томасом унитаз. Но тот не расстроился и лишь сказал, что это к лучшему — ведь теперь он сможет выпить еще столько же. А потом, когда все знатно подустали от неудержимого смеха и «занятий гимнастикой», Томас и Оливия, пристроившись на краешке широкого дивана, начали ворковать и лобызаться, Чонгук вырубился на кресле, а Хосок решил, что пора включать фильм. Хоть, наверное, он будет единственным в этой комнате, кто будет его смотреть. Намджун поначалу поддержал его, но через какое-то время его отвлек разговорами о Хосоке Трой, и Чон остался один на один с Капитаном Америкой. Однако, не успев в гордом одиночестве Хосок дойти даже до середины фильма, проснулся Чонгук, наполненный новыми силами. Он предложил спеть в караоке и вытащил откуда-то древний CD-проигрыватель и два микрофона. И они начали петь. Убого, правда, фальшиво и несуразно, но зато было смешно и весело. А когда в руки микрофон взял Трой... Все наконец заткнулись и стали слушать. Трой обладал мягким и чарующим голосом, который мог одурманить любого. Но в этот раз, ввиду его состояния, песня шла не так плавно, поскольку он все норовил сфальшивить или вовсе пропустить одну строчку, отвлекаясь на самогон. Тем не менее, всем было плевать, все находились в восторге, а по окончании песни Трой горделиво поклонился в ответ бурным аплодисментам. Время на часах показывало 23:34. Хосок устал. И Намджун это сразу заметил, поэтому поспешил прикрыть лавочку. Однако никто домой возвращаться не хотел, уговаривая его поиграть разок в Мафию. Но он был неумолим. Поэтому через полчаса Хосок, в сотый раз принимая поздравления, попрощался со всеми и наконец плюхнулся на свою кровать, даже не удосужившись включить свет. Намджун сел рядом. — Как думаешь, — подал уставший голос Хосок, — они смогут без приключений добраться до отеля? Они ведь совсем не знают корейский. — С ними Чонгук, он обещал их проводить. Только почему-то я ему не верю и уверен, что по пути они забредут в какой-нибудь бар. Хосок согласно промычал что-то в ответ. У него уже закрывались глаза. — Я, конечно, понимаю, что все вышло не так, как мы планировали, но, надеюсь, тебе понравился вечер. — Лучше и быть не могло. Другого я от них не ожидал, ведь они те еще алкаши, — отозвался младший, садясь перед хеном на кровати и прижимая коленки к груди. — Хен, ты лучший. Я очень благодарен тебе за то, что ты сделал для меня. — Кажется, я задолжал тебе подарок. Намджун покопошился в заднем кармане штанов и открыл коробку. Из-за темноты Хосок не мог разглядеть ее содержимое. — Дай мне свою руку, — взволнованно прошептал Намджун. Кольцо. Это было кольцо на указательном пальце Хосока. — Ты что, решил сделать мне предложение руки и сердца? — пошутил Хосок, хотя у самого сердце в пятки упало. — Я просто подумал, что эти чудесные пальцы должны быть украшены чем-то не менее чудесным. Хосок не знал, что ответить Намджуну. И как хорошо, что в комнате было темно, ведь так хен не мог увидеть едва выступающую влагу на глазах младшего. На секунду он решил, что Намджун хочет пожениться. И эта мысль даже как-то... понравилась ему? — Спасибо, хен... Я ведь сказал, что твой подарок будет лучшим. Он не мог не быть таковым. Хосок обнял своего парня и потянул за собой, ложась рядышком. — Ты расстроен, солнышко? — ласково спросил Намджун, мягко поглаживая его по волосам. — Конечно нет! Я очень счастлив. — Тогда почему ты плачешь? Хосок и сам не знал ответа на этот вопрос. Он не надеялся на что-то — вовсе нет. Да и глупо было бы полагать, что они могут пожениться. Они парни. И этим все сказано. Просто... Младший чувствовал себя безумно счастливым. И боялся, что не заслуживает этих чувств. Он промолчал. Тогда Намджун осторожно снял с чужого указательного пальца кольцо и, когда уже Хосок хотел было начать ругаться на парня, надел на безымянный. — Тогда давай сначала, — тихо произнес хен. — Будь моим мужем, Хосок. Хосок вместо ответа лишь уткнулся лицом в подушку, пытаясь скрыть весь тот спектр эмоций, который неумолимо выбирался наружу. И пусть даже Намджун все равно бы этого не увидел из-за отсутствия света. Но все же. — Ну почему ты делаешь это со мной, хен? Почему продолжаешь разрывать мне сердце своими невероятными поступками и словами? — Я всего лишь люблю тебя, Хосок. И тогда Хосок Намджуна в охапку сгреб, сжимая в объятиях сильно-сильно, и не мог поверить в происходящее. — Ты правда-правда хочешь, чтобы мы стали семьей?! — заныл сквозь слезы младший. — И это не потому, что я расстроился? — Вовсе нет! — Намджун высвободился из крепкой хватки и приподнялся на локтях, смотря на своего парня. — С такими вещами, вообще-то, не шутят, Хосок! Если я сказал, что хочу, чтобы ты был моим мужем — это значит, что я хочу, чтобы ты был моим мужем! — В таком случае, я подумаю. И Хосок отвернулся, перевернувшись на другой бок. Но не потому, что обиделся или что-то в этом роде. Просто широкая улыбка упорно продолжала вырываться наружу, и он не знал, куда деть себя от переполняющей его сердце радости. Хосоку не нужно было время, чтобы подумать. Он уже давно решил для себя, чего хочет на самом деле. Намджун бережно прижал его к себе, поцеловал в затылок и тихо произнес: — Сладких снов, мой любимый Хосок. Хосок решил, что ему слишком лень даже просто переодеться, не говоря уже о ванной, поэтому прикрыл глаза, намереваясь провалиться в сон. Но перед тем, как уснуть, он подумал о том, что, случайно встретившись однажды с этим человеком возле своего кабинета в школе, даже не мог представить, что все обернется именно таким образом. Невероятным и чудесным образом. На протяжении всех этих лет они проходили множество препятствий, которые то сводили их, то разводили порознь — но все лишь для того, чтобы в итоге обрести друг с другом спокойствие и бесконечное, словно космос, счастье — такое светлое и теплое. Это может прозвучать слишком наивно и по-детски, но он надеялся провести остаток своей жизни лишь с человеком, который обнимал его сейчас крепко-крепко, словно свое единственное спасение. И, кто знает, быть может, таковым Хосок для Намджуна и являлся — все же, многого он еще не знал. Но все потом. Все обязательно будет позже. И Хосок провалился в беспокойный сон с улыбкой на губах. И ни этой, ни следующей ночью кошмары Намджуна больше не тревожили.