pain for two

      Все были обескуражены новоиспеченным учителем, а омеги так и вешались на его шею, тот лишь мило отшучивался и отталкивал навязчивых учеников, иногда все же поглядывая на Чимина. И только Пак видел не милого и общительного Юнги, а грубоватого, холодного и даже немного опасного альфу, который выдавливал из себя улыбки и слова. Чонгук говорит, что Чимин преувеличивает, что все это глупости и учитель Мин очень хороший.       — Да, Чонгук, я не так туго соображаю, как ты, я понял тебя, — ворчал омега, раздражаясь с каждым словом о преподавателе. Чимин все-таки решил умолчать о происшествии, что случилось после клуба, прошел уже месяц. У друга сейчас какие-то терки с Намджуном, а тут еще он со своими непонятными отношениями с учителем полезет. Чонгук, конечно, делал вид, что все хорошо, но по ночам все же плакал в подушку, — Пак слышал. Намджуна видели с каким-то омегой в магазине, что держался за руку Кима. Бета переживал слишком сильно, чтобы учиться и питаться правильно. Но посреди недели Чонгук не пришел на учебу, а когда Чимин позвонил ему, тот сказал что у Намджуна и все хорошо. Пак с облегчением выдохнул, ведь голос друга впервые за несколько недель звучал отдохнувшим, а улыбку омега чувствовал даже через трубку. Весь день Чимину пришлось ходить одному.       — Так-так, что тут у нас? — перегородил дорогу омеге брюнет. Это оказался Хосок, которого не было видно примерно месяц на учебе.       — Хосок, извини, но мне не до тебя, — пробормотал Чимин, обходя альфу.       — Ну, малыш Чиминни, подожди. Я хочу предложить тебе кое-что очень выгодное, особенно для тебя, — довольно ухмылялся альфа, еле заметно закусывая губу и опуская взгляд на попу омеги.       — Да? И что же? — повернулся Пак, переступая с ноги на ногу. Коридор был пуст, поэтому разговору никто не мешал.       — Я же чувствую, запах просто крышесносный, дружище, — продолжал облизываться альфа, — я бы мог помочь тебе, скажем, одолжив тебе свой член на пару часиков.       Омега встал в ступор, немного краснея.       — Сперма в голову ударила? — хохотнул Чимин, снова разворачиваясь и идя прямо по коридору. Но альфа сдаваться не намерен, отказ омеги ударил по его самолюбию. Хосок хватает Чимина за шею и заталкивает в уборную, запихивая омегу в кабинку и толкая на унитаз.       — Тебе придется ответить за свои слова. Ну, ничего, я научу тебя, как надо затыкать свой поганый рот, жалкая омежка, — ухмыляется Хосок, расстегивая свой ремень и, не давая опомниться Паку, связывает ему руки за спиной. Альфа притягивает омегу к себе, дергая за ремень, и прижимается пахом к его заду.       — И только попробуй издать хоть звук, от тебя и мокрого места не останется, — улыбался Хосок, двигая бедрами. Чимин даже сквозь плотную толстую ткань джинсов ощущал стояк альфы.       — Хосок, пожалуйста… — закусил губу Пак, сдерживая накатывающие слезы отвращения.       — Тшшш, — шипел альфа на ушко Чимина, пытаясь успокоить омегу. Но, когда Чон опустил ладонь на пах Пака, последний громко закричал, прося о помощи, за что получил сильный удар по щеке, боль от которого пронзила все тело. Хосок усадил Чимина на унитаз, холодно смотря на жмурящегося омегу.       — Хотел с тобой по-доброму, а ты пренебрегаешь моей щедростью, я ведь даже бить тебя не хотел, малыш! Такое личико портить совсем не хочется, — качал головой Хосок, расстегивая свою ширинку. Пак сидел и наблюдал за всем этим, чувство безысходности захватило его в свои липкие объятия, прижимая и сжимая как можно крепче. Холодок прошелся по спине, а руки и ноги будто окаменели, не давая хозяину пошевелиться. Тихие всхлипы еле вырывались из груди омеги, преодолевая комок в горле. Когда Хосок приспустил свои штаны вместе с боксерами и опустил одну ладонь на затылок Чимина, притягивая его ближе, к уже стоящему члену. Пак стиснул зубы и сомкнул губы, уже готовясь бороться до конца.       — Блять, да брось, приоткрой ротик, я хочу посмотреть, как твои пухлые губки скользят по моему члену, — улыбался Чон, больно сжимая волосы омеги у корней на затылке и слезы предательски покатились по щекам, сталкиваясь на подбородке и падая на пол. Затем Хосок, не выдержав, замахнулся второй рукой и снова ударил Чимина, заставляя того вскрикнуть. Воспользовавшись моментом, Чон проталкивает головку в рот Пака, шумно выдыхая. Чувствуя горячие стенки рта омеги, Хосок прикрывает глаза и начинает медленно толкаться, входя до основания и иногда вызывая рвотные рефлексы у омеги. Чимин брыкается и задевает пару раз зубами нежную кожицу, продолжая беззвучно плакать, за что снова получил по лицу, оставляя кровоподтек на щеке. Пак уже не знает, от какой боли он плачет: от внутренней или наружной. Хосок двигает бедрами не спеша, внимательно смотря, как его член погружается в ротик омеги. После чего он резко отстраняется и разворачивает омегу к себе спиной, ставя на колени на унитаз. Одним движением стаскивает джинсы, а за ними и боксеры, любуясь на шикарный зад.       — Черт, малыш, он идеален, — охнул Хосок, опуская одну руку на ягодицу омеги, сжимая ладонь, а потом шлепая, вызывая вскрик у Пака. Чимин совсем уже ничего не соображает, все плывет перед глазами, а ноги еле держат его. Естественная смазка капала с омеги на пол, а запах сносил все преграды и барьеры у альфы. Поэтому, Чон долго не церемонился и резко вошел в омегу до основания, рыча на ушко, выбивая из Пака рваный стон, который только увеличивал желание альфы. Туалет наполнился шлепками и тихим рычанием Хосока, а Пак уже терял сознание от боли; все мышцы ныли, а голова была затуманена. Чимин слышал свой голос будто сквозь толщу воды, он просил остановиться, просил из последних сил. Но его никто не слушал, и в скором времени Пак провалился в темноту.