Непростые отношения

      Не думал, что в конечном итоге всё выйдет именно так: импульсивное решение помочь малознакомому пареньку принесло счастье нам обоим.       Гарри Поттер, рядовой сотрудник почты, довольно обычный, пусть и неуклюжий малый, на которого при других обстоятельствах и внимания бы не обратил, при более близком знакомстве покорил настолько, что с ним захотелось провести всю свою жизнь. Да, и теперь я не боюсь в этом признаться. И не только себе.       Он не был ни неумехой, ни драчуном или грубияном, любящим приставать к незнакомым людям, как вначале подумал, а довольно умным, эрудированным для своего возраста и интересным человеком, попавшим в сложное положение. Да и внешность, когда удалось рассмотреть, если не впечатлила, то, по меньшей мере, показалась привлекательной: правильно оценить с первого взгляда было невозможно из-за причёски повышенной лохматости, если это воронье гнездо на голове можно было так назвать, и балахонистой одежды, которую почему-то подростки так любят. Но что с того, никогда никого не судил по обложке. Это глупо и недальновидно. Такой подход всегда лишь добавлял проблем. Впрочем, в нашем случае тоже без них не обошлось, только лежали они в другой плоскости, так сказать, уровнем повыше.       Пригласив паренька в трудную минуту переночевать у себя, предложив снять пустующую квартиру давно уже умерших родителей и начав общаться с юным квартирантом, я как-то не сразу заметил, что стал с нетерпением ждать с ним встреч, разговоры неожиданно наполнились удовольствием, а разлучаться хотелось всё меньше. Даже на день. Прогулки по парку стали прямо-таки настоящим отдыхом не только для тела, как было всегда, но и для души. Правда, они и наши вечерние посиделки за чаем привели к совершенно немыслимому результату: то, что началось как беспокойство за молодого человека и искреннее желание помочь, переросло… во влюблённость.       О, это оказалось для меня откровением, даже, можно сказать, шоком. Он же был так юн! Думаю, если бы не различие в возрасте, осознав чувства, сам бы предложил ему отношения, несмотря на отчаянное желание ни с кем больше не встречаться после недавнего разрыва с Люциусом. Совсем. Абсолютно. По крайней мере, ещё пару лет. Так Гарри меня зацепил.       Но нет, я твёрдо решил выкинуть Поттера из головы. И сердца. У него должна быть счастливая семья: жена, дети, а потом и внуки. Настолько жизнерадостному и искреннему человеку нечего делать рядом с таким, как я. Да и в голову как-то не приходило, что он может быть негетеросексуален.       Только вот в чём проблема: решить-то было нетрудно, а вот выполнить… Сердце не поддавалось доводам разума, и вместо того, чтобы забыть паренька, я, наоборот, увязал всё глубже и глубже.       Когда неожиданно наши встречи прекратились — не по моему желанию, хоть и подумывал об этом, — то я не мог найти места от беспокойства. Вот идиот: гулять в парке до упора, надеясь увидеться, да после изнурительной, выматывающей и жутко срочной работы. Немудрено, что заболел. Нет, можно было просто сходить к Гарри домой, спросить, всё ли в порядке, раз волновался, но гордость не позволила. Зачем навязываться, если расхотели общаться? Да даже если Гарри попросту занят, не стоило надоедать. Сам же думал перестать видеться с ним, только сил сделать первый шаг не хватало, всё говорил себе — ещё успею, а теперь и не надо, Гарри решил всё сам. Потому и его появление на пороге моего дома порядком удивило. И снова не хватило сил прогнать, закончив наши странные отношения.       Каким же старым дураком я себя чувствовал, позволив ухаживать за собой! Правда, Гарри оказался довольно упёртым, а болезнь забирала все силы, потому, видимо, и не получилось настоять на своём. А потом стало уже поздно… К тому же истерика парня, устроенная после ухода навестившего меня Люциуса, зародила надежду, которой лучше бы не было: прервать наше общение теперь стало ещё труднее. А случившееся после так и вовсе заставило забыть о подобном стремлении: жить в постоянной тревоге не входило в мои планы.       