Jr
Официальное опекунство свалилось на плечи Джоша, потому что ему уже исполнился 21 год, и потому что он любил Джордана достаточно, чтобы не желать ему провести лучшие годы в приюте или чужой семье. Джош на самом деле был привязан к нему, и именно из-за него согласился подрабатывать на автомойке по выходным, а на неделе ездил из одного конца города в другой, давая частные уроки игры на саксофоне. Желающих было не так уж много, но редкость инструмента, как ни странно, повышала и стоимость занятий, которые в основном проходили в богато обставленных загородных особняках. Но летом большинство детей отправилось на каникулы в разные точки земного шара, не оставив Джошу иного выбора, кроме как устроиться в автомойку на полную ставку. Физическая работа в таком количестве выматывала нещадно, так что иногда Джош запросто мог свалиться на диване и уснуть без ужина, не потрудившись заглянуть в комнату Джордана. Да, он был его старшим братом, но не родителем, и последнее, чего ему хотелось — ссориться с Джорданом из-за каких-либо правил или того же комендантского часа. Вероятно, это было безответственным, но, хэй, никто не готовил его к столько ранней ответственности за подростка, никто не оставлял ему учебников или хотя бы записок в помощь, поэтому он делал то, что ему виделось правильным: вспоминал себя в возрасте Джордана и прикидывал, какую модель поведения выбрать. Он давал ему возможность прожить эту непростую жизнь так хорошо, как он мог сделать это самостоятельно. Хотя, скорее всего, если бы он знал, как именно Джордан распоряжался дарованной ему свободой, Джош точно не был бы доволен тем, что пустил всё на самотёк. Но он не знал.Jr
Их первая встреча произошла в сырой подворотне — узенькой улочке, куда выходили задние двери клубов самой разной направленности. Фасады и внутреннее содержание могли катастрофически отличаться, но зона для персонала с быстрым доступом к мусорным бакам, полным различных отходов, сливалась в единое целое, напоминая громадный паззл с бесконечным морским пейзажем. Съёмки назначали в самое разное время суток, и, так как эта работа была единственным средством для выживания девятнадцатилетнего Тайлера, он исправно приезжал после первого же звонка менеджера. Вымотанный несколькими раундами монотонного секса по схожему сценарию (баскетбольная раздевалка, капельки пота-воды, дразнящие игры с грубой тканью полотенца — без следов, белёсая, сливающаяся со спущенных до колен форменных шорт актива, сперма) Тайлер не брезговал даже самыми малоприятными закоулками, если они обещали сократить путь домой хотя бы на пару минут. За множество ночей, проведённых на улицах города, он не только выучил Чикаго вдоль и поперёк, но и развил навык быстро фокусироваться в темноте, различая порой не только форму, но и слабые от темноты оттенки предметов. В тот вечер в зоркое поле зрения Тайлера попал приглушённый красный, расползавшийся от стёртых об асфальт коленей и впитывавшийся в ненасытное мокро-графитовое дорожное покрытие. Был июнь, и не самый тёплый за последние несколько лет. Завёрнутый в свитер и ветровку с подстёжкой Тайлер не рисковал высовывать руки из карманов, а нос — из-под капюшона. Джордан же елозил одетыми в джинсовые шорты ногами по земле, в бешеном ритме отсасывая какому-то грубому ублюдку, тянущему его за смоляные кудри и едко нашёптывающему мерзкие слова, от которых Тайлеру становилось ещё холоднее. А потом Тайлер услышал звонкий хлопок ладони, размашисто ударившей Джордана по открытому участку шеи, его глаза распахнулись, устремившись куда-то вдаль, пока не наткнулись на Тайлера, приковывая того к месту. От удара Джордан даже не вскрикнул, лишь шумно сглотнул слюну и продолжил двигать головой. На вид ему было лет пятнадцать, и, несмотря на всё, что Тайлеру удалось повидать и попробовать на съёмочной площадке, эта картина крепко отпечаталась в его резко проснувшемся мозгу. Он наблюдал за процессом до самого конца, пока сперма стоящего спиной к Тайлеру мужчины не растеклась розоватым кремом по искусанным, треснувшим, избитым губам Джордана. Тайлеру захотелось зажмуриться и, открыв глаза, очутиться где-то в совершенно другом месте. Где он не зарабатывал бы на жизнь, играя в порно, и где он никогда не видел того, что происходило под покровом ночи в этом, местами настолько проёбанном, городе. Крупно вздрогнув всем телом и поглубже засунув руки в карманы куртки, он поспешил прочь из этого места, пока совсем иное желание, вызванное увиденной им картиной, не успело оформиться в его грешной-грешной голове.Jr
