***
Утро у Эммы и Реджины было мало того, что болезненное и шумное из-за разборок в соседней комнате, но и еще малоприятным из-за предстоящей ген уборки. Девушки уже два часа, как проснулись и выпили охрененную порцию аспирина и каких-то витаминок. Реджина потихоньку начала складывать вещи разбросанные по полу после бурного продолжения банкета в их комнате и раскладывать их по полочкам, пока Свон упрямо пялилась в экран телефона, листая ленту в инстаграм и изредка показывая, что еще жива с помощью звуков вроде: «она вроде симпатичная», «на этой фотке полная грымза», «тоже хочу суши» и прочее, а Миллс лишь усмехалась этому, в очередной раз напоминая про уборку. — Ты знаешь, а я где-то читала, что в воскресенье нельзя убираться, — отлынивала блондинка, озадаченно хмыкая. — Ага, а еще говорят, что нельзя идти куда-то если черный кот дорогу перебежал, но вот есть ли места, черные кошки не пробегали? Может тогда из комнаты выходить не будем? — бросила Реджина, положив сложенную рубашку в шкаф. Эмма пожала плечами и кивнула головой, мол, это вполне логично, а затем отложила мобильный и встала с кровати, решив помочь своей девушке в уборке. Блондинка подошла к их общему столу и начала собирать всякие карандаши и ручки в подставку, чтобы они занимали минимум места в комнате. — Эм? — А? — отвлеклась девушка от поисков любимой черной ручки. — Помоешь посуду? — спросила Реджина, протирая полку с книгами и тетрадями и сами книги. — Да, сейчас только найду свою ручку, — сказала Свон, вставая на полу на четвереньки и начиная ползать по полу в поисках предмета канцелярии. — Черт, Свон, да ты издеваешься, — залипла Реджина на торчащую задницу Эммы. Сама же блондинка едва не ударилась головой о кровать от такого заявления. Она встала на коленки и развернулась к Реджине, сдувая с лица прядь выбившихся из хвоста волос и смотря на свою девушку удивленным и вопросительным взглядом, мол, что я опять сделала? — В смысле? — спросила Свон, приподнимая брови и вставая с пола, параллельно с этим отряхивая колени и руки от пыли. Да, генеральная уборка явно не помешает. Реджина вместо ответа закатила глаза и отбросила мягкую игрушку, которую хотела куда-то переложить, в сторону. Брюнетка резко подскочила к Эмме и впилась в ее губы с привкусом вишневой колы. Реджина, не давая Свон возможности вырваться из крепких объятий, подтолкнула к кровати и повалила на нее блондинку, продолжая целоваться с ней. Поцелуй был необычно грубым и страстным. Джина терзала губы девушки зубами, грубо сминала их и создавала во рту ураган во время сплетения их языков. Все это напоминало Свон один из порнофильмов, которые они с подругой смотрели, когда учились еще в средней школе. Это было так пошло. То есть то, что они сейчас вытворяли, но так заводило, что остановиться возможности не было. Во время поцелуя Эмма будто забыла, как дышать. Воздух в легких уже заканчивался, а легкие беззвучно просили хотя бы о капле кислорода. Реджина не знала куда девать свои руки, ведь тело блондинки хотелось ласкать везде одновременно, а руки всего две. Одна ее рука зарылась в блондинистые локоны, предварительно стянув резинку и распустив волнистые длинные волосы. Вторая рука сначала легла на бедро, погладив его, а затем прошлась по левому боку, заставляя Эмму дрожать и тихо постанывать в губы, которые все не позволяли вдохнуть. Наконец прервав поцелуй, Миллс стянула футболку сначала с себя, а потом с Эммы, пока та пыталась отдышаться и восстановить сердцебиение, которое уже выстукивало кажется ритмы «Rammstein». Реджина резким движением стянула домашние шорты с Эммы, возобновляя поцелуй. Свон казалось, что руки брюнетки везде: в волосах, на шее, на груди, на талии, на бедрах. Возобновленный поцелуй ничем не отличался от предыдущего, разве что только Эмма чуть постанывала во время поцелуя, ведь чувствовала разгоряченное тело Миллс на своем собственном без всяких преград в виде