And I will stumble and fall I’m still learning to love Just starting to crawl*
Он не может уснуть. Естественно, это происходит не впервые, но какая-то часть его продолжает надеяться, что всё изменится. Диван в десять раз удобнее, чем койка, на которой он спал в тюрьме, и одеяло достаточно толстое, чтобы согревать тело. Он, конечно, знает, что различные спальные удобства не имеют для него большого значения. Если было бы нужно, то он с той же лёгкостью смог спать на холодном бетонном полу. Нет, дело вовсе не в диване или в одеяле, это его собственные мысли не дают ему уснуть. Мысли, которые он до сих пор отмахивал в сторону, возвращаются к нему с удвоенной силой. Ещё и ухмылка Мэй не выходит из головы. Он полагает, что если она перережет ему горло, то это будет своего рода одолжением. Но в таком случае останется кровавое пятно на диване, а Колсону это не очень понравится. С небольшим разочарованием он отбрасывает одеяло в сторону и садится. Он проводит руками по лицу, а затем запускает их в свои волосы. Случайно обнаруживает, что его взгляд упирается в дверь каюты Скай. Задаётся вопросом, стоит ли у неё всё ещё на полке та гавайская девчонка из её фургона, или же она сломалась после той перестрелки над Перу. Задаётся вопросом, спит ли она сейчас или занимается на своём ноутбуке всей той непонятной ему хернёй, которой она обычно занимается. Задаётся вопросом, если он сейчас постучит, откроет ли она дверь. Разумеется, нет. Он встаёт и оглядывается. Он опасается, что если сейчас сделает хотя бы один шаг не в ту сторону, кто-то — вероятнее всего, Мэй — выпрыгнет из-за угла и со всей дури врежет ему. Но ничего не происходит, поэтому он начинает тихо идти, так, будто он находится во вражеских коридорах на задании. Он не уверен, правильно ли поступает сейчас. Хотя, с другой стороны, он действительно находится не в дружеских коридорах, поэтому лучше не привлекать к себе внимания. Он точно не уверен, куда конкретно идёт — хотя у него есть одна идея — пока не доходит до того места. Он останавливается в нескольких шагах от медицинской капсулы, смотря на неё. Он хорошо помнит, как в ней лежала Скай, с трудом цепляясь за жизнь, а он — за своё здравомыслие. Сейчас это Фитц лежит в капсуле с трубкой изо рта и с таким количеством различных проводов, что и сосчитать сложно. Симмонс свернулась калачиком спиной к другу. Она не спала в своей собственной каюте полгода. Он почти забыл, какая она маленькая и хрупкая. Он думает о том, что ей пришлось пережить, думает о том, как Фитц выпадает из жизни в этой коробке так же, как он падал в океан, и от этих мыслей ему хочется проблеваться. Симмонс ворочается и моргает, сонливо потирая кулаками глаза. Она спросонья осматривается, но в лаборатории уже никого нет.***
Ему удаётся спокойно проспать всего час. Когда он просыпается, солнце только-только поднимается над облаками, освещая тусклым светом самолёт. Он свешивает ноги с кушетки и начинает потирать глаза, но затем резко останавливается, чувствуя, что не один. Трип сидит на кресле напротив с перекрещенными ногами, глянцевым журналом про звёзд в руке и с круглой кружкой дымящегося чёрного кофе на журнальном столике перед диваном. Он смотрит на Уорда и приподнимает одну бровь. — Ты похож на ходячего мертвеца, — Уорд скалится, но не отвечает, хотя чувствует он себя именно так. Вместо этого он вопросительно смотрит на модный журнал. Трип замечает и ухмыляется, едва скрывая смущение. — У нас не всегда хватает времени, чтобы затариваться литературой. Недавно мы послали за ней Скай, и она вернулась с этой ерундой, — он наглядно машет журналом, — хотя этот гораздо лучше, чем тот, что был