Black box

      Шли они до дома недолго, с минут тридцать, но довольно медленно, учитывая расстояние в три квартала. Чонгук двигался поодаль и старался не причинять каких-либо неудобств Йонг, оттолкнувшей его сразу, как только вышли из здания; смотрел на руку, которой держал её, и горестно улыбался сам себе — всё тело точно полыхало огнём. Каждой клеточкой кожи Чон ощущал скапливающуюся под ложечкой горечь, и непременно сравнивал возникшее чувство с обречённостью, какой не чувствовал прежде. Он весь дрожал, коря себя за грубые слова, и Йонг, видя это, не могла остаться в стороне, бросив короткое: «Всё в порядке».       В порядке или нет, но Чон только опустил руку, притормозив, чем и замедлил ход. Они остановились у подъезда, когда возникшая пауза слишком затянулась, вызвав недобрые чувства у своей виновницы, и Нам заговорила первая, бросив взгляд на пустую детскую площадку, где находились парные качели:       — Эм, Чон… — В горле запершило, и девушка немедленно предприняла попытку вернуть голосу привычную уверенность и отрешённость, сглатывая вязкую слюну, — … мы можем немного посидеть там, поговорить?       Сдержанно кивнув, юноша направился к указанному месту и сел на одну из качелей, устало ткнувшись взглядом в почерневшее небо, напоминающее тот день, когда он впервые за долгое время вновь заговорил с первым другом в этом городе. Взгляд этот его уныло скользил от одной точки к другой и лениво затухал, когда Йонг всё никак не могла подобрать нужные слова, мявшись рядом с едва покачивающимся Чоном, — её грызла совесть. А Чонгук и не пытался как-то натолкнуть на верную нить скомканных мыслей, продолжая как-то морально отдыхать на этих низеньких для его роста качелях.       — О, Чон Чонгук! — Ранее незамеченный юноша примерно одного с ними возраста приветливо помахал рукой с другой стороны площадки и поднялся, направляясь к знакомому лицу. Невысокого роста, крепкий и спортивный на вид, он подошёл к качелям и упёрся взглядом во вмиг смутившуюся с его слов секундной ранее замолкнувшую девушку. — И вам привет, прекрасная миледи.       Не ожидая от постороннего человека подобных слов, Йонг посмела только отвернуться в сторону одногруппника, с силой прикусив изрядно побаливающую за дни душевных терзаний нижнюю губу. На тонкой кожице её появилась ранка, и студентка поспешила слизнуть ту, пока Чон не посмеялся с очередного явного факта её беспокойства. Однако он лишь перевел взгляд с неба на парня, и растянул губы в добродушной улыбке.       — Не ожидал тебя здесь увидеть, Чимин. Ты где-то рядом живешь?       Пак Чимин — а это был именно он — студент выпускной группы факультета инженерных наук в университете Ханкук. Отличник, активист и просто красавчик, имеющий достаточно сил, чтобы захватить весь этот мир. Местная знаменитость — не иначе. Хотя и не такой популярный, как, например, Ли Мина и её «зайчик» Ким Сокджин, об отношениях которых знают все, кому не лень (и кому лень, в принципе, тоже). Прославился на весь университет выпускник благодаря своим выдающимся способностям в современном танце — его пластичность, чувство ритма и превосходные внешние данные не могли не прокомментировать ещё в прошлом году, когда тот вместе с командой подготовил для тогдашних выпускников сногсшибательное выступление.       Пожав руку Чонгуку, Чимин встал рядом, отвечая на заданный вопрос:       — Да как-то подумали переехать с хёном ещё в том месяце… И вот, нашли квартирку во-о-он в том доме, — протянул, указывая на следующий за их дом. — Кстати, не знал, что и ты тут. Кажется, ты даже не упоминал об этом?..       — Да так. Не думал, что это необходимо.       Пак понимающе кивнул.       — Что ж, теперь у нас есть повод потусоваться вместе. Хён, между прочим, тоже не против был бы встретиться с тобой. Несколько раз спрашивал, как поживаешь эти месяцы. Слышал, ты перевёлся к нам в универ… Он ещё не успел забежать, проверить. Работа мешает. Но сейчас должен быть дома. Зайдёшь?       