одежды. Она чувствовала, как их соски соприкасаются и обе тихо постанывают. Рука Реджины снова прошлась по боку, плавно спускаясь ниже и касаясь бедра. Потом в одно резкое движение ее рука оказывается на промежности Эммы и начинает весьма грубо теребить клитор, заставляя Свон стонать все громче. Губы Джины переходят на шею, грубо засасывая кожу на ней и оставляя за собой ярко-алые отметины. Эмма извивалась под Реджиной и та наслаждалась реакцией. Два пальца слишком резко проникли во влажное и горячее лоно, заставляя Эмму выгнуться подобно кошке и громко простонать. Движения внутри Эмму были рваными и грубыми, будто обе куда-то торопились. Миллс, не прерывая движений пальцами начала спускаться вниз поцелуями по телу Эммы, оставляя мокрую дорожку, ведущую от ключиц до лобка. Блондинка облизывала пересохшие в миг губы, а затем закусывала их, находясь в полной эйфории. Движения внутри уже во всю истекающей Свон становились все быстрее и Реджина, словно специально изредка задевала стенки влагалища острыми ногтями, оцарапывая и заставляя Эмму чуть вскрикивать от контраста наслаждения и слабой боли. Эмма чувствовала, как внутри завязывается тугой узел, отзываясь приятной изнывающей болью. Губы Свон были уже достаточно истерзаны, но она словно по привычке кусала их каждый раз, когда Реджина доставляла все больше удовольствия, хотя и казалось, что куда уж больше-то? Но Миллс умела удивлять. Особенно сейчас, выступая в роли самой отвязной порно актрисы в США. Она ненадолго прекратила покрывать поцелуями все тело блондинки, работая лишь двумя пальцами, но затем словно специально, она резко добавила третий палец и в эту же секунду коснулась влажным горячим языком клитора Эммы, отчего та начала изгибаться, стонать еще громче и не знать куда себя девать. Реджина начала делать поступательные движения языком, вырисовывая на клиторе девушки незамысловатые узоры. Одной рукой Свон сжимала в кулаке и без того смятую простынь, а другой черные волосы. Еще пару резких толчков и движений языком и блондинка с тихим выкриком «Реджина» кончает, сжимаясь вокруг пальцев своей девушки. В следующие пару секунд уставшая и потная Эмма оказывается сверху и целует Реджину, пальцами играясь с сосками девушки, отчего та моментами вздрагивает и стонет. Эмме хотелось довести Реджину до того же, до чего она довела саму Эмму. Рука с груди плавно скользит к промежности девушки и среднем пальцем блондинка начинает надавливать на клитор, делая круговые движения, которые в отличии от Реджининых были плавными и нежными. Однако несмотря на это заставляли Джину стонать и извиваться также, как Свон несколькими минутами ранее. Эмма осторожно разорвала в этот раз нежный поцелуй и плавно, едва ощутимыми касаниями поцеловала сначала за ухом, потом перешла такими поцелуями-касаниями к шее и ключицам. Реджина вцепилась в волосы такой нежной и медленной Свон грубой хваткой, заставляя сильнее прижиматься к бархатистой кожи истерзанными губами, но Эмма сопротивлялась. Ей нравилось мучить Реджину. Блондинка все еще массировала клитор изнуряюще медленно и не решалась входить в брюнетку даже кончиком пальцев. — Свон, черт возьми, — простонала Миллс, все еще сжимая волосы Эммы до боли. Но Эмма лишь самодовольно ухмыльнулась и продолжила свою пытку, перейдя на грудь девушки. Кончиком языка она едва коснулась набухшего соска Реджины, а затем провела им вокруг, очерчивая ореол. Резко вогнала во влажное горящее влагалище Миллс два пальца, но двигалась медленно и наслаждалась каждым тихим стоном и пульсацией вокруг своих пальцев. Сколько длилась эта сладостная пытка никто из них сказать не может, но когда Свон наконец-то довела свою девушку до пика; до цветных кругов; до искр в глазах, то обеим уже расхотелось убираться. Хотелось лишь принять душ, а потом, прижавшись друг к другу лежать и смотреть фильм, но кажется Реджина свой режим нарушать не хотела, потому отойдя от оргазма, на