Новость об ограблении дома родителей и госпитализации проживающего там молодого человека выбила из колеи настолько, что все мысли попросту испарились, были погребены под внезапно накрывшей меня паникой, избавиться от которой не было ни единого шанса. Страх, что Гарри мог серьёзно пострадать и даже умереть, не давал трезво мыслить, а то бы и действовал иначе. Впрочем, облегчение, испытанное после, компенсировало всё пережитое. Хорошо, что глупый мальчишка отделался довольно легко. Но впредь я решил оберегать его. Как друга. Помогать и защищать, пока это в моих силах. Сменить замок на дверях было меньшим, что я мог для него сделать. А ещё, задействовав связи, посодействовать в поисках виновного…       Правда, был момент, заставивший усомниться в возможности оставаться рядом с Гарри даже как друг и исполнить задуманное: парень прознал, что снимаемая им квартира принадлежит мне (утаил это ранее, понимая, насколько бывают категоричны молодые люди), и высказал всё, что думает по этому поводу. Потерять его общество после недавно перенесённого потрясения казалось чудовищным, но удерживать — ещё более диким. Хорошо, что он вернулся. Не знаю, смог бы прекратить общение вот так, не попробовав объясниться. Удержался бы? Оттого и был рад снова увидеть Гарри на пороге, так рад, что не смог не обнять, чувствуя, как отпускает напряжение последних суток. Последующий разговор всё расставил по своим местам, и даже дышать стало как будто бы легче.       Насчёт ограбления, когда появились первые догадки, пришлось обратиться к Люциусу. Выяснилось много интересного. Но я и предположить не мог, к чему приведут наши с ним встречи. Да и как относиться к произошедшему, тоже долгое время не имел ни малейшего понятия. Гарри снова меня шокировал. Своим признанием. В любви. И это было просто невозможно проигнорировать.       Сначала я не поверил его словам, хоть сердце и зашлось, стоило только услышать признание парнишки. Сладостно дрогнуло, заставляя кровь быстрее бежать по венам, а душу уйти в пятки, а затем подняться комом к горлу. Такие желанные слова. Желанное будущее, но Гарри был довольно молод. Надо было убедиться, что он правильно понимает свои чувства и желания, не путает, например, с привязанностью или благодарностью. Поверить, а после разочароваться, было бы слишком больно.       При нашем разговоре я волновался, как подросток, и не мог ничего с этим поделать. Чувства, которые давно уже запретил себе испытывать, рвались наружу, сердце шептало дать парню шанс, не отвергать, ведь он стал так дорог. Разум требовал остановиться, оттолкнуть, потому что ничего у нас не выйдет. Даже если сейчас Гарри и любит, то кто поручится, что чувства продлятся долго? Остынет, влюбится в кого-нибудь своего круга-возраста, и будет только ещё больнее, когда он уйдёт, а я не так молод, чтобы заводить бесперспективные отношения. Не ввязываться, вот что было правильно.       Я попытался образумить парнишку, и себя заодно, привёл массу доводов против, но всё впустую. Гарри всё так же хотел быть со мной, и только одно могло оттолкнуть, а соврать просто язык не повернулся. Сказать, что не люблю, не симпатичен, не нравится, сказать, глядя ему в глаза… Нет, это было слишком. И я сдался, в глубине души всё так же продолжая считать всё это дурью и ошибкой. Просто потому, что не могло хорошо закончиться. Для меня. Для Гарри же наши отношения станут хорошим опытом перед другими, более зрелыми. Что ж, так тому и быть.       Дальнейшая наша жизнь, впрочем, изменялась очень медленно, и это в какой-то степени успокаивало. Гарри не спешил, да и меня пока всё устраивало. Нет, временами хотелось, конечно, большего, и намного, но я не очень-то умел показывать свои чувства. Жизнь научила не открываться полностью, зачастую это больше вредило отношениям, чем помогало, потому и не делал первых шагов, хотя прекрасно видел, что Гарри ждал этого. Но я же предупреждал, что со мной будет нелегко.       До сих пор было странно видеть его каждый день, ужинать вместе, а потом проводить вечера в гостиной. Как бы ни хотелось поверить происходящему, но мысль, что это не навсегда, он уйдёт, нам придётся расстаться, как недавно с Люциусом, не давала покоя. Держать дистанцию казалось лучшим решением, хоть и понимал, что это глупо. Хотелось оградить Гарри и себя от возможных страданий, дать возможность одуматься, понять, чего тот хочет на самом деле.       