На протяжении всего разговора девушка, о которой и вовсе позабыли, стояла рядом и слушала всё, о чём они говорили, хотя и понимала, что подслушивать чужой разговор — не очень хорошо. Она стыдливо опустила голову и сжимала и разжимала кулаки, пытаясь заставить себя прервать чужую беседу хотя бы для того, чтобы попрощаться. Но, так и продолжая мяться, всего лишь уныло ругала себя за воспитанную тактичность. Ждала, пока те закончат.       — М-м-м… — Обратив на студентку внимание, Чон отрицательно покачал головой. — Чим, в следующий раз обязательно. Может, завтра — как смотришь на это?       Чимин, конечно, сразу всё понял, хитро улыбнувшись, и тут же согласился, потянувшись к своему рюкзаку за ручкой и листочком. Доставая всё необходимое, написал точный адрес и протянул приятелю.       — Что ж, будем рады завтра видеть тебя часам к пяти, после пар. Забегай, посмотрим кинцо, поговорим, выпьем. Можешь и девушку свою взять… — Пак хихикнул, а Чонгук резко подскочил, возмущаясь как никогда ранее.       — Она не моя девушка!       — Я не его девушка! — выкрикнули вместе, и, посмотрев друг на друга, нещадно бросились в краску. — Извините, вы, видимо, неправильно поняли. Мы не встречаемся. — Обескураженная Йонг робко мотала головой и настойчиво пыталась убедить вовсю хохочущего парня в непричастности к связи со странным соседом-одногруппником. — Правда…       — Да всё хорошо. Да-да, я понял, — сказал Чимин, прекратив смеяться. Взгляд исподлобья, сладкая улыбка и поменявший тональность голос — продолжил, сразу давая понять о своём мнении по этому поводу: — Хорошо, что так. Ты милая, хотя косички и очки тебе пошли бы больше. А этот балбес явно не заслуживает такой приятной девушки.       — Чимин… урою.       — В любом случае, — пропустив тихую угрозу Чона мимо ушей, продолжил как ни в чём не бывало: — приходите завтра вместе. Я разверну его домой, если он придет без тебя, а это, знаешь, очень обидит нашего хёна… Меня Чимин зовут. Пак Чимин. — Протянул руку для рукопожатия, которая неуверенно, но всё-таки была принята осмелевшей Нам.       — Нам Йонг. Желательно без уменьшительно-ласкательных преобразований. — На что Пак кивнул, аккуратно соприкасаясь пальцами с нежной кожей девушки и едва ощутимо сжимая, растягивая минуту знакомства.       Вскоре, обсудив обязательные планы на завтрашний день, старшекурсник ушёл, оставив пару в неловком молчании. Продолжить разговор, не успевший стартовать до прихода Пака, Йонг уже не могла, и потому, вздёрнув узкими плечами, так же быстро попрощалась, оставив Чона одного сидеть на пустой детской площадке с чувством лёгкой тоски.       Повернувшись лицом к дому, парень следил, как в квартире на четвёртом этаже включился тусклый свет, доносящийся, возможно, с коридора. Проводил хрупкую фигуру до самой дальней комнаты с северной стороны, и усмехнулся, когда яркая лампа бросила луч света на стену соседнего дома, заглядывая в распахнутое окно, по-видимому, пустой комнаты. Чонгук встал, поправляя окаменевшими от холода пальцами кожанку, и зашёл в подъезд, поднимаясь на свой этаж, откуда вовсю доносился манящий запах свежеиспечённого пирога.       Всю ночь Чон не мог заснуть, прислушиваясь к каждому шороху из квартиры сверху, — девушка спала. Примерно к двенадцати домой вернулась Нам Ен, зашедшая по пути к Чон, и с тех пор, практически до четырёх утра, Йонг, похоже, разбуженная матерью, тихо переходила из одного угла комнаты в другой, покачиваясь на стуле и скрипя оконной рамой: то открывая, то закрывая оную каждые двадцать — тридцать минут. Вместе с ней из одного угла в другой переходил и сам Чонгук, чувствуя вину за бессонницу подруги, и утром, поднявшись, полностью разбитый после бессонной ночи, он едва ли успел перехватить девушку на выходе из подъезда. Чон встал со стороны дороги рядом с Йонг и шёл с ней в ногу в полном молчании до самого университета, внутри — до аудитории. Уселся рядом и молчал, невзначай поглядывая на исписанную тетрадь соседки.       