Джордану действительно было пятнадцать — это Тайлер выяснил ещё до того, как тот назвал ему своё имя. Тайлер, честно, не понимал, что толкнуло его на этот акт доброй воли, оправдывая себя которым он утащил Джордана с мрачной улицы, куда тот только-только успел свернуть. Съёмка закончилась раньше, и Тайлер ещё не успел устать так сильно, как обычно, но что-то всё равно привело его на знакомый короткий маршрут домой. Он догадывался, что, судя по тому, что видел в прошлый раз, он едва ли мог дать этому парню то, что ему было нужно. Но всё же решил попробовать сделать его вечер хоть чуточку приятнее. Вероятно, отчасти и потому, что полагал, что к проституции тот пришёл не от хорошего житья.Jr
<Мне бы хотелось доставить тебе удовольствие>, — сообщил Тайлер, забрав его с безымянной улицы, из-под ритмично постукивавшего по асфальту и близко расположенным крышам домов дождя. Многие люди, с которыми сталкивался Джордан, начинали разговор подобным образом, словно чувствовали необходимость заманить его сладким предложением. Но Тайлер не был похож на его обычных клиентов не только внешностью, но и манерой поведения. А ещё, Джордан припомнил, что однажды ночью Тайлер пялился на то, как он отмаливал свой самый большой грех на коленях перед охранником одного из баров. И вот теперь он привёл его в свою крошечную квартирку на третьем этаже небольшого домика на Западной Хэддон авеню. Номер дома — 2044 — Джордан выучил уже позже, как и наиболее короткий путь от ближайшей станции сабвэя — по улице, даже не заслуживающей имени из-за выкинутых на неё глухих и безоконных спин домов и мусорных баков, как две капли воды похожей на ту, где впервые увидел его Тайлер. Кстати о Тайлере. Было не похоже, чтобы он собирался вымещать на нём свой гнев. Тайлер в принципе не выглядел злым. Впрочем, в его глазах, не в пример Джошу, не было видно беспокойства, что несколько развеяло опасения Джордана. Что ж, если это будет всего лишь обыкновенным трахом, он всё равно получит хотя бы деньги. Верно? Проблема заключалась в том, что Тайлер не выглядел человеком, который собирался ему заплатить. А Джордан выбирался ночами на улицы не для того, чтобы заработать. Разумеется, он не отказывался от предлагаемого вознаграждения, но вся суть заключалась в наказании, и если он не получал его, скверные, стыдящие самого себя, мысли сковывали черепушку Джордана во время сна, вынуждая просыпаться посреди ночи с нервной дрожью. Его самые страшные кошмары не всегда включали пришельцев или чудовищ. После таких снов хотелось включить свет для того, чтобы разогнать мрак собственных мыслей, куда более могущественных, чем подкроватный монстр.Jr
Тайлер не оттолкнул его к стене, больно пихая колено между его ног, и не схватил за волосы, запрокидывая голову назад, чтобы укусить, засосать или ударить. Он не сделал ничего из этого. В реальности. Но подсознание Джордана заботливо восполняло пробелы, пока Тайлер неторопливо стягивал с него одежду. Долгие, почти аккуратные, поцелуи, не превращавшие губы в кровавые болячки, ощущались незнакомо — Джордан никак не мог решить, нравилось ему или нет. Всё неизвестное настораживало, и Тайлер в каком-то смысле пугал его куда больше громадных мужиков, в два раза выше, старше и тяжелее, с которыми время от времени встречался Джордан. Иногда Джордан задумывался, что сделал бы Джош, узнай всю грязную правду о нём. Разозлился и наказал? Выгнал из дома, крича в спину <больной извращенец>? Или же провёл по-родительски озабоченную его будущим воспитательную беседу с маской разочарования на лице? Джордан