***
Время до марта, начала учёбы и встречи с людьми казалось относительно спокойным. Никаких тревожных мыслей, происшествий и сообщений от Питера, неожиданно замолчавшего после предположения Йонг — Чонгук ли это. Никаких больше попыток со стороны матери выгнать дочь из дома в скверные для стабильного состояния нервной системы часы, вторжений в зону комфорта и многое другое, что обычно, как принято, причиняло неудобство. Студентка мирно отсиживалась дома, изредка выходила за едой и готовилась к новому учебному году, представлявшимся в её сознании сложным и, вероятно, ещё более нервным, чем прошлый. Йонг полагала, что если она прекратит подготовку, то обязательно провалится: ей поставят тройку за какой-нибудь экзамен, отправят на комиссию или ещё что, и тогда слетит и ничтожная, но покрывающая повседневные расходы студента стипендия. Что нежелательно. В первый учебный день с самого утра её уже всю трясло. Состояние это вполне нормально для Нам Йонг, и вскоре, перебесившись, оно отходило в сторону, уступая место серьёзности и решительности, как только студентка пересекала порог аудитории, представая пред оценивающим взглядом преподавателя. — Вы опоздали, — констатировал факт мужчина сорока лет с небольшой лысиной на макушке. Большие настенные часы показывали 9:05, и занятие началось ровно пять минут назад. — Прошу прощ-щения, — девушка заикнулась и учтиво поклонилась, — могу ли я пройти? Бессердечный Ча Ёнджун — руководитель гуманитарной дисциплины — совсем не понимал бедных экономистов и никогда не жалел сил, чтобы завалить на семинарах ещё до начала сессии. Наверное, в каждом университете найдется одна такая личность, которая обязательно постарается сделать учебу в десять, а то и в двадцать раз мучительнее. Нам Йонг услышала о нём только сегодня, когда сломя голову бежала к аудитории за минуту до начала. К сожалению, скоростью Флэша она не обладала, и, опоздав, заработала себе шикарнейший статус «подушки для битья», — так подумали все, не исключая и поджавшей губы Йонг. — Повторять не буду, — бросил профессор, продолжив вводную лекцию. Усевшись на свободное место второго ряда от доски, она почувствовала прожигающий взгляд со стороны, который давил на виски и заставлял пригибаться ближе к парте, прикрывая лицо волосами. Кинув беглый взгляд в сторону сокурсников, Нам заметила Чонгука, неотрывно следившего за каждым её действием. Подперев голову рукой, он, немного вымотанный, что говорило бесстрастное выражение лица и чуть прикрытые глаза, даже не думал отводить взгляд, продолжая своё деяние всю лекцию. Сразу после окончания пары он подошел к ряду Йонг с уже приподнятым настроением. — Нам Йонг, какая встреча спустя неделю. Где пропадала? — Убрав в сумку ручку и тетрадь, студентка вышла в коридор, игнорируя что-то щебечущего Чонгука, так же выскочившего вслед за ней. — Я думал, ты придёшь раньше. Занял местечко и на тебя. Ты же в курсе, что я здесь никого не знаю, и было бы неплохо, если б ты помогла адаптироваться в новой среде, все дела, да и… — Чонгук. — Девушка остановилась, злобно глянув на лицо одногруппника. — Да, милашка Йо-онг. — Прекрати идти за мной. Я тебе уже говорила: у меня нет желания с тобой дружить. — Она проговорила это довольно чётко и громко, и слышали их ещё несколько человек, находившиеся в тот момент в длинном светлом коридоре. — Да-да, «я не хочу дружить ни с кем», но в итоге от одиночества страдаешь дома истерическими припадками под кучей одеял. Я прав? — Чонгук пародийно покривлялся, подобно опытному профессору психологии, и улыбнулся во весь рот, показывая ровный ряд зубов. — Нам Йонг, если так продолжишь, то я обязан буду заменить эти одеяла на свои объятья. Он раскинул руки, точно призывая кинуться к его груди, и слегка махнул кистями рук. К слову, ростом Йонг была не выше его носа, и потому уютно