Было заметно, что Гарри жил сегодняшним днём, в «здесь и сейчас», я же не мог не думать о будущем, не оглядываться на прошлое и потому не спешил радоваться настоящему, опасаясь того, что могло произойти, хотя каждый новый шаг к сближению от паренька заставлял сердце сладко замирать, надежду — подниматься из глубин души и становиться сильнее, а голос разума — звучать всё тише. Но даже внезапный несчастный случай на работе и искренние переживания Гарри, от которых было как-то не по себе, и его забота не смогли до конца устранить сомнения, живущие в душе, хоть и ослабили до небывалых ранее пределов, помогая принять происходящее и перестать его отталкивать. А внезапный поцелуй завершил начатое. Стены, возводимые мною вокруг сердца, рухнули.       Да, я не мог не признать, что за всё время нашего знакомства с Гарри только сильные переживания заставляли время от времени приоткрывать душу, скидывать с себя «маску равнодушия», с которой уже успел сродниться, но каждый раз после пугался силы своих чувств и ещё больше закрывался. Чтоб суметь отпустить, когда придёт время. Но теперь…       После всего, что произошло, стало понятно — без боли расстаться уже не выйдет, слишком глубоко проник Гарри в сердце, а следовательно, терять было уже нечего, можно и уступить. О, знал бы я тогда, как ошибался: не прошло и года, как парень начал отдаляться.       Чего я тогда только не передумал! Было горько. И больно. Разум шептал: «Я тебя предупреждал, что так будет!», — правда, верить в измену не хотелось. Поведению Гарри могло быть множество причин, не связанных с нашими отношениями, но перестать думать не получалось, а спросить... Что ж, могу признаться, я боялся заговаривать на эту тему.       В конце концов, не выдержав, я стал снимать напряжение алкоголем. Не самый лучший вариант, но ничего другого придумать не получалось. Усталость от жизни в постоянном страхе быть брошенным завладела мной целиком и полностью, настолько, что наконец-то решился на откровенный разговор. Неопределённость убивала.       Всё вышло совсем иначе, чем предполагал. Навыдумывал себе разного, как оказалось, даже близко не относящегося к правде, и распереживался, идиот старый. Всё оказалось намного прозаичнее. Всего лишь учёба, которая теперь отнимала почти всё время. Не болезнь, как подумал, увидев медицинские бланки (чуть сердечный приступ не случился, так в груди кольнуло от страха), не измена, которой подсознательно ожидал, а всего лишь подготовительные курсы. Стало обидно, что Гарри не поделился своими планами, скрыл такую мелочь, но, поставив себя на его место, всё понял. В таком возрасте одобрение всегда играло одну из самых важных ролей, особенно от людей, которые дороги.       А ещё, натерпевшись страха, неожиданно осознал — не смогу без него. Не смогу просто взять и отпустить. Слишком необходим стал паренёк, слишком больно без него будет. Нет, не то: без него будет никак. Просто никак. Это будет уже не жизнь — существование, а этого совершенно не хотелось: учиться жить и радоваться жизни заново. В чём Гарри и признался. Не смог промолчать. И его реакция на эти слова успокоила, как ничто другое не смогло бы.       Меня, конечно же, порадовал Гаррин энтузиазм, было видно, что он действительно нашёл то, чем хотел бы заниматься, и я решил поддержать его. Как мог. Правда, это повлекло за собой пару ссор, но и таких же жарких примирений.       На самом деле, время Гарриной учёбы было одним из самых спокойных и счастливых в жизни, но вот практика заставила поволноваться. В основном потому, что проходила в другом городе, и я не мог не осознавать, насколько это может повлиять на наши отношения. Если они вообще не закончатся. И самое страшное, что предположение начало сбываться с самого первого дня, как Гарри уехал.       