подозревал, что последнее было наиболее вероятным, потому и соглашался пойти куда угодно с каждым из тех, кто находил его в чикагской ночи, и выполнял все их желания. Он никогда не рассматривал четвёртого варианта, в котором Джошу могло быть всё равно, или пятого — где он чувствовал бы нечто похожее и ответил взаимностью. Джордан не позволял себе поверить в положительный исход этой истории. И, может, в этом была доля логики: он не забирался на опасную высоту, падение с которой могло его уничтожить. Под прикрытыми веками Джордана Тайлер уже положил его на бок и безбожно ебал, без смазки, без подготовки, натирая кожу обёрнутым в латекс членом. И Джордан молча это терпел, потому что ему не разрешали открывать рот. Он умолял своё тело молчать, потому что, как бы ни притворялся, что сосредоточен на получении наказания хотя бы у себя в мыслях, осторожные прикосновения Тайлера сводили его с ума. Щедро рассыпанные по телу Джордана синяки, накладывались одни на другие в хаотичном узоре. Тайлер вспомнил, как однажды соединял ручкой родинки на теле одного человека, так, что получались созвездия; сейчас он вёл влажные дорожки языком, чуть надавливая кончиком на каждое синеватое скопление потревоженных капилляров. От этих прикосновений дыхание Джордана сбивалось. Джордан не зацикливался на достижении удовольствия прежде, потому что немногие из выбираемых им партнёров хотели ему его доставить; потому что, как уже говорилось, это не было целью. И растворялся в ощущениях Джордан, по правде, крайне редко, потому что жёсткий секс не был его кинком, по крайней мере, те его версии, которые ему доводилось пробовать до этого. Но это не было сексуальным путешествием, это не было исследованием, это было платой за его неподобающие мысли и желания. Он сдавленно охнул, когда Тайлер переместил свои ладони на его бёдра, где виднелись отпечатки чужих, куда более крупных, рук, и нажал пальцами на недавние синяки. Кроме прочего, Тайлер, очевидно, не являлся поклонником грязных разговорчиков, и это окончательно разрушило последние остатки понимания происходящего в голове Джордана, который уплывал по волнам своих извращённых фантазий туда, где Тайлер жалил стеком его плечи, грудь и ноги. В реальности Тайлер бережно растянул Джордана и медленно толкнулся в его явно не девственную задницу. И всё же неторопливый темп заставил Джордана сжиматься вокруг его члена на каждом сантиметре, от непривычного ощущения постепенной заполняемости. Тайлер выдохнул сквозь зубы, пытаясь объяснить своему натренированному в этом деле телу, что сейчас держать контроль было совершенно необязательно. За этот <эпизод> ему никто не собирался платить. И всё же он двигался предельно осторожно, хотя и отдавал себе отчёт в том, что вряд ли сможет навредить этому избитому подростку больше, чем это сделал кто-то до него. Расплавленный воск обжигающими синими каплями падал на безволосую грудь Джордана, пока язык Тайлера выписывал узоры вокруг его торчащих сосков. (Никто никогда не трогал его там раньше). Особенно крупные капли ударялись прямо о твёрдые горошинки — это Тайлер поочерёдно обхватывал их ртом и мокро посасывал. От его прикосновений Джордану становилось всё горячее, так что он даже на какое-то мгновение забыл о том, что Тайлер всё ещё его трахал. А потом на минуту отпустил воображение, позволив дополнявшим реальность картинкам исчезнуть, и отдался землетрясению, которое вызывали в нём действия Тайлера. Тайлер сосредоточил внимание на груди Джордана, из-за чего его движения стали менее частыми, но более глубокими и под нужным углом. От комбинации неторопливого секса и стимуляции сосков Джордан перестал контролировать свой голос, рвано всхлипывая в макушку Тайлера. Он упорно держал глаза закрытыми, чтобы там снова возникло изображение, где Тайлер бил его стеком прямо по воспалённой груди, заставляя восковые потёки трескаться — в то момент до сих порJr