устроиться на широкой накаченной груди привлекательного молодого человека не представляло проблем. Однако, выставив руку рядом со своим лицом и отгораживаясь от сумасшедшего знакомого, девушка продолжила идти на следующую пару. — Действительно ли ты хочешь вечно проводить время в одиночестве? — Вопрос ставил в тупик. — Завистливые взгляды в сторону шумных компаний, удручённые мысли об одной лишь учёбе, которую ты явно не считаешь за ценность в жизни. — Чонгук поровнялся с одногруппницей, говоря всё это довольно серьёзно. — Ты не умеешь держать чувства под контролем, смотря на других. Твои губы всегда тебя вы-да-ют. Нам поджала их и ускорила шаг. — Вот опять, Йонг. Обидно, да?! — Зайдя за Йонг хвостиком в аудиторию, Чон так же быстренько пристроился и на место рядом, не обращая внимания на громкость голоса. — Давай хотя бы вместе домашку делать! Мама боится, что я могу провалиться на новом месте, ведь меня здесь не знает ни один профессор по специальности, и потому в любой момент могут докопаться. — Параллельно с просьбой, он вытащил на парту необходимые принадлежности, косо поглядывая в сторону теряющей терпение девушки. — И мы будем ходить домой вместе, когда нет дополнительных занятий. Знаю, ты обычно задерживаешься допоздна, поэтому охрана тебе не помешает. Я же вон какой сильный! Чонгук показательно напряг мышцы на руках, привлекая внимания не только Нам, но и доброй половины группы: «Вау, а новичок-то красавчик!», «Давай подойдем?», «У него, наверное, девушка есть», «Эта заучка — его девушка?!» — шёпот, конечно, быстро перешёл в возмущение, и Чон, зачесав свои густые чёрные волосы пятернёй, дал девушкам громкий отрицательный ответ. — Ну так что? — Не отстанешь ведь? — Как я могу?! — наигранно удивился тот. — Отстать я смогу только когда ты опять сбежишь, что вряд ли, учитывая твой статус в этом университете. — Йонг закатила глаза. — Кстати, о занятиях. Тебя не было в начале прошлой пары, когда господин Ча раздавал задания. Будешь делать реферат по картинам художников Корё, как и я. — Да ты издеваешься… Упав за стол в библиотеке после четырёх пар, Йонг уныло взялась готовить реферат по картинам художников эпохи Корё — самой сложной темы за все её двадцать с хвостиком лет. Пятнадцать страниц рассуждений на тему того, как и зачем автор картины расписывал ту или иную ситуацию. Так ладно ещё, если б она вспомнила хоть какую-нибудь картину, а тут ни тебе определённого автора, ни малейших подсказок. Без условности сделать что-то стоящее невозможно — Нам знает, потому и унывает ещё больше, издавая звуки умирающего кита. — «Амитабха и восемь великих Бодхисаттв» или «Авалокитешвара», — послышалось со стороны, в то время как горячее дыхание опалило вмиг покрасневшее ухо. Даже голову не нужно было поднимать, наперёд зная, что это Чон Чонгук собственной персоной. — Воплощение бесконечного сострадания всех будд. Серьёзно думаешь, что тема подойдёт? — шикнула она на пожавшего плечами, стоило ей только поднять голову и бросить на него недовольный взгляд. — Почему бы и нет? Очень изящное воплощение кистью на бумаге. Лично мне нравится. — Типа весь из себя такой знаток искусства? — Йонг приподняла одну бровь и криво усмехнулась. — Скорее любитель династии Корё и Чосон, если ты хочешь знать. — Ах, так вот почему ты взял именно эту тему. — Написав название на чистом листочке, она всё же добавила чуть искренней: — Спасибо за то, что взял меня в свою команду. — Пожалуйста. Юноша присел напротив за стол и открыл одну из принесённых с собой книг, молча занимаясь своим рефератом. Нам же, не теряя времени, так же нашла нужный исторический томик и принялась переписывать необходимые строки, переделывая и дополняя своими словами так, что текст даже заиграл красками, а сама картина превратилась в идеально сложенную историю. Вот так просто, никому