про пришельцев, похищающих коров, — он начинает листать страницы, — он напечатал огромную статью про Анджелину Джоли. Я считаю, что эта женщина в самом деле очень талантлива. Сначала я на разделял любви Скай к ней, но сейчас… Он замолкает, потому что Уорд смотрит прямо перед собой, не фокусируя взгляд. Возможно, со стороны может показаться, что Уорду просто надоело слушать всю эту муть, но нет, он вспоминает те дни, когда он был единственным, кому Скай тыкала этими журналами в лицо и сокрушалась, как же криминально и невежественно было то, что он не видел разницы между Томом Крузом и Орландо Блумом. — Смотри, чувак, — Трип снова ловит внимание Уорда, — Я, пожалуй, меньше всех злюсь на тебя из всей нашей группы, и это многое значит, потому что злюсь я сильно. Уорд напрягается, готовясь к угрозе. — И какая конкретно у тебя претензия? Трип слегка закатывает глаза. — Я хочу сказать, что буду относиться к тебе нормально и по-человечески, пока ты здесь, но если ты сделаешь хоть что-то, что поставит под угрозу мою команду, я буду первым, кто вышибет тебе мозги, — он делает глубокомысленную и долгую паузу, — хотя, ладно, вторым. Первой будет Мэй. Уорд внимательно смотрит на парня, спрашивая себя, как бы всё сложилось, если бы они поменялись ролями; если бы он остался тем самым хладнокровным и единственным оперативником команды, каким был в самом начале. Он представляет, как говорит примерно похожие вещи и угрозы. Поэтому он кивает, показывая, что воспринял угрозу вполне серьёзно, надеясь получить хоть каплю расположения Трипа. Спустя мгновение Трип кивает в ответ. Уорд спрашивает себя, стоит ли считать это своеобразной победой. Он не знает, считается ли это «налаживанием отношений», о которых ему трещала Гейл, читая лекцию на тему «разрешения конфликтов, не включающие в себя способы, связанные с кулаками». Дверь каюты открывается, и Уорд знает, чья именно, ещё до того, как поднимает взгляд. Скай появляется, одетая в майку и мальчишечьи шорты. Она даже не смотрит на него, проходя мимо, лишь поглаживает Трипа по макушке, словно щенка или какую-либо ещё зверушку, а затем продолжает свой путь в ванную. Трип усмехается, и детская, подростковая часть души Уорда задаётся вопросом, в каких конкретно отношениях они находятся, прежде, чем напомнить себе, что это не его дело и ему пора бы уже перестать беспокоиться и думать о ней. Но он не может, и он не уверен, что когда-либо сможет найти в себе силы это сделать. — Чувак, тебе правда стоит перестать пялиться на неё каждый раз, когда она заходит в комнату. Он хмурится. — Почему? — это вызов, и он понимает, что может разрушить тот прогресс в их взаимоотношениях, который начал или не начал двигаться. Трип смеривает его таким взглядом, будто думает, что его IQ сильно снизился с момента их последней встречи. — Это выглядит жутко. И твоё лицо приобретает выражение потерянного щенка каждый раз, когда ты это делаешь. Уорд морщится прежде, чем открыть рот, чтобы возразить, игнорируя тот факт, что возражать ему, в принципе, нечего. Он оказывается спасённым из этой неловкой ситуации, когда Колсон их прерывает, заходя в комнату. — Время начинать день, — объявляет Колсон. Уорд слышит протестующий стон, раздающийся из ванной. Уголки его губ слегка подёргиваются вверх, когда он мысленно подозревает, что Скай уснула в ванной. Из-за этого она раньше часто опаздывала на их совместные тренировки. Его недоулыбка почти сразу же проваливается обратно в горло. Он встаёт и смотрит на Колсона, когда тот приближается в его сторону, поправляя манжеты на рубашке. — Хорошо спалось? Вопрос прозвучал так повседневно и спокойно, что Уорд сначала не