Перевертыши

Она спустилась с трапа и глубоко вздохнула. Она хотела запомнить этот момент. Эту самую секунду. Миг, когда ее жизнь начала меняться. Миг, когда она начала жить свою жизнь. Не ту, которую диктует общество, не ту, которую прочили ей родители, а свою. Единственную. Настоящую. Здесь даже пахло по-другому. Запахи войны уже начали стираться и уступили место запахам свободы, лаванды и свежего хлеба. Хотя, возможно, Гавр пах свободой только для нее. А еще и надеждой. Пусть этот аромат был еле ощутим, но он пьянил сильнее вина. — Ну что, идем? — она улыбнулась подруге и растеряно кивнула. Две американки ступили на землю Франции. Две отчаянные души, ищущие спасения. Две подруги, соединенные общим горем и общей надеждой. Те, чья жизнь начала меняться. Здесь и сейчас. Отбросив страхи и слезы, они решились на авантюру, что, собственно, ни одной из них не было свойственно. После визита Кенди Патти сутки не выходила из своей комнаты. Слуги уже начали бить тревогу. Когда же дверь комнаты Патти наконец-то распахнулась, горничная уронила поднос с завтраком. Патти была собрана, уверена, решительна. Попросила приготовить гостевую спальню и отправилась по магазинам. Слуги шептались, что молодая мисс, наконец-то, спустя пять лет, сняла траур. Дальше события развивались уж совсем неожиданно. Спустя пару дней Патриция отправила водителя на вокзал, дав распоряжение встретить свою подругу. Но гостья пробыла в особняке недолго — уже на следующее утро леди отправились в порт и сели на скоростной трансатлантический лайнер, который должен был доставить пассажиров во Французский Гавр за рекордные 2 недели. И вот теперь они здесь, во Франции. Одни. Без слуг, родителей, друзей. Патти до конца не верила, что они решились на это. Как только она выслушала от Кенди грустную историю испорченной дружбы и вероломной любви, она, тут же, отправила телеграмму Анни с предложением сплавать во Францию. Вот так просто. Патти не сильно рассчитывала на положительный ответ, но на следующий день посыльный принес телеграмму с одним словом «Выезжаю». Патти понимала, что Анни бежала от воспоминаний. Как каждый из них. Как Кенди, как Нил, как Стир… Патти восприняла идею Кенди как призыв к действию. Однако, она верно рассудила, что запросы во Францию и обратно будут идти бесконечно долго. Почему бы самой не отправиться во Францию и обратиться во французский Красный Крест? Лишние руки нужны всегда. И Патти решилась. Сразу. Девушки направились в отель, где для них уже были забронированы номера, чтобы завтра утром начать свое долгое и трудное путешествие. Патти не знала на сколько хватит запала у Анни. Однако, сама Патриция была полна решимости. Она знала, что сделает все возможное и невозможное. Если будет нужно — обойдет пешком всю Европу, но найдет Стира. Её Стира. Живого. Патти почему-то ни на секунду не сомневалась в том, что Стир жив. Он просто не мог умереть. Все пять лет она изводила себя, а все, оказывается, было так просто — нужно было просто решиться и взять билет на пароход. А Анни… Анни была совершенно другой. От рафинированной истеричной дуры не осталось и следа. Она, по-деловому, составила маршрут их путешествия, забронировала отель, выяснила адрес Красного Креста. Патти не мешала подруге. Она понимала, что для Анни это способ разорвать в клочья свое болезненное прошлое с Арчи. И если Патти цеплялась за свое прошлое, понимая, что без ясности в нем у нее не будет будущего, Анни же, напротив, стремглав, бросалась в пучину грядущего, чтобы потом, когда будет не так больно, сделать работу над прошлыми ошибками.