не мешая, они просидели до позднего вечера, перебирая материал и преобразовывая его, соединяя между собой. Не помогая друг другу, не делая лишние замечания по текстам и не дополняя после вычитки. Молча, не замечая кроткие взгляды, брошенные невзначай со стороны Чона, Йонг занималась своим делом, потеряв и счёт времени, и ощущение пространства: главное — доделать, а кто там сидит над духом, это уже дело последнее, не такое уж и важное. Однако как только завершающая точка имела место быть, девушка дёрнулась, чуть ли не падая со стула в тот самый момент, когда заметила прожигающе-уставший взгляд напротив. Такой же, как утром. Чонгук уже давно закончил с рефератом и теперь ждал, когда соседка справится со своим. — И давно ты так сидишь? — спрашивает она, закрыв книгу и собрав разбросанные по столу листы. — Около часа. Возможно, плюс-минус минут двадцать. — Йонг занервничала, пропуская один лист через расстояние между пальцами и роняя тот на пыльный пол, не мытый, кажется, месяц. — Я не считал. — Почему ты не ушёл? — Я ждал тебя. Что за глупый вопрос? Мы же договорились, что я буду тебя провожать каждый день, если у нас нет дополнительных занятий. Тем более, что сейчас мы всё равно вместе. — Так ты был серьёзен, когда предлагал это… — Вообще-то, я всегда серьёзен, когда дело касается тебя. — Что? — Что? — Он усмехнулся, потянувшись к небольшому кольцу в ухе. — Говорю, не боишься одна ходить по тёмным переулкам в девять вечера, когда на улицу выходят пьяницы, бомжи, наркоманы и, уж не будем скрывать жизненной криминальности, убийцы? — От такого заявления студентку передёрнуло, но, быстро собравшись с мыслью и скинув в сумку оставшиеся тетради и вручную исписанные листы, она поднялась, задвинув за собой стул. Стол был чист, стулья аккуратно задвинуты, на руках — несколько книг, которые стоило бы поставить на место, а на сердце привязана ниточка с подвешенным булыжником. — Так я, вроде бы, и не хожу по переулкам. Тут до дома, если ты, конечно, помнишь, всего три квартала по главной дороге. Ну, может, не совсем главной. Но это неважно! — Так, а если в машину закинут, свяжут, увезут куда? Изнасилуют и убьют? — проговорил Чон, на слова которого Нам просто не могла не скривиться. — Совсем поехавший, да? — быстро пролепетала девушка, выходя из помещения. — Немного, — согласился он, пригладив волосы на макушке. — Могу выдать всего три заявления по этому поводу. Во-первых, это пугает; во-вторых заставляет задуматься: а не поступишь ли ты так со мной, прикрываясь милашкой; и, наконец, в-третьих — на себя погляди: выглядишь, как маньяк-педофил в своей обтягивающей мышцы кожанке и серьгами в ушах. Юноша засмеялся, находя в этом монологе, по крайней мере, три составляющих веселья. — Тебе стоит меньше читать женских романов. Нынче маньяки иначе выглядят. Но, если хочешь, я могу им притвориться ради тебя. — На самом деле это несмешно, учитывая тот факт, что главным подозреваемым в образе Питера, не писавшего с тех самых пор, как Йонг попыталась догадаться самостоятельно, являлся никто иной, как Чон Чонгук — сосед снизу, получавший долгое время информацию о передвижениях и, в целом, жизни Нам от её же матери. — Иди ты к чёрту, Чон Чонгук. Правда, не возвращайся, ты мне не нравишься. Может быть, всё же пойдёшь своей дорогой и не будешь лезть к людям, которые не желают, чтобы их тревожили? Смеяться Чон всё же перестал. — Когда до тебя дойдёт? Знаешь же, что такими темпами с тобой дружить никто не будет… — Оно и лучше. Мне… — …не нужны друзья. Я помню. Но хотя бы себе не ври. Даже если ты думаешь, что дружба — косвенный презент к жизни, то твоя сущность, — Чонгук загородил путь, встав перед ней, и протянул руку, вытянув палец и ткнув несколько раз в грудную клетку (чуть ниже ключиц), продолжая говорить, — от беспомощности умрёт в дикой