Змееловы

      Его Величество Свен I Вилобородый возлежал на массивном ложе, с трудом удерживая голову на весу. Мерлин, еще более высохший и сморщившийся за прошедшие три года с начала магической акции змееловов, что-то нашептывал, низко склонившись к груди короля. Он то и дело хмурился, задерживая ладони над сердцем правителя, и бормотал что-то на смеси греческого и латыни.        В покои вошел молодой Лестранж, успевший за период охоты на Слизеринов обзавестись парой поместий в Англии и Камбрии и — что гораздо важнее — уважением среди немногочисленных чистокровных семей магов Британии. С поклоном парень замер у изножья кровати короля и шепотом начал свой доклад: — Блэки не станут нам помогать, мастер Мерлин. Они ведут свой род от сестры матери самого Салазара и не пойдут против своих прославленных родственников. Родная, чистая кровь — для Блэков это исключительно важно. Однако же и препятствовать казни в случае поимки наследников они не станут. — Пытаются усидеть на двух стульях? Удобно ли подминать под свои костлявые седалища и стул чести, и табурет долга? — неслышно произнес незамеченный Лестранжем ранее высокий темноволосый человек из тёмного закутка у шкафа. Его зеленые глаза придирчиво осматривали медленно испускающего дух короля. — Господин Лестранж, фений Финн только что вернулся с военного совета, — коротко, не отвлекаясь от правителя, бросил Мерлин. — Блэки и не почешутся, пока эти мерзкие серебрушки не нападут на их собственных детей, — приветственно кивнув французу, заметил Финн. — Серебрушки? — изогнул бровь молодой Лестранж. — Эти мерзкие серебряные змеи с синими, как сапфиры, клыками, — процедил новоприбывший. — Двоих таких мы выловили в постели его величества. Лестранж обернулся и внимательно всмотрелся в лицо короля. Кожа правителя медленно принимала синюшный оттенок, обескровленные руки стремительно холодели. Синяя хворь, без тени сомнения. Но как это произошло? Странно. Слишком странно. За последние полгода ни один человек в Англии не погиб от синей хвори. Гады Слизеринов и дальше плодились в каждой захудалой деревушке острова, но они больше не несли болезни. Кусали, болезненно и подчас даже смертельно, магглов и магглорожденных, но это было вполне в их, змеином стиле. Ни проклятий, ни магии… Темные деревенщины-магглы Мерлина чествовали как героя, великого знахаря, колдуна и лекаря, отведшего чуму от целой страны, змееловы были набраны на постоянную службу Мерлину как главе Придворного совета волшебников, магическое сообщество почти уверовало в гибель Наследников Слизерина… И тут это. Как снег на голову. Король стремительно угасает от Синей хвори, пробравшейся в святая святых замка — королевское ложе. — Мастер Мерлин… что мы будем делать? — насторожено заглянул в лицо наставнику Лестранж. — Играть в короля. Постепенно остывающий Свен I провалился в последний сон, и великий маг срезал несколько прядей волос правителя. — Боюсь, вашему отцу, господин Лестранж, необходимо срочно заняться зельем.

