Это был Дождь

Занзас на битву Солнца идти отказался. На обеде он обвёл нас пустым взглядом и сказал, что не собирается смотреть на этот фарс. Когда он задержал взгляд на мне, сидящей напротив, то меня снова бросило в жар и безумно захотелось облизать враз пересохшие губы, но показывать свою слабость? Обойдётся, я усмехнулась в ответ и закричала, что чёртов босс просто хочет запилиться в квартал красных фонарей, без навязчивого внимания Леви. Выбор места меня серьёзно удивил. Драться в центре города? Да ещё и в школе, где на следующий день будут занятия? Чем думал старик Девятый? Хотя какая мне, к демонам, разница, о чём думал этот старпёр? Лишь бы он свою думалку на нас направлял поменьше. На место мы прибыли первыми и немного заранее, пока ожидали прихода мелкого Савады и его Хранителей, Лусс под внимательным взглядом Червелло успел осмотреть своё место поединка. Стоящий в центре школьного двора ринг с огромными софитами в верхней части не внушал мне доверия. Хотя, блять, мне ничто в этом фарсе под названием "битва колец" не внушало доверия. Перепуганные детишки смотрели на нас с ужасом, пока мы разыгрывали спектакль под названием "Чудовищная Вария", Мармон с опаской косился на Реборна, а Такуми с тоской оглядывался вокруг в поисках своего брата. Но ни Хранитель Облака Вонголы, ни Хранитель Тумана так и не явились. Это говорило о многом, к примеру, о том, что как бы не пытался старикашка кричать об истинных Хранителях для своего наследника, той проверки на прочность, которую прошла Вария, им не пройти. — Лусс, — шепчу на ухо Солнцу, когда он, красуясь, выходит из наших рядов, чтобы подойти к рингу. — Я буду бить в спину, — гей чуть вздрагивает, оборачивается, ловит мой взгляд и кивает. От вонгольских молокососов наши переглядки закрывает могучая фигура Леви. Хотя самим детишкам не до нас, они пытаются поднять свой боевой дух глупыми ритуалами. Сколько им? По четырнадцать? Да Бел в восемь отважнее был. И умнее. Бой Хранителей Солнца похож на цирк. Лусс откровенно поддаётся, не используя и десятой части своих навыков. Вот он чуть смещает свою ногу с защитным наколенником, и в костях левой руки его противника появляется всего-то пара трещин. А ведь этим приёмом Луссурия может в буквальном смысле дробить кости врага. Он использует себе на пользу инерцию от нанесённого ему удара и оборачивает его против врага. Даже приход Колонелло не смог изменить ситуацию. Лусс уже откровенно бесится, не зная, как слить этот поединок тем, чтобы это казалось хоть немного заслугой мальчишки, а не поддавками. — ВРОООООЙ! Сколько ещё нам ждать? — Ты так не терпелив, крошка Ску, я уже почти закончил, — что ж, кажется, Лусс всё-таки нашёл способ проиграть этот бой. Но каким бы не был найденный нашей мамочкой способ, ему пришлось подождать. — ВРООООЙ! Это что ещё за курица? — на охраняемую(!) территорию ринга ворвалось две девочки, и если одна, быстро оценив ситуацию, попыталась слиться с окружающим миром, то вторая кинулась к рингу и начала нести чушь. Рядом со мной серьёзно напрягся Такуми, очень болезненно реагирующий, когда глупые родственники своими словами или действиями тормозят чьё-то развитие. Принц издевательски смеётся, а потом становится не смешно. Противнику Лусса словно переключили тумблёр, даже с такого расстояния я вижу, как подобрался гей. Эта атака "Максимум Канон" могла бы быть действительно опасной. Могла бы быть, если бы была не такой прямолинейной, медленной и предсказуемой. В общем, Лусс просто поддался, подставил под удар пластину, так, чтобы она точно сломалась. И нога у него в порядке, навыком самолечения он владеет в совершенстве. Но это — спектакль, и мы его доиграем. Пока Лусс играет свою роль, я под внимательным взглядом Реборна делаю два шага вперёд и заношу меч. Мелкие бомбы с лезвия срываются и устремляются в спину Луссурии. — ВРООООЙ! Чёртов слабак! — кричу и отворачиваюсь, моя атака нанесла гею куда больший урон, чем все старания мальчишки-боксёра. — Леви, забери этот мусор, его судьбу будет решать босс. Червелло объявили следующий поединок — Гроза. И тупая гора попёр выполнять приказ, хотя на самом деле Леви не такой уж и даун. Он просто думает очень медленно, но ему хотя бы хватает мозгов не