агонии, потому что её некому будет спасти. Человек не может жить без человека даже осознанно. Каждому нужен тот, кто протянет руку помощи и даст пару раз оплеух, когда неожиданно пропадёт желание жить. Не поступай так глупо, прогоняя тех, кто действительно сможет помочь, а не уйдёт при появлении первых же проблем. Делаешь хуже лишь себе. — Я просто хочу спокойную жизнь. — Ты просто трусишь при появлении первого признака ответственности — в этом нет ничего такого. Смирись и прекрати изматывать и себя, и меня, и всех вокруг. Прекрати лгать. Однако сказать, что он не прав, никак нельзя, но Нам была бы не Нам, если б не встала в позу барана и не нарычала на своего собеседника: — Отвали. — Просто пошли. — Обречённо вздохнув, Чонгук ухватился за кисть девушки своей тёплой ладонью и потащил ту, возмущавшуюся, на улицу, по направлению к дому. Слишком близко расположенному, как ему казалось, к университету.Глава вторая.
26 января 2019 г. в 16:53
Капля стресса в море повседневного давления свалила с ног. Сессия и экзаменационная неделя истощили до состояния, граничащего с нервным психозом, а капля стресса — грёбаная незакрытая дверь — довела до этого самого психоза. Запамятовавшая тогда о собственных действиях Нам Йонг, закрывшись после на все замки, погребла себя под кучей одеял в маленькой темной комнате на северной стороне дома. В квартире, кроме неё, никого не было, и признаки вторжения постороннего так же отсутствовали, хотя и напряжение, сохранившееся в организме её, возросло после получения сообщения от незнакомца. Скажем, на пару вольт. Может, чуть больше, ведь, по факту, всего три человека знали, где проводил вечер абонент «Yong» (и вряд ли это пугали взрослые люди).
Поведение незнакомца, отчасти, приводило в какой-то пассивный ужас. В тот вечер, с притупленной эмоциональностью после «мини-инсульта» и сообщения с довольно-таки странным содержанием, Йонг, вообще-то, мало что могла испытать по-настоящему. Пугающая атмосфера отсутствия какой-либо доброй живности в квартире наложилась на чувственное отрешение, создав своеобразный диссонанс для маленькой человеческой души, и, как уже сказано выше, студентка не придумала ничего лучше, как зарыться под кучу тёплых одеял.
На следующий день состояние Нам было не лучше. Возможно, на обработке новой информации тогда, как вариант, сказалось эмоциональное истощение. Проснувшись рано утром, девушка первым делом проверила телефон, так же, как и обычно, оповестившим об очередном сообщении от очевидного (или можно сказать — верного) Питера, немыслимым образом удалённого из бан-листа: «Сегодня в Сеуле прохладно. Будешь выходить в университет — не забудь надеть пуховик, а то уже в начале семестра появятся проблемы со здоровьем, что может сказаться на стипендии~». На удивление, конечно, сил не хватило, и Йонг, отправив «взаимное» пожелание оставаться здоровым, собралась в университет и вышла из дома, наверное, раз десять проверив, закрыла ли дверь. Тот человек, который слал сообщения личного характера, с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процентов — знакомый с дома номер 43, достаточно хорошо знавший не только саму Йонг, но и её семью.
Выбравшись на улицу, девушка прошла вдоль домов в сторону учебного заведения. Идти ей предстояло недолго, и буквально через минут двадцать по узким улочкам студенческого района, где Нам получили квартиру от родственников, перед глазами Йонг предстал уже изрядно поднадоевший университет, кишевший, как и в учебное время, суетными студентами: вот уже на следующей неделе стартует очередной семестр, и к новому году администрация поспешила вывесить список поступивших, в числе которых должна находиться и Тао Джун — старая знакомая (не сказать, что подруга, но понимающий и тёплый человек), попросившая узнать результаты, пока сама находилась в отъезде.