***

      Молодая колдунья невысокого роста медленно двигалась по дремучему старому лесу на севере Шотландии. Как один из самых опытных змееловов, она владела почти полной картиной нынешней ситуации. Придворный совет повелел истреблять каждую пойманную серебряную змею с сапфировыми клыками — разносчиков Синей хвори. Несколько змееловов уже полегли в борьбе с порождениями Слизеринов, однако же ведьма за несколько месяцев исследования земли скоттов так и не нашла ни одной такой змеи. Зато столкнулась в начале весны с краснозубой серебрянкой. Девушка тогда буквально ползла по огромным корням тысячедрева, не столько ища гадов, сколько пытаясь найти семикрылый корнецвет этого древнего магического дерева. Когда в уже сгущающихся сумерках она наконец заметила тусклое металлическое мерцание меж корней, то поспешила склониться к цветку. Она занесла зажженную палочку над ним, и в этот момент к цветку откуда-то слева скользнула серебряная змея. Свернувшись вокруг корнецвета, она приоткрыла пасть, демонстрируя девушке красные клыки и отгоняя её от цветка. Как завороженная уставившись на маленького гада, ведьма неожиданно опустила палочку. Где-то в глубине сознания шевельнулись мрачные, пропахшие тиной и стоячей водой картины кишащего подобными змеями бочага, собственного ранения и неизвестного мужского голоса, произносившего что-то на неопознанном языке. Змееловка и серебряный гад скрестили взгляды. Густой обволакивающий туман будто выдворил все мысли и воспоминания девушки, оставив в сознании лишь смутный образ холодных и неприветливых болот, полных опасностей и не поддающихся ее магии. Внезапно моргнув, змея спешно уползла за корень, и ведьма поспешила за ней, напрочь забыв о семикрылом корнецвете. Едва нырнув в клубок корней за пресмыкающимся, колдунья взлетела в воздух, обездвиженная чьим-то заклятьем. — Покажись! — прохрипела она и тут же почувствовала, как голос покинул её. Ничего не видя в кромешной темноте, она лишь слушала непонятное шипение, причудливо напоминающее разговор. Одно, безусловно, принадлежало серебряной змее, только что повстречавшейся на пути. Второе же шипение явно исходило от человека. Голос принадлежал мужчине, и колдунье казалось, — нет, она была почти уверена, — что это был тот же голос, который в её недавних странных видениях что-то говорил на почти мертвом языке. Странный диалог продлился ещё с минуту, а затем наступила тишина. Сколько ни силилась ведьма услышать хоть что-то, её слуха достигал только редкий треск густых ветвей над головой. Наконец она мешком упала на землю, закашлявшись от резкого ощущения возможности снова говорить. Понадобилось несколько глотков холодного влажного воздуха густого леса, чтобы колдунья пришла в себя и осознала — ни змеи, ни её собеседника уже нет рядом. Однако теперь ей казалось, она знает, где искать незнакомца. По крайней мере, в каких землях он частенько бывает. С той самой ночи ведьма не покидала надежды и тратила все силы, рыща по болотам и озерам Британии в поисках краснозубой серебряной змеи и её загадочного спутника. А семикрылый корнецвет она так и не собрала.

***

Однако цветы в тот поздний вечер собрал мрачный худой мужчина. Колдун опустил уже третий цветок в чешуйчатый мешочек, когда услышал шелест стража: — Девушшшшшка… Ссссссздесссссь… Резко выпрямившись и отступив под густую темноту ветвей, маг надвинул на лицо капюшон и свесил длинные черные пряди. В мгновение ока в его руку из широкого рукава мантии скользнула черная палочка из змеиного древа. Её обладатель чувствовал пульсацию силы в сердцевине — роге василиска — и поспешил мысленно произнести заклинание, обуздывая его мощь. Едва молодая ведьма показалась, как ее, обездвиженную, маг немедленно поднял в воздух. В приступе ярости он хотел было убить что-то разнюхивавшую нахалку, но шелест стража остановил змееуста. — Та сссссссамая…. Та сссссссамая девушшшшшка… — Что ты несешь?! — гневно прошипел маг. — Девчонка ссссссс бессссзоаром… — Это невозможно!!! — тряхнул длинными черными прядями колдун и поднял голову.       Будучи полностью скрытым от ведьмы густой, почти осязаемо клубящейся тьмой среди древнего леса, маг внимательно всмотрелся в девушку. Сколько ей сейчас? На вид не больше двадцати. Слегка прищурившись, колдун впился взглядом в лицо ведьмы, будто читая её душу. Семнадцать. Ей всего лишь семнадцать. Он сам в эти годы только начал изучать материковую боевую магию, приступил к сбору тайных магических растений и открытию возможного их использования в своей деятельности, а девчушка к этому времени уже закалена дрессурой придворного совета, утомлена постоянными смертями и истощена полной опасностей работой следопыта. Змееуст слегка запрокинул голову, глядя на молодую ведьму, и перед его внутренним взором потекли фрагменты её памяти.

