***
Ведьма бродила по болотам Ранноха уже третий час. Она условилась встретиться здесь со своим старым другом еще по учебе в Хогвартсе — Бродериком Финголриглом, однако его все не было, и девушка начинала волноваться. Беспокойства прибавляла и последняя записка Бродерика, присланная ей накануне встречи. Набросанная явно впопыхах, она гласила: «Сожги моментально по прочтении. Есть догадки о синих серебрянках. Не говори ни с кем. Не касайся ничего рукотворного. Не применяй огонь к гадам. Опасайся, ОПАСАЙСЯ их. Детальнее при встрече. Дерик». Что такого Финголригл мог узнать? И не поплатился ли он жизнью за добытые сведения? С месяц назад Мерлин основал Орден Змееловов — элитный отряд охотников, каждому члену которого полагался, собственно говоря, орден в качестве знака отличия. Из семерых, получивших их, все семеро погибли. А неделю назад она получила странное письмо от Финнгрифа, которое только сгущало краски общей картины её догадок об инсценировке деятельности Наследников Слизерина: «Надеюсь, сова найдет тебя, где бы ты ни была. Мерлин жаждет вручить тебе Орден. Беги. Беги, если только он тебя найдет, если только получишь официальное предложение. Этот Орден — метка смерти. Береги себя». Впрочем, ничего нового в письме наставника и друга не было. Ведьма и сама заметила, что почетную побрякушку получали лишь немногие выжившие старички из первого созыва змееловов, к которым относилась и она. Знала она также, что все чаще при встречах в пабах и барах первые змееловы критиковали власть и шушукались о «странностях хворных гадов». Слышала и о том, что чем больше охотник шептался о своих догадках и подозрениях, тем быстрее его находили умерщвленным — либо синей хворью, либо очередной проклятой безделушкой. Почерк сумасшедшего убийцы был до строгости одинаков и ровен, но от того не менее ужасен. Девушка так далеко зашла в своих размышлениях, что не обратила внимания на странный шелест за спиной — непростительная беспечность. Неожиданно она наступила на что-то мягкое и холодное. Откинув носком сапога листву, ведьма склонилась над находкой, а в следующую минуту завыла раненым зверем — она, сама того до этого не зная, топталась на посиневшем трупе своего лучшего друга. Упав рядом с ним на колени, она пыталась вырыть из листьев тело — покрытое лёгкой бронёй инея тело. Вдруг её сковал холод ужаса — ведьма почувствовала, как толстые чешуйчатые кольца обвивают шею, а острые клыки — синие клыки, она точно знала это, — впиваются в плечо, лодыжку, бедро. Одна за одной серебряные змеи кидались на нее, ломали в своих тисках-кольцах ребра, трощили кости и выгрызали плоть. Захлебываясь хриплыми рыданиями, ведьма чувствовала, как стремительно гаснет сознание, однако все-таки успела услышать уже знакомый холодный голос мужчины. Или ей снова показалось?***
Когда маг прибыл на опушку леса у озера, его страж уже терзал одну из синезубых тварей. Под клубком её сотоварищей мужчина увидел два тела, и одно — женское — судя по всему, ещё держалось за жизнь. — Я — ваш повелитель, змеи, ползучие, гады. Я — ваш повелитель, ядовитые и коварные. Я вам повелеваю кормиться тем, кто отдал вам приказ, кто затуманил вам разум, кто вызвал вас без ведома моего, ибо я — повелитель, змеи, ползучие, гады, — инфернальными напевами нашептывал колдун, стараясь не думать о том, как сильно его бьет нервная дрожь. Что-то было не так. Рептилии не желали повиноваться. По виску скатилась капля пота, а руки в мгновение стали мокрыми, но он не прекращал напевы на змееречи, пока пресмыкающиеся наконец не поддались его увещеваниям и указаниям. Медленно, нехотя они попытались скрыться из виду, но колдун не позволил: — Убить их, — бросил он своим змеям, и те стремительно бросились на синезубых гадов. Не дожидаясь, когда последний гад перестанет подавать признаки жизни, колдун поспешил левитировать девушку. Одного взгляда на парня было достаточно, чтобы понять — он мертв уже несколько часов. — Bidh mi a ’gairm air teine! — отрывисто произнес маг, указывая палочкой на то место, где остался труп и откуда он только что вынул еще живую волшебницу. Опушка вспыхнула пламенем, пожирая тело парня, поляну, листья, несколько деревьев и изорванные трупы сапфировых серебрянок. Дождавшись, когда от всего этого останется лишь черный пепел, мужчина укротил огонь и поспешил с девушкой в хижину. Картина снова повторялась, как в маггловских сказках. Снова эта девчушка, израненная и потерявшая сознание, снова он мечется по дому, пытаясь её спасти… вот только сейчас шансов на спасение почти нет. — Хоззззззяин… — Не сейчас! — шикнул на стража маг. — Это вашшшшшжно… Колдун молча кинулся к полке с целительными настойками змеиных ядов, даже не удостоив взглядом докладчика, и змея решила, что можно продолжить. — Это была ссссзассссссада, хоззззяин… — Хозяин не дурак, — резко бросил колдун, смешивая яд бумсланга, индийской кобры и тайпана с концентратом корнецвета и аравийской мятой. — Не для васссссс…. Для девушшшшшшки… — Видимо, не одному мне она уже поперёк горла сидит, — буркнул мужчина, посредством магии отправляя в глотку девушке смешанную микстуру. — Хоззззззяин… ззззззаклятие крови… — Сначала жизнь этой малолетней идиотки! — Хоззззяин… — Я сказал, ПОЗЖЕ! А теперь собери всех и усиль охрану границ. Разить насмерть! Плевать, хоть сами маггловские апостолы сюда пожалуют! — Да, хоззззззяин… Маг поспешил приманить колбы с экспериментальным антидотом. Риск был велик, ведь он еще ни на ком его не использовал, но состояние жертвы было так тяжело, что колдун не ручался за её жизнь, а, значит, рискнуть можно было. Он влил полную колбу в девушку и стал ждать. Время шло. Ведьма всё никак не приходила в себя, и тогда мужчина решился дать ей еще и несколько отторгающих настоек. Нагрузка зельями для организма была неслыханно большой, но терять девчонке было уже нечего. Наконец, после третьей склянки зелья очищения девушку наконец-то вырвало. Одобрительно хмыкнув, маг приманил звериные шкуры и завернул в них девушку, левитируя её как можно осторожнее. Затем он склонился к её лицу. Проступала сильная испарина от нахождения в толстом коконе и активной работы зелий, начавшая завоевывать девушку изморозь таяла, а синюшность постепенно сходила на нет. Но облегченно выдыхать было еще рано. Ведьма не приходила в себя, дыхание ее было едва различимо, и колдун стал подозревать возможное впадение в летаргию. Осторожно передвинув лежанку с пациенткой как можно ближе к лабораторному углу хижины, мужчина сел за стол и стал ждать, намертво переплетя пальцы в отчаянной попытке хоть как-то унять волнение. Теперь главное — не прозевать малейшее изменение состояния этого несчастного ребенка, отправленного властью магической Британии на верную и хорошо спланированную смерть.