Джун, вообще-то, китаянка, родившаяся в Корее. В провинции Кёнсан-Пукто, Тэгу. На время каникул, сразу после окончания старшей школы, она, сдав экзамены в Ханкук на факультет социальных наук по направлению «Журналистика и изучение СМИ», уехала на родину отмечать (как заранее им известно) поступление. В способностях Джун родители её не сомневались, и отлично сданные экзамены гарантировали и отлично продвигающиеся планы. Хотя, если честно, то результаты представляли собой формальное значение — если есть деньги, то и планы не сорвутся. Однако узнать эти формальные результаты сама Джун желала до начала учёбы, чтобы вовремя подготовить себя к определённому уровню, и посему, пробравшись к главной доске объявлений, Йонг поспешила найти имя знакомой, чтобы поскорей забрать своё расписание и вернуться домой.
— Ой! Извините, не хотел. — Нам, ещё секунду назад быстро искавшая глазами нужное имя, сейчас смотрела на извиняющегося юношу снизу вверх, сидя на земле. Он несколько раз быстро поклонился, прежде чем протянул довольно большую руку, но Йонг, нахмурившись, поднялась без посторонней помощи и продолжила поиски, не обращая внимания ни на серьёзное лицо сбившего её с ног студента, ни на поумеривших интерес к доске объявлений новичков, завидевших столкновение приятной наружности парня и везучей, но такой глупой и невоспитанной особы.
Шёпот за спиной преследовал всю жизнь. Нам просто старалась держать лицо и не обращать на это никакого внимания. Справившись с поставленной задачей, единственное, что оставалось для девушки, — скорейший побег из толпы в сторону входа в само здание.
Около парадной двери также стояло несколько человек, среди которых находился и сбивший её юноша, сразу замолчавший, стоило ему заметить Нам. Он, извинившись, направился к резко развернувшейся в противоположную сторону девушке и быстро схватил за руку, останавливая.
— Вау… Не ожидал, что на меня так обидятся ещё до начала учёбы.
— Пожалуйста, немедленно отпусти мою руку.
Всем своим видом девушка показывала неприязнь: скривившиеся в отвращении сжатые губы, насупленные аккуратные брови и наполненный чистой агрессией взгляд, — судя по отстранённому виду, студент ожидал подобного, однако отпускать руку пойманной старшекурсницы не собирался, точно зная, что та скроется с глаз его так же, как и появилась.
— У тебя проблемы? Зачем так грубо? — Он дёрнул её на себя, тем самым разворачивая лицом. — Я был виноват, и я хочу убедиться, что извинения были приняты. Может, скажешь что-нибудь?
Йонг фыркнула:
— Я для тебя не «ты». Разве родители не учили обращаться к старшим уважительно?
За пререкающейся парочкой наблюдала вся компания у входа, и кто-то из парней, окликнув «Тэхёна», махнул ему рукой, призывая вернуться обратно.
— Прекрати капризничать и просто скажи: «прощаю». Я отстану сразу же, как только…
Но договорить юноше Нам не дала, перебив на половине фразы, дабы скорее избавиться от микробных прикосновений: «Прощаю. Доволен? Пока». Она тут же вырвала руку из ослабшей хватки и рванула ко входу.
Сердце бешено колотилось, руки дрожали, а мелкая испарина выступила на лбу и держалась там до тех пор, пока пара локонов с косой чёлки не прилипли, мешая видеть. Йонг, нервно прижимая к себе «пострадавшую» руку, неслась до студенческого офиса, где уже вывесили на их факультет расписание для старших курсов, и, также быстро переписав всё себе в ежедневник, казалось, со скоростью лани рванула в сторону дома — на сегодня стресса хватило.