Сначала он сообщил, что добрался, лишь поздно ночью, а не сразу по прибытии, но я успокоил себя тем, что слишком многое надо было успеть сделать, потому Гарри попросту замотался и забыл. Потом — звонки и сообщения, о которых договаривались, стали всё реже, а когда Гарри решил продлить практику ещё на три месяца (а может, и вовсе там остаться жить, мальчишка не уточнил) и звонить стал не чаще раза в 7—10 дней, неловко отмалчиваясь, то понял: это конец. И на душе стало пусто.       Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, уже даже особо ни на что не рассчитывая, я решил попробовать найти дом, больше всего похожий на мечту Гарри, рассказанную им как-то однажды, подыскать себе новое жилище на случай, если Гарри таки не вернётся, а заодно и продать квартиры — родителей и свою: слишком уж много они хранили воспоминаний. Чтоб пережить в общем-то вполне логичное расставание, стоило кардинально изменить жизнь.       За этими хлопотами, в которые, как и в работу, погрузился с головой, я не заметил, как эти три месяца пролетели, и только СМС от Гарри, что он возвращается, вернуло в реальность, заставив вздрогнуть и вцепиться в телефон до побелевших костяшек. К тому моменту я уже перестал верить, что всё может закончиться хорошо.       Наша встреча оказалась совсем не такой, как ожидал. Гарри даже не предупредил, что приедет сегодня, и потому, увидев его в свете фонаря у крыльца своего дома, сначала даже не поверил себе. Он… изменился. Возмужал. Стильная причёска, новые обтягивающие джинсы и модный, но слишком уж тонкий свитер для нашей погоды под цвет его зелёных глаз, который ужасно ему шёл. Заговорить было трудно. Оторвать взгляд тоже, но сильнее всего в этот момент было желание прикоснуться. Если ещё можно. Если мы вместе. Но мальчишка обнял первый, и сердце чуть не остановилось, а потом едва не выпрыгнуло из груди от облегчения и любви, обрушившихся на меня, словно лавина. До этого момента и не подозревал, насколько соскучился, как тяжело было, когда думал, что мы расстались. Я обнял в ответ и почувствовал дрожь, а узнав, сколько Гарри меня уже ждёт, тут же повёл его отогреваться. Всему своё время. Не хотелось, чтобы он заболел. Это было бы совершенно лишним.       Хоть Гарри и пришёл ко мне, неуверенность ещё оставалась в сердце и прошла только после его лихорадочных поцелуев и крышесносного секса, случившегося тут же — похоже, никто из нас не мог себя контролировать, и это, как ни странно, вселило уверенность, что в отношениях полный порядок.       Происходящее было настолько невероятным, что не только подняло настроение и сделало самым счастливым человеком на свете (и теперь я не боюсь говорить так пафосно), но и наполнило энергией, позволяя с удвоенным рвением взяться как за работу, так и за поиски нового жилья — эта идея никак не хотела отпускать. А через несколько месяцев нанятый мной агент недвижимости вдруг показал дом, очень напоминающий мечту паренька (хотя нет, теперь уже молодого мужчины), и я тут же загорелся показать его Гарри и, кажется, не прогадал. По его реакции стало понятно: этот дом будет нашим — и точка. Чего бы это ни стоило. Впрочем, особых жертв и не понадобилось, деньги водились.       А при переезде Гарри устроил сюрприз — позвал друзей отметить как новоселье, так и его день рождения, что почти совпали по времени, и как бы мне ни хотелось скрыться, пришлось участвовать. Правда, я не пожалел. Думал, буду чувствовать себя стариком при молодом поколении, придётся выслушивать завуалированные или даже не очень шуточки об ориентации, но нет, всё прошло более чем пристойно, даже расслабиться получилось. Что ж, надо отдать Гарри должное, выбирать друзей он умел. И даже сейчас, спустя десять лет, они были с Гарри рядом, а это много значит.       Да и мы тоже до сих пор вместе, и чувства не только не стали слабее, но, кажется, даже усилились. Стали глубже. Не страсть, она-то как раз со временем может уменьшиться или вовсе пройти (пока с этим у нас всё в порядке), а именно любовь, дружеская привязанность, забота и желание всегда быть вместе. В радости и горе, болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас…       И пусть эти слова нам никогда не произнести перед алтарём, они звучат в наших сердцах, и потому мы не сомневаемся друг в друге. Теперь уже нет, и думаю, никогда больше не будем сомневаться.