различает слов и несколько раз моргает. Единственное, что удерживает его от того, чтобы таращиться на Колсона как последний идиот, — это его холодный тон, тон, который раньше не звучал из уст лидера команды. Он едва заметен, но Уорд подмечает и оставляет его в памяти, позволяя вернуться с небес на землю. Это не сон и даже не давно забытое воспоминание. Это последствия его предательства. Он слегка кивает головой и врёт: — Да, — он знает, что Колсон видит правду сквозь эту ложь, но мужчина подыгрывает, просто кивая головой, проходя в комнату миссий и совещаний. — Собрание через пять минут. Уорд наблюдает за Колсоном ещё несколько мгновений, прежде чем дверь ванной комнаты распахивается. Скай выходит из туалета, глаза её устремлены прямо перед собой, осматривая всё и всех, кроме самого Уорда. Он думает, что должен сказать что-нибудь вроде «утра» — она однажды сказала, что утро не может быть добрым, если это не Рождество, — но слова застревают в его горле и, прежде, чем он это понимает, Скай захлопывает дверь своей каюты, оставаясь внутри. Мгновение он пялится на её дверь, но затем отвлекается, когда Симмонс появляется перед ним, направляясь в комнату для обсуждения новых заданий. Он сглатывает и в сотый раз спрашивает себя, было ли верным решением вернуться сюда. Разумеется, нет. Это, вероятно, жизненный урок, который учит Уорда тому, чтобы никогда больше не принимать никаких решений. Он всегда всё портит. Так же, как испортил жизнь Фитца. Его лицо не выдаёт его боли в животе, которая медленно переходит и расплывается по грудной клетке, когда он подходит к деловой комнате. Все уже здесь, за исключением Скай, но и она приходит минутой позже, одетая во фланелевую рубашку и свои любимые чёрные джинсы. Так мало изменилось и он ненавидит это всей душой, потому что изменилось всё, а не просто какие-то маленькие и незначительные вещи. Ему и не должно быть так легко впасть в прошлую жизнь и вернуть прошлые отношения с людьми. Ему и не должно быть так легко забыть все разрушения, которые он сотворил с тех пор, когда последний раз находился в этой комнате с этими людьми. Скай держится как можно дальше от него, вставая у другой стороны стола вместе со всей остальной команды, оставляя широкое расстояние между собой и Уордом. Он не уверен, нарочно она это делает или автоматически. Он бы не удивился, если бы узнал, что всё это смешалось в её голове и отвращение к нему уже стало чем-то вроде привычки. Колсон стоит посередине и, скорее всего, притворяется, что не замечает этого ярко выраженного разделения. Он нажимает на какую-то кнопку на столе, и видеоролик с Рейной появляется на экране. Она сидит в комнате для допросов и подпиливает свои ногти. Колсон вздыхает: — Я надеялся, что если оставлю её там на ночь, она расколется, — он говорит это с явным разочарованием, хотя Уорд сомневается, что у мужчины была действительно были большие надежды на этот план. — Вы уже пытались допросить её? — спрашивает Уорд. Он замечает, что Скай стреляет в него убийственным взглядом, но решает просто радоваться уже тому, что она хотя бы взглянула на него. Колсон кивает. — Мы задали ей несколько вопросов. Мы подумывали о том, чтобы применить физическую силу, но я не хочу использовать этот способ до тех пор, пока не пойму, что это необходимо. Уорд задумчиво переводит взгляд на экран. Он слегка колеблется, уже представляя многочисленные возражения и упрёки. — Я могу попробовать поговорить с ней. Скай удивляет его, закусывая губу и сдерживаясь от язвительного ответа, вертящегося на её языке. Колсон удивлённо переводит на него вопросительный взгляд: — Ты думаешь, это может помочь? Уорд пожимает