Вопреки ожиданиям обоих, Тайлер с Джорданом договорились встретиться снова, а потом ещё и ещё. Они хватались друг за друга так отчаянно, что тонули оба, разбиваясь друг о друга, как волны о волнорез. Никто из них в действительности не мог понять, зачем они продолжали общаться, если с самого начала не могли дать друг другу того, в чём отчаянно нуждались. Но, хэй, покажите им хоть кого-нибудь, кому это удалось. Особенно в возрасте, где первая цифра — единица. А, впрочем, и после. Секс оставался отвратительно бережным, и первое время Джордан убеждал себя, что ему такой и был нужен, что ему не нравилось, но можно было потерпеть. Что теперь это стало его новым наказанием. Он бессовестно врал, потому что физически наслаждался каждым прикосновением. Дошло до того, что они умудрялись тусоваться и без того, чтобы трахаться. Например, гуляли в парке перед самым закрытием, когда сиреневое небо пастельно нависало над спелыми зелёными листьями бессчётных растений. Тайлер ёжился в майке без рукавов, потому что уже наступил август и время близилось к двадцати двум часам. Он рассказывал какую-то шутку, и укутавшийся в олимпийку Тайлера Джордан тихо посмеивался. Нередко они оказывались в булочной, пиццерии или кофейне, и Тайлер ощущал колышущееся чувство триумфа каждый раз, когда ему удавалось убедить Джордана взять еду с собой и отправиться домой. Не только потому, что в этом случае у него появлялась возможность свободно провести вечер, но потому что он искренне верил, что у каждого ребёнка должен быть дом, а сам он домом ни для кого не являлся. К сожалению, даже для себя самого. Другим достижением Тайлера стало то, что мазохистские вылазки Джордана по ночам практически сошли на нет, хотя он догадывался, что это было скорее временным затишьем. Даже если ему и нужно было внимание, то это было внимание кого-то другого, которое он всё ещё не мог получить. Тайлер же был чем-то вроде обезболивающего, временного отвлечения, возможно, друга.Jr
После нескольких осторожных перепихонов, Джордан придержал Тайлера за запястье, когда тот в очередной раз собирался увести их прочь из подворотни, заполненной густым запахом алкоголя и угольной темнотой, в знакомую квартирку на третьем этаже. Джордан о чём-то переговорил с подошедшим к ним мужчиной лет тридцати в очках с роговой оправой и в дорогущей обуви, на что тот, подумав, кивнул. Прежде, чем усадить Тайлера на стул в отдалении от кровати, Джордан шепнул: <Я должен показать тебе, что мне действительно нравится>. К тому моменту Тайлер и так уже разгадал его намерения, только вот его ожидания на этот счёт сильно отличались от того, что ему предстояло увидеть. Однако он смотрел и слушал, как Джордан хрипел под навалившимся на него весом, стонал от рассекавших кожу ударов, которые Тайлер даже не пытался сосчитать. Тайлеру всегда это казалось диким, но кем он был, чтобы осуждать? Поэтому он смотрел дальше — на болезненное удовлетворение, как на лицах фанатиков, мелькавшее в глазах и во всём существе Джордана; на всю боль, что обрушивалась на его юное тело. Тайлер не хотел запоминать всего этого, но его память работала иначе, и, хотя Джордан привёл его с собой именно для того, чтобы Тайлер <научился>, он ясно осознавал, что сам ни за что не прикоснётся к Джордану подобным образом, но, возможно, попробует придумать что-нибудь подходящее на замену. Ему совершенно не нравились покорность и благодарность, с которыми Джордан реагировал на то, как этот очкастый незнакомец лупил его. И если в силах Тайлера было изменить что-то, чтобы пусть всего несколько ночей Джордан провёл в безопасности его квартиры, а не на улице, он был готов немного изменить свою тактику.Jr
Тем же вечером дома Тайлер с чем-то сильно похожим на разочарование обрабатывал ранки, оставшиеся на заднице и ляжках Джордана от особенно сильных шлепков. Они разогрели заказанную днём ранее мексиканскую еду и смотрели дурацкие музыкальные клипы, пока не вырубились под слившиеся в бессмысленный водоворот звуки. Это была именно одна из тех спокойных ночей, на которые рассчитывал Тайлер, но она же была затишьем перед бурей, которая всегда разражалась пять-семь ночей спустя — когда синяки заживали.Jr