Спустя две пары в полном молчании они устроились в библиотеке.       — …вообще, неориторика — это искусство эффективного убеждения, эффективной коммуникации, но, думаю, на сегодня нам хватит, — закончил индивидуальную лекцию Чонгук, блаженно потянувшись и прикрыв глаза. Целый час утомительного объяснения основ риторики после бессонной ночи его знатно вымотали, что нельзя было сказать о самой Нам, которая выглядела довольно бодро, записывая за юношей и вместе с тем действительно запоминая основные термины.       Спорить с тем, что Чон Чонгук — хороший педагог, невозможно. Йонг поразило быстрое понимание сложной для неё темы всего за час в компании с этим удивительным человеком, предложившим свою помощь. Вернее, предложение это поступило, но согласованное с вызовом со стороны профессора Ча, мол, «возьмёшь ответственность, Чон», — и вот они здесь, в библиотеке, не теряли образовавшееся в расписании окно и, в принципе, хорошо проводили время вместе, изредка шутя на тему вербальной и невербальной коммуникации.       — Не устала?       Девушка помотала головой и встала из-за стола, собирая вещи. Она ещё бы долго прозанималась, слушая интересные завороты в программе, как никак лучше передающие суть темы, однако учебное расписание заводило в рамки, и нужно было собираться на следующую пару.       — Знаешь, это лучшая лекция за всю мою жизнь, — протянула Нам, дожидаясь, пока одногруппник до конца натянет кожанку и разомнёт затёкшие плечи, — его следующая пара проводилась в соседнем здании.       — Звучит двусмысленно. — Юноша смеялся заразительно, но сдержанно, всё же понимая высокий для Нам уровень шутки, но настроение у той чуть поднялось, что не могло не радовать. Пускай краска всё же прильнула к щекам, залезая на кончики ушей, девушка успела собрать волю в кулак, дабы с достоинством показать самой себе, что она действительно может со всем справиться.       Бросив привычное за последний час отстранённое «идиот», студентка поспешила на выход из зала. Только начавшийся день знатно потрепал воспалённые нервы. С самого утра её не покидало чувство натянутости: долг перед матерью, расстроенной увольнением с ночной подработки, странное ощущение неестественного положения предметов в квартире, выскочивший к её выходу из дома Чон Чонгук, немного напрягавший своей напористостью, ну и в завершении отвратительно сданный неожиданный зачёт по «Риторике и академическому письму» у профессора Ча. После зачёта Нам вообще попала на разгром, в который влез доселе молчавший сосед, тут же прибежавший на помощь, как спасительная лодка на тонущем судне. Йонг выжила, не успев наглотаться солёной воды и пойти рыбам на корм, а отношение к этому юноше, несомненно, перешло на положительный уровень, что и пугало ещё больше крутившиеся в голове мысли о его милой стороне и их взаимном общении.       Однако весь день Йонг, как и говорилось, шёл не по плану, и выйти из библиотеки без происшествий представлялось непосильной для её удачи задачей. Подойдя к арке Нам больно ударилась о чей-то острый подбородок, упала на пол и испуганно выдохнула, не проронив ни слова. Человек, с которым она столкнулась, быстро скрылся из виду, а студентка, смотря в сторону, куда тот ушел, лишь потирала ушибленный лоб.       — Йонг, ты в порядке? — спросил Чонгук, подбегая к девушке. Выглядел он как никогда озабочено. Задал вопрос, хватаясь за плечо одногруппницы, и посмотрел в ту же сторону, куда смотрела Нам, — человек в капюшоне скрылся между стеллажами слишком быстро, чтобы можно было его догнать и заставить просить прощения. Чон хмыкнул и сел на корточки прямо перед лицом девушки, заглядывая той в глаза: — Милашка Йо-онг.       — В порядке я, — прохрипела, отмахиваясь не только от беспокойного соседа, но и от сердца, бешено стучавшего в грудной клетке и отдающегося отзвуком в ушах. — Я ушла вперёд…       Йонг упорно делала вид, словно ничего не произошло, и пыталась успокоиться от неожиданно возникшего чувства дежавю: ей казалось, словно произошедшее — не первый раз. Точно такое происходит постоянно, и она, словно едет на поезде по одному и тому же пути, где из раза в раз на одной и той же станции сталкивается с одним и тем же человеком. Но это представлялось настолько нереальным, что Нам только отмахнулась (пыталась) в очередной раз и продолжила движение по направлению к лестнице.       Элективные курсы по физической культуре распределялись по интересам — студенты сами выбирали для себя, чем хотят заниматься весь семестр, и вот, когда она уже подходила к раздевалкам, отведённым для выбравших курс общей физической подготовки, неожиданно услышала за спиной чужое дыхание и резко повернулась.       Позади неё никого не было.       Страх селился в душе довольно давно. Ещё впервые, когда это началось, Йонг не придавала особого значения вещам, происходившим с окружающей её действительностью, и сейчас, когда всё стало выходить из-под контроля, ощутила всем телом то проникающее под самую кожу скользкую дрожь. Она проходилась по телу и застывала в самых труднодоступных местах, вроде лёгких, и Йонг с ужасом осознавала, что это уже далеко не шутки.       — Чонгук?.. — Её била сильная дрожь, явно выходящая за рамки минимума: руки тряслись как не в себя, а ноги вот-вот грозились подкоситься.       — Всё хорошо? — спросили из-за спины, и Нам чуть ли не упала, поворачиваясь к дверям раздевалки, откуда, кажется, и вышел уже знакомый парень. Тэхён, собранный на занятие, вместе с другом стоял около двери и удивлённо косился на дрожащую особу. Оглядев с ног до головы, он ещё раз задал вопрос, с нажимом выведывая о состоянии знакомой: — Видок — точно с морга. Собралась в таком состоянии на занятие? Я, конечно, предполагал, что ты немного того, но не настолько, чтобы гробить себя. Мёнсу, — обращаясь к другу, — иди без меня.       — Придёшь хоть? — спросил тот.       — Да. Я ненадолго. — Тэхён перевёл внимание на девушку и вздохнул. — Пошли.       Схватил под руку, как в первый раз, и, не замечая неприязнь Йонг, повёл за собой в медицинский кабинет. Через пару поворотов Нам смирилась, а студент, почувствовав это, только крепче прижал к себе, чтобы та ненароком не упала, окончательно расцарапав себе все руки, — ладони девушки, раненные немного ранее, кровоточили, и Ким это заметил сразу, как только встретился с ней около раздевалки.       Дойдя до кабинета, в котором суетно возилась медсестра, Тэхён подтолкнул Нам чуть вперёд, попутно здороваясь. Женщина пожилого возраста оглядела их и, как по закону жанра, попросила разобраться самим, определяя малую степень повреждённости; а они и не против: расположились на серенькой кушетке и стали обрабатывать полученные ранения. Вернее, Тэхён, попросивший все необходимые медикаменты, вручил их Йонг и сел напротив, наблюдая за робкими действиями девушки из-под чёлки, периодически хмыкая и шмыгая заложенным носом.       — Госпожа, а у вас какое-нибудь безобидное успокоительное есть? — неожиданно спросил парень у медсестры и повернулся к той всем корпусом.       — Конечно-конечно, — вмиг отозвалась женщина, отвлекаясь от документов, — у вас что-то случилось? Можно заварить чай на травах. Он на первой полке в крайнем ящике справа. Я сейчас чайник включу. Сейчас всё будет.       Пока Тэхён искал пачку чая, медсестра успела поставить чайник и подойти к по-прежнему дрожащей (чуть меньше) Йонг, спрашивая ещё раз, всё ли в порядке. Та кивнула и немного поджала губы.       