Перевертыши

Она сидела на верхней палубе, подставив курносый носик с россыпью веснушек под теплые солнечные лучи. Морской ветер трепал непослушные кудряшки, то рассыпая их по плечам, по бросая на лицо. Но, казалось, ее это не беспокоило вовсе.   Сейчас, спустя три недели, Лейквудские события казались ей сном. Дурным сном. Она понимала, что не скоро переступит порог особняка. Не скоро сможет заставить себя опять войти в этот дом. Так было после смети Энтони. И снова она на трансатлантическом лайнере. Снова убегает от памяти. И снова не знает, что ее ждет.   Почему она согласилась на всю эту авантюру? Она не смогла бы ответить на этот вопрос даже себе. Вообще, из-за пережитого шока, события последних трех недель никак не хотели выстаиваться в четкий ряд. Они напоминали всполохи, то возникающие, то исчезающие.   Она помнила, как Нил привез ее в Чикагскую квартиру. Помог  разобрать вещи. Вообще, Нил в данной ситуации держался молодцом — шутка ли, его невеста сбежала с кузеном за несколько недель до свадьбы, а он, вместо того, чтобы искать ее, сидит с Кенди и помогает разбирать багаж.   Несомненно, Нил изменился. Бесповоротно. И даже предательство любимой женщины не смогло отбросить его назад, к тому прошлому Нилу. У него не было желания ни мстить, ни выяснять отношения. При всех попытках Кенди завести разговор на эту тему, он, неизменно отвечал «Что будет, то и будет, и пусть судьба рассудит». Однако, Кенди понимала, что это оцепенение — это шок от того, что произошло. И лучше бы Нилу не быть одному, когда на его плечи свалиться осознание происшедшего.   Возможно, именно поэтому, Кенди со свойственным ей энтузиазмом, согласилась составить Нилу компанию в его «свадебном» путешествии.   «Это очень хорошо! Я буду рядом, если ему потребуется помощь, или плечо, или свободные уши!» — думала она, вновь пакуя чемоданы.   Кенди не могла думать о романтической стороне своих чувств к Нилу. Казалось, после происшествия с Терри, в ней что-то надломилось. Любая мысль о физическом контакте, будь то поцелуй или прикосновение, порождала в ней почти животный страх.   Внимательный Нил подметил и эту особенность поведения девушки и еще больше уверился в том, что Гранчестер позволил себе непростительное поведение. Но Нил не стал задавать вопросов Кенди. Он верно рассудил, что всему свое время. И когда нужно будет, Кенди сама все расскажет. А сейчас, в заботах о ней, о ее душевном состоянии, он, будто, забывал о предательстве в своей жизни.   Вообще, реакция на произошедшее была для самого Нила загадкой. Он так сильно любил Джес, что не представлял себе жизни без нее. Но после того письма, в нем, что-то перевернулось. Холоднокровие и  рассудительность. И жгучее желание уехать из этой страны.   Все складывалось как нельзя лучше — как будто высшие силы благословили эту поездку. Доктор Мартин, без разговоров, отпустил Кенди. Он видел, что с девушкой не все в порядке и верно рассудил, что морское путешествие не только укрепит ее тело, но и поможет разобраться с душевными терзаниями.   За день до начала путешествия на пороге квартиры Кенди появилась Анни. Она была тиха и весь ее вид выражал глубочайшее раскаяние. — Кенди, — начала девушка, присев на краешек дивана, — Я должна просить. Умолять тебя о прощении. Я вела себя как конченная идиотка. Я выстроила свой мир вокруг Арчи, не замечая, что ему самому моя забота и внимание только в тягость. Я столько лет своей жизни пыталась ухватить за хвост синюю птицу удачи. А, на поверку, она оказалась лишь призрачной химерой, миражом. Кенди, я снова предала тебя. Как в детстве, когда перестала тебе писать, потом у Леганов, потом в школе. Кенди, я эгоистка. Я понимаю это. Даже в отношениях с Арчи меня не сильно интересовали его чувства — я же его люблю! Какая разница, что он