— Вызывали, фений Финн? — две фигуры в просторных серых мантиях замерли у широкого камина. Высокий мужчина протянул массивную ладонь и пригладил непослушную гриву ведьмы, а затем осторожно коснулся палочкой её дочерна обожженной ладони: — Glacium curatum ignis ardentis… Вот так! Вроде бы в норме… А теперь расскажи мне о своей последней вылазке… Ведьма поднесла исцеленную ладонь к глазам. На руке не было и следа поражения темным артефактом… …Шипение серебряных змей с сапфировыми клыками было единственным звуком, наполнявшим эту деревню. Зловоние, стоявшее над трупами на площади деревушки, заставляло раз за разом очищать желудок и отторгать желчь. Силясь сдержать рвотные позывы и зажимая рот окровавленной и пропахшей потом и гарью рукой, молодая колдунья старалась провести полагающийся осмотр тел. Впрочем, и так было понятно, что всё поселение выкосила чума, принесенная снующими вокруг колодца серебрянками… Двухэтажное поместье пустовало. Семья — все шесть обитателей имения — были найдены мертвыми в гостиной. Глубокий синий оттенок кожи и суровая изморозь на их волосах свидетельствовала о применении все той же могучей черной магии, что чумой расползлась по Англии. Ведьма направилась к центру комнаты, осторожно переступив тело сухопарого старика, в котором вторженец в память девушки неожиданно узнал своего давнего знакомого, Гампа. Когда-то, когда этот чистокровный старец был молод и атлетически сложен, змееуст совершил в его компании путешествие на север материка, откуда Лаверн привез свою не менее чистокровную жену из данов — некогда потрясающе красивую, а сейчас иссушенную временем и припорошенную изморозью проклятья. Молодая колдунья наклонилась и подняла массивный перстень с малахитовой змеей. Едва украшение коснулось кожи ее руки, как ладонь начала обугливаться и тлеть. Истошный крик девушки наполнил каждую комнату поместья… … — Тебе известно, Финн, чьим знаком является змея! — левитируя проклятый перстень в воздухе, потрясал посохом Мерлин. Полы его голубой мантии разрезали воздух, послушные резким движениям мага, а колпак в тон одежде вовсе съехал на бок. Молодая ведьма задумчиво водила исцеленной рукой по каштановым прядям, будто пытаясь таким образом привести свои мысли в порядок. — Мастер Мерлин, уж не считаете ли вы наследников Слизерина настолько опьяневшими от своей безнаказанности… — тяжелые руки Финна покоились на тощих плечах девушки. — Полагаю, у них были счеты, — нахмурился Мерлин. — Как бы Блэки ни держались за кровь, а Берксы ни кичились безопасностью положения своего рода, для Слизеринов чистота крови вовсе не определяющий фактор. — Гампов нельзя было назвать богатыми, — скривил губы молодой Лестранж. — Крайне обремененные состоянием Блэки же вполне себе целы. Ни одна змея Слизерина не тронула их. Охотница за гадами не участвовала в этом мужском разговоре… … — Финн… ты спишь? Несмотря на глубокую ночь, мужчина поспешил впустить посетительницу в свою келью. Та рухнула буквально на руки мужчине, зажимая глубокую рану под ребрами. Маг бросил внимательный взгляд на ранение. От места поражения тонкими нитями к сердцу и шее тянулись сапфировые линии. — Во имя стихий, что произошло?! Вместо ответа ведьма бросила мужчине под ноги колбу с тонкой булавкой-змеей. — Еще один проклятый предмет Слизеринов?! — Он… напал… когда я склонилась… над трупом Гипподамии Розье…

      Змееуст с трудом отвел взгляд от застывшей в воздухе девушки и, резко опустив палочку, отпустил ведьму. Гипподамия Розье… Не дочь ли она знаменитого Розье, одного из первых выпускников факультета Салазара Слизерина, что приехал из самой Франкии и остался в итоге в землях бывшей Камбрии? Змеи Синей хвори несли потрясающие по своему масштабу ужаса потери уже не только и не столько маггловской Англии, сколько британскому миру магов. Пресмыкающиеся выкашивали целые селения, уничтожали древние чистокровные рода волшебников, убивали малейший призрак покоя и безопасности жизни для каждого обитателя Британского острова. Казалось, повелитель гадов действительно сошел с ума.