Когда Нам закончила обрабатывать свои раны, ей под нос подставили чашку с чаем. Слышался тонкий аромат мелиссы. Слабая дымка обхватывала краснеющий нос, а перед глазами возник внимательный взгляд человека напротив. Тэхён держал кружку своими тонкими пальцами и ждал, пока Йонг додумается взять её в свои руки, и, не дождавшись, неспешно схватил чужую ладонь своей и вложил в неё горячий предмет, совершенно не думая, что это может обжечь нежную кожу.       — Ай-яй, — хныкала, жмурясь, но кружку не отпускала, перехватывая ту второй рукой. — Горячо.       — Конечно, горячо. Чайник только вскипел, — проговорил Тэхён и поднялся, в который раз за их встречу вздыхая и шмыгая носом. — На твоём месте я бы прекратил доводить себя до такого состояния. Колотит, смотрю, даже сейчас. Отдохни немного и не приходи на занятие. Отработаешь потом.       Тэхён развернулся и уже дошёл до двери, когда его окликнули. Он вопросительно выгнул бровь, не понимая, откуда студентка знает его имя.       — Спасибо… — тихо, но чётко поблагодарила, пряча лицо за чашкой, на что Тэхён кивнул, едва приподнимая уголки своих губ в улыбке, и скрылся за дверью, направляясь на занятие, шедшее уже, по крайней мере, минут десять.       Пропустить первую пару в семестре Йонг, конечно, не могла, и уже через пять минут, добежав до раздевалки и переодевшись, судорожно извинялась перед преподавателем, обещая впредь не опаздывать. Кан Суа — преподаватель курса общей физической подготовки — хорошо знала студентку по первому курсу и, поверив на слово, отправила на пробежку, пропущенную в медицинском кабинете, и Нам, обрадовавшаяся, вышла на беговую дорожку, расположенную поверх площадки, где разминалась основная группа.       К слову, не она одна по ней бежала. Впереди, замедлив скорость, виднелась знакомая спина в чёрной толстовке и серых спортивках — Тэхён, как не иначе, в первом семестре определён в ту же группу, что и Йонг, и сейчас возмущенно косясь за спину, дожидался, когда девушка с ним окончательно сравняется.       — Вроде, говорил же сегодня не идти на занятие, — холодно бросил, как только Йонг попыталась обогнать.       — Я не хотела пропускать первую пару в семестре. Отработать потом можно будет только ближе к сессии, а это мне не нужно, — прерывисто вдыхая через слово, она предприняла попытку оторваться, вновь терпя неудачу, когда юноша прибавлял ход.       — Думаешь, твоих знаний не хватит, чтобы закрыть всё без долгов? Настолько глупенькая, что ли, — он посмеялся и замолчал, слыша злобный рык в ответ.       — Иди ты! Я стипендиат. Мне нельзя.       — Неожиданно. Может, научишь?       — Десять раз, Тэхён. Десять раз, — Йонг закатила глаза и тяжело выдохнула через нос, слегка замедляясь. Тэхён себя ждать не заставил, и так же стал бежать чуть ли не шагом. — И вообще, я уже говорила, что ты ведёшь себя некрасиво, обращаясь к старшим фамильярно. Если не умеешь общаться, тогда тебе лучше вообще не говорить со старшими.       Сказать, что Тэхёна это заявление рассмешило, — значит ничего не сказать. Он блаженно потянулся, разминая широкие плечи, и медленно, словно кот, слизал надменное выражение с лица особы, не видящей дальше своего носа и даже не предполагавшей, что есть люди, поступающие в университет позже или на второе высшее.       — Ну, вообще-то, мне двадцать три, — бросил, хитро сверкнув глазами в сторону немного ошалевшей Нам, лицо которой медленно, но верно приобретало розоватый оттенок, с вероятностью в семьдесят процентов, от собственного неуважительного поведения. — Можешь не париться на этот счёт. Понимаю, первое впечатление и тому подобное. Скажу только, что даже немного льстит. Не думал, что так молодо выгляжу.       — Я извиняюсь… — Прикусив губу, она слегка поклонилась, остановившись; и это казалось настолько мило с её стороны, что Тэхён, не удержавшись, прыснул в кулак и смущённо отвел взгляд в сторону, вызывая у Нам, пожалуй, ещё больше смешанных эмоций. Приподняв голову и заметив реакцию собеседника, она быстренько развернулась и побежала вперед, оставляя двадцатитрехлетнего первокурсника неспешно двигаться следом.       Закончив с пробежкой, Йонг вернулась на площадку, получив вместе с Тэхёном, прибежавшим чуть раньше, задание разминаться в стороне от играющих в мяч студентов. Потягиваясь и, между тем, переглядываясь, они так же быстро со всем покончили и присоединились к остальным: Тэхён ушел играть в волейбол, а Йонг — к Джун, с которой они вместе теперь ходили ещё и на физическую культуру.       Относительно спокойно прошла и вторая половина пары, и вместе с Джун, переодевшись, девушки вышли к кафетерию, по пути встретив повеселевшего Чонгука и его приятеля, с которым Йонг имела честь познакомиться прошлым вечером.       Удачно заняв столик около окна, они как-то сами и не заметили, как стали весело обсуждать преподавателей, а за ними — местных знаменитостей. В этом году, как оказалось, их стало на порядок меньше, и Чимин, бросивший занятия танцами на время выпускного курса, вылетел и из списка потенциальных «любимчиков», получая наказание, порой, ни за что, с чего сейчас и возмущался, размашисто жестикулируя.       — Нет, серьезно, он влепил мне неуд лишь за то, что я опоздал на одну минуту, — он повторил: — Одну. Минуту. Ребят. Серьёзно, что за придирки? Это даже не профильный предмет!       Обречённое лицо выражало вселенскую печаль — не иначе, — и то, как голос его, от природы высокий, срывался в перерывах между возмущениями, заверяло всех присутствующих за столом (и в пределах десяти метров) о несправедливости, высокомерности преподавателя, ранее, видимо, возлагавшего на своего ученика большие надежды.       — Часом, это не Ча Ёнджун? — спросил Чон, смеясь и кое-как прожёвывая лист салата. — Он, знаешь, какой нагоняй недавно Йонг устроил? Думал, она не сдержится, когда тот пытался предъявить левые обвинения. Ты бы видел её лицо! — Чонгук надул щёки, с силой сжал губы и прищурился, как иногда любит делать одногруппница. А девушка и пригнулась, утыкаясь лицом в раскрытые ладони, чтобы никто не видел стыдливых щёк.       — Вай, это так мило! Хотел бы я видеть это вживую. Йо-о-онг, покажи моську. — Чимин тут же поддержал идею друга, и, пригибаясь к столу, дёрнул за рукав черной кофты девушки. — Ну, Йо-о-о-онг.       — Да отстаньте вы. Зачем обижать нашу стесняшку? — вступилась Джун и притихла, стоило Паку состроить обиженное лицо. Выпятив и без того пухлую губу вперёд, шире распахнув, насколько это возможно, глаза, Чимин дрожащими гортанными звуками обиженно мычал в ответ, обезоруживая и прибивая к стулу новую знакомую. — Да что ты…       — Не надо так, Джуни-а, — протянул Чонгук и выпятил губу, пристраиваясь при этом головой к рукам по-прежнему пытавшейся скрыть смущение Нам, которой, похоже, скоро плохо станет от этих парней.       — Не обижай меня, Джуни-а, — вторил Пак и горестно прохныкал, по-актёрски великолепно изображая страдальца, на месте которого вряд ли хотел бы кто-то оказаться. Он просто бил со всей силы, не жалея. А девичье сердце и вздрагивало, моля о пощаде, и Джун, конечно, сдалась, поднимая руки вверх и отдавая на растерзание Йонг.       К слову, ничего опасного они проводить не стали. Обхватили с двух сторон, как дети, руки подруги да выставили напоказ красное личико, показывая не только своими действиями, но и словами, что Нам Йонг не должна волноваться рядом с ними. Все трое (по крайней мере, один из них точно) — те, кто всегда поддержит и поможет в трудную минуту, поднимая настроение и, возможно, полностью избавляя от плохих эмоций.       — А моську ты всё-таки покажи, — неожиданно вставил Чимин, и все дружно разразились смехом, получая-таки похожее на описанное Чонгуком выражение максимальной сдержанности и концентрации.