— Я сделаю что-то из того, что тебе нравится, при условии, что ты расскажешь мне, зачем тебе это нужно. И не пытайся мне заливать, что тебе ни с того ни с сего начало нравиться, чтобы тебя отделывали пожёстче. Я видел, что тебе нравится обыкновенный чувственный секс. Что Джордану не нравилось так это то, что Тайлер полез, куда не следовало. Но он уже возбудился, и ему не хотелось отправляться в ванную, а после — на поиски нового партнёра на одну ночь, поэтому он нехотя признался: — Я влюблён в своего старшего брата. Тайлер кивнул. Он не осуждал и не задумывался — всего лишь кивнул, как бы говоря, уговор есть уговор. — Иди сюда. Этим вечером он обращался с Джорданом на порядок грубее обычного, заставляя задыхаться и извиваться от щиплющих его повсюду пальцев и впивавшихся в мягкую кожу ногтей. — Сегодня можешь кончить только от моего рта, — властно заявил Тайлер, вколачиваясь в отчаянно подающееся ему навстречу тело, изливаясь в осточертевшую резинку. Его мутило от одного только тона, которого требовала доминирующая роль. А вот Джордан протестующе-одобрительно проскулил на это. Потому что это означало мучительное ожидание. Потому что это было именно тем, чего он заслуживал. Ну, или одна из тех вещей. Тайлер опустился перед ним на колени, и член Джордана обволокло адским теплом его рта; он творил языком непостижимую, запретную магию. После этого вечера на талии Джордана осталось десять крошечный ранок-полумесяцев от ногтей, которыми Тайлер старательно впивался в его кожу.Jr
Тайлер не позволил ему уйти. Он часто не позволял, обставляя всё настолько гладко, что Джордану казалось самым естественным — остаться в крохотном, но тёплом и уютно-неряшливом жилище Тайлера, зная, что ни одному из них не придётся завтракать в одиночестве. Вероятно, им обоим на какой-то определённый момент было необходимо чувствовать чужое присутствие. На этот раз, когда Тайлер завёл разговор, Джордан с досадой отметил, что его голос звучал так, как в его воображении звучал голос Джоша. Они сидели на кровати, переодевшись в чистое после душа, и потягивали напитки из банок (Тайлер — привычный ред булл, Джордан — гранатовый швепс), когда Тайлер как бы невзначай напомнил: — То, что ты рассказал мне сегодня, — начал он, дождавшись, когда Джордан поднимет на него взгляд, означающий, что он готов его слушать, после чего продолжил: — Я хочу, чтобы ты понимал, Джордан, что в нашем проёбанном мире н о р м а л ь н о любить, в сущности, кого угодно. — Но не родного же брата, чёрт побери, Тайлер! — воскликнул Джордан, получив лишь огорчённый взгляд в ответ. — И родного брата тоже. Не слишком много людей согласится со мной в этом, но я считаю, что такая — твоя — любовь не может хоть как-нибудь навредить кому-то. — Она вредит мне! — и вот сейчас возраст Джордана отчётливо вспыхнул, разливаясь внутри него кислотно-шипящими негодующими гормонами. — Потому что он такой заботливый и хороший, и он настолько не имеет ни о чём понятия. — А ты хотел бы, чтобы он узнал? Джордан не ответил. — Мне не доставляет удовольствие причинять тебе боль, — сказал тогда Тайлер, и Джордану совершенно не понравилась тропинка, на которую сворачивал этот разговор. — Да, я это понял, — он поджал губы. — И я также не уверен, насколько это понравилось бы тебе самому, если бы ты не убеждал себя в том, что заслуживаешь всё это, — вот Тайлер, наконец, и произнёс это, но теперь в его словах было немного пользы, потому что он планировал всё закончить: — Как бы там ни было, я не думаю, что нам есть смысл продолжать, что бы между нами ни образовалось на данный момент. Я не хочу, чтобы ты держался за меня Джордан, потому что я не смогу.. я слишком потерялся сам. — Почему-то мне кажется, если бы ты был знаком с моим братом, то непременно влюбился в него тоже, — задумчиво сказал Джордан, не смотря никуда конкретно, так что у Тайлера создалось впечатление, что тот вообще его не слушал, пребывая в своём любимом царстве фантазий. — Слишком много чести для одного, пусть даже хорошего, человека, — усмехнулся Тайлер. — Я уйду утром, если можно. — Ага.