испытывает ко мне. И я ведь понимала, что он все еще влюблен в тебя. И понимала, что ты здесь ни при чем. Ни взглядом, ни жестом. Ничем и никогда ты не дала ему шанс думать, что между вами может быть что-то большее, чем дружба. Я видела это и страдала. Мне нужно было кого-то обвинить. Так ты стала для меня врагом. Я убедила себя в том, что все из-за тебя… Кенди, я только сейчас понимаю, как сильно обидела тебя. И ты имеешь полное право ненавидеть меня. Презирать и избегать. Я приму это со смирением. Но Кенди, если бы только могла попытаться простить меня… — Анни, моя милая Анни, — Кенди села рядом и обняла подругу, — Мне нечего тебе прощать! Мы все совершаем ошибки — мы же всего лишь люди. Но нужно иметь огромную смелость признаться в своих заблуждениях. Еще сложнее просить прощения. Все будет хорошо, Анни, вот увидишь! — Правда, — Анни подняла на подругу глаза, полные слез. — Конечно, — ведь по-другому быть не может!   Кенди улыбнулась своим воспоминаниям. Так она обрела подругу, с потерей которой уже смирилась.   Ну, и совсем прекрасным  было то, что Нил согласился заехать к Патти. Так уж вышло, что лайнер Нордвей начинал свой путь из порта Флориды. Нил завез Кенди к подруге, а сам уехал, сославшись на то, что ему необходимо решить еще некоторые вопросы. На самом деле он понимал, что наедине подруги смогут обсудить гораздо больше, нежели при нем. Да и его самого они, непременно, будут обсуждать. Нил ухмыльнулся.   Сначала между подругами чувствовалось напряжение. Они, молча, пили чай. Наконец молчание нарушила Патти.   — Леган? — Да. — Как это произошло? — Это долгая и не очень приятная история… — Я никуда не тороплюсь,  — и Патриция подняла глаза на Кенди.     И Кенди рассказала все. Начиная с новости о женитьбе Нила, и, заканчивая, его предложением отправиться вместе в «свадебное» путешествие. Не умолчала она и о поступке Терри. Патти слушала и не верила своим ушам.   — Терри… Как же так? — Не знаю, Патти, не знаю. Я сама не понимаю, что стало с тем мальчиком, полным надежд и стремлений. Как же так случилось, что он превратился в подлеца. Я даже думаю, что это моя вина. Если бы я его не оттолкнула тогда, в Нью-Йорке, все могло быть иначе! -Кенди, перестань. У истории нет сослагательного наклонения «если бы». Все случилось так, как случилось… — Патти… А как ты? — Плохо, — впервые подруга не стала лгать, — Очень плохо. — Патти! Милая Патти! Говорят, что время лечит… — Врут. Это не правда. И самое страшное в том, что я никак не могу поверить в то, что он мертв. Если бы я поверила — я, быть может, и смогла бы смириться с его смертью. Но я не верю. Пустой гроб. Непонятное письмо. И все. А что если что-то напутали? Что если он где-то жив? Не помнит себя? — Патти,  — в Кенди боролись два абсолютно противоположных чувства. С одной стороны она не хотела зря обнадеживать подругу, а с другой, она видела как, всего на мгновение, загорелись глаза подруги. Загорелись и тут же погасли, — Ты знаешь. Ты могла бы отправить запросы во все больницы и пансионы Франции. Быть может где-то кто-то что-то сможет сказать. Но, как ты понимаешь, пансионов, лазаретов и клиник —  тысячи. — Я понимаю, Кенди. Я никуда не тороплюсь. Все равно, без него у меня нет ни цели, ни смысла…   Они провели в разговорах весь день.   А на утро трансатлантический лайнер Нордвей отчалил из порта Майями и начал свое путешествие к берегам Испании.   — Кенди, смотри не обгори, — рядом с ней стоял Нил. — Нил, ты загораживаешь мне солнце, — насмешливо ответила она. — Ах, простите, мисс. Не желаете ли чего-нибудь выпить? — Я бы не отказалась от холодной, нет, от ледяной воды. — Будет исполнено, — он щелкнул каблуками на манер официанта и, уже собирался уходить, когда Кенди окликнула его. — Нил, спасибо тебе! — Это тебе, Кенди, спасибо!