задавать вопросов, а просто выполнять что приказано. То, что говорит о нас молокососам Реборн, мне не интересно: Леви вернулся с Луссом на плече и я скомандовала отступление. Машина ждала нас у главных ворот школы, но уехать спокойно нам не светило. У машины нас ждали. Савада Иемитсу и его помощник, тот парнишка, у которого я отнимала кольца. — ВРООООЙ! Что тебе от нас, блять, нужно, Внешний Советник? — взмахом руки приказываю остальным грузиться. Плохо, что Луссурия от моей атаки пострадал довольно серьёзно, но иначе было нельзя — Реборн не дал бы нам смухлевать и заметил фальшь. Это навыки Луссурии не являются всеобщим достоянием, всё-таки мамочка редко бывает на боевых заданиях, а вот сила моих атак ему отлично известна. Машину придётся вести мне. Не люблю я это дело. — Почему Занзас не пришёл? — строго спросил Иемитсу, пытаясь задавить меня взглядом. — По той же причине, почему от Вонголы нет Облака и Тумана. Лень ему, — отмахиваюсь от назойливого типа и открываю водительскую дверь. — ВРОООООЙ! Ты долго на меня пялиться ещё собираешься? — мужчина ещё раз окинул меня взглядом, останавливаясь на мече, и коротко кивнул, взмахом руки приказал своему помощнику следовать за ним. — Капитан, — неуверенно позвал меня Такуми, когда я наконец села в машину и отсоединила меч от протеза, металлическую руку дёргало от фантомных болей и я пыталась отогнать их на второй план. — Врооой. Что тебе нужно? — живая рука тоже слушалась с трудом и в разъём зажигания я пыталась попасть уже третий раз. — Мы в больницу? — решился всё-таки спросить малёк, машина уже катилась по дороге. — Нет. Лусс не слабак, выкарабкается сам, мы возвращаемся в особняк, — больше разговоров не было. Желанием болтать никто не горел, да и не о чём было. На заднем сидении тяжело дышал пришедший в себя Луссурия, который старался, не привлекая к себе внимания, залатать свои раны, иногда из салона доносился звук упавших стилетов Бела, в зеркало заднего вида мне было видно, как он вертит стилет в руках и то и дело выпускает его из пальцев. Особняк Хибари погружён во мрак. На время нашего тут пребывания кумитё вывез даже слуг. Могу его понять. Такуми вывел уже более уверенно стоящего на ногах Лусса из машины и, поддерживая его, повёл в глубину дома, следом пошли остальные, Мармон растворился в Тумане, а я осталась одна, пытаясь дрожащей рукой прикрепить обратно меч. — Мусор, — мою левую руку перехватывают и забирают клинок, только сейчас замечаю, что умудрилась порезаться о собственное оружие. Поднимаю глаза на Занзаса и пытаюсь сделать вид, что всё нормально. — Как всё прошло? — ничуть не обманувшись, спрашивает он и одно за другим защёлкивает крепления. — По плану, — смотреть ему в лицо не получается, и взгляд утыкается куда-то в область шеи. Темно, но мне чудится, что я вижу, как бьётся его пульс. Занзас громко скептически хмыкает и отпускает мою мёртвую руку. — Это же было правильно? — спрашиваю, резко поднимая глаза и ловя его шальной, как и всегда, чуть пьяный взгляд. — Я поступил правильно? — Да, — выдыхает он и наклоняется ближе, тону в чужих глазах и в этот раз тянусь первой. Целовать Занзаса — это гореть и сходить с ума. Пачкать его волосы собственной кровью, которая всё сочится из изрезанной ладони. В какой-то момент воздух снова заканчивается и мы отстраняемся друг от друга. Занзас смотрит на меня всё тем же шальным взглядом, с незнакомым волнением, с оттенком страха. Я спрашивала себя, как далеко мы можем с ним зайти? Сейчас это уже не важно. Потому что меня всё ещё трясёт. От страха, от фантомных болей. А Занзас может их заглушить. Я снова тянусь к нему, цепляюсь за плечо раненой рукой и не замечаю боли, не обращаю внимания на запах крови, пропитавший всё вокруг. Мне всё равно, как далеко мы можем зайти, мне всё равно, что в ответ сделает Занзас, только пусть он держит меня так же крепко, пусть путается пальцами в моих волосах. Мне нужна опора. Мне нужна стена. Ведь это так страшно — бить в спину своим. Я не хочу, не хочу помнить перекошенное лицо Луссурии, а потому буду виться в его руках. Буду слизывать собственную кровь с его лица, буду тихо стонать от его рук на моей груди. Всё, что угодно, только пусть он не даст мне остаться сейчас одной.