ватных ногах она встала и продолжила то, что они с Эммой начали еще утром: уборку. Эмма искренне удивилась такой активности Реджины, но тем не менее сама оделась, собрала растрепанные волосы в хвост и принялась за посуду. — А ведь ручку так и не нашла, — тяжело вздыхает Эмма, унося посуду на общую кухню, дабы помыть. — Так, Свон, мы купим тебе новую ручку, потому что следующего секса с тобой я не переживу, ясно? Горе-мучитель, блин. Эмма притворно надула губки, кивнула и скрылась за дверью с горой посуды и моющим средством на перевес, пока Реджина тем временем перебирала разные флакончики в своем шкафу, решая от каких можно избавиться.***
Часа через полтора комната ну разве что только не блестела. Полы вымыты, также как и шкафы, окно, посуда и стол; постель новая, чистая, аккуратно заправленная, а не смятая в хлам после бурного полового акта. Эмме нравилась такая чистота в комнате, но наслаждалась ей она не долго, так как телефон громко затрещал, напоминая Свон о том, что пары бы сменить этот мерзкий рингтон. — Алло, да мам? — первой отозвалась Эмма, ожидая расспроса от мамы. Стрелка на часах тем временем пробила ровно шесть вечера. — Алло, Эмма, привет. Знаешь, почему я звоню? — ох и любила же Мэри Маргарет говорить загадками. — Ингред завтра с утра улетает домой и мы устраиваем ужин сегодня в семь, чтобы проводить ее, так сказать, может ты приедешь, чтобы пообщаться с сестрой напоследок? — наперебой говорили в трубку мама и сестра, да так громко, что у Свон начало закладывать уши. — Да, хорошо, я приеду, — перебивает Эмма женщин на другом конце провода и тут же бросает трубку, дабы не оглохнуть совсем. — Мама звонила? — спрашивает Реджина, листая ленту в инстаграм. — Да. — Что говорит? — проявляет любопытство брюнетка. — Зовет на прощальный ужин к семи часам. Ингрид завтра с утра улетает домой, нужно же как-то проводить… — Говоришь так, будто ее в армию отправляют или на войну, — усмехается Реджина. — Так ты поедешь? — Да. Эмма встает и начинает, как можно быстрее собираться, чтобы не опоздать на семейный ужин, а то оставшееся время Мэри Маргарет будет безбожно пилить ее своими нравоучениями и речами у пунктуальности. Собирается она минут за двадцать и, наспех чмокнув Реджину в губы, торопится на остановку метро, дабы не пропустить свой поезд.***
Реджина спустя час после ухода Эммы решает приготовить ей романтик и топает в ближайший гипермаркет, коих рядом с университетом навалом. Домой она возвращается только тогда, когда затаривается ароматическими свечами с запахом вишни, вином, недорогим сыром и искусственными лепестками роз так, что идти обратно становится тяжело из-за веса пакетов. Часы пробили девять, когда по комнате были красиво расставлены свечи, правда еще не зажженные, а кровать Эммы усыпана теми самыми бутафорскими лепестками трех оттенков, которые она купила просто потому, что они по акции стоили всего полтора доллара. На столе стояли два бокала, бутылка красного полусладкого и тонко нарезанный сыр на плоской белой тарелке. Глаза ее лихорадочно блестели, уже представляя, какая у Свон будет реакция на этот романтик. Однако ее представления прервал телефонный звонок. Звонила Эмма. — Эмма, привет, ты… — но Реджину прервал мужской голос. — Здравствуйте, вы были у мисс Свон в экстренных контактах, — Реджину начало мелко потряхивать от того, что говорили ей в трубку. Сердце забилось чаще, заходясь резкими и крутыми ритмами. — Что с ней? — спросила Миллс дрожащим голосом. Она знала наверняка, что такие звонки обычно не предвещают ничего хорошего. — Дело в том, что мисс Свон попала в аварию и сейчас находиться в больнице, вы не переживайте она пострадала не смертельно, но на данный момент девушка находится в бессознательном состоянии. Реджина почувствовала, как в горле встал ком, не позволяя девушке спросить адрес, но, судя по всему, доктор поведал его и без просьб, затем прощаясь и сбрасывая трубку.