плечами. Конечно, он не может это гарантировать, но вдруг? — Она хотела поговорить об этом со мной раньше. Колсон оглядывает комнату, чтобы увидеть, есть ли у кого-то вполне разумные причины отказать Уорду в его предложении. Когда никто не произносит ни звука, он смотрит на Мэй. Она только пожимает плечами. Тогда он поворачивается обратно к Уорду и слегка кивает головой. — Во всяком случае, не повредит, — его взгляд внимательно изучает Уорда, — мы будем наблюдать. И слушать. На полной громкости. Уорд кивает. Он хочет сказать Колсону, что последний человек, с которым он собрался секретничать — это Рейна, но решает промолчать. Он сопротивляется желанию всмотреться в лица остальных, прежде чем поворачивается и направляется в комнату для допросов. Он ненадолго останавливается, убеждая себя в том, что его лицо соответствует лицу прошлого агента Гранта Уорда, что он сам — неуязвимый и смертельно холодный. Робот. Он открывает дверь и немедленно встречается взглядом с Рейной. Она слегка улыбается ему, когда он закрывает за собой дверь. — Ты здесь, чтобы снова попытаться сломать меня? — она говорит лениво, растягивая слова. Она не изменилась ни на каплю. Отлично. Это должно дать ему небольшое преимущество. — Нет, — отвечает он, слегка ухмыляясь. Он подходит ближе и останавливается перед столом напротив неё, а затем скрещивает руки на груди. Она не удивлена его ответом, хотя её глаза изумлённо останавливаются на браслете, светящимся на его запястье, прежде чем вновь посмотреть ему в глаза. Её взгляд пронзает его, будто пытаясь вскрыть ему голову и узнать многие вещи, которые от неё скрыты. Его выражение лица остаётся абсолютно безразличным. — Вам действительно пора бы уже решить, на чьей стороне Вы находитесь, Агент Уорд, — её голос звучит очень приторно и сладко, и он с трудом сопротивляется желанию усмехнуться. Он слегка приподнимает брови и склоняет голову вбок. Он должен казаться непринуждённым, если хочет контролировать ситуацию. — Я не на твоей стороне, в этом я точно уверен. Она пародирует его движения и так же приподнимает брови. — Оу, это лишь одна вещь, в которой ты уверен? Он сжимает челюсть прежде, чем понимает, что не должен выдавать никаких эмоций. Ему нужно сделать это, нужно показать своё раздражение. Они должны обсуждать родителей Скай, а не его проблемы, абсолютно не относящиеся к делу. — Что ты знаешь про родителей Скай? — он склоняет голову влево, чтобы спазм в челюсти прошёл. Она беззаботно пожимает плечами. — Только то, что они монстры, такие же, как и ты, — она склоняет голову так же, как и он, — такие же, какой и станет Скай в скором времени. «Сука», — думает он, напрягая мышцы челюсти, сопротивляясь злобной усмешке. Его лицо, должно быть, как-то меняется, потому что глаза Рейны с любопытством расширяются. — А что, ты больше этого не хочешь? Быть монстрами вместе с ней, — его кулаки сжимаются от злобы. Он не хочет говорить об этом. Точно не с Рейной и точно не над наблюдением всей команды. Ему нужно направить этот разговор в другое русло. — Ты явилась сюда с сообщением. Очевидно, ты общалась с ними. — Мы все общались с ними в каком-то плане, — он посмотрел на неё вопросительно и осторожно. Она откинулась назад на своём стуле, и маленькая, почти самодовольная улыбка осветила её лицо, — дьявол существует, агент Уорд. Он живёт в каждом из нас. Что за херню она несёт? Он не смог уточнить, потому что самолёт неожиданно встряхнуло. Он бы посчитал, что они просто вошли в зону турбулентности, если бы глаза Рейны не заблестели. Что-то случилось. — Что происходит? — рыкает он, с громким стуком опуская руки на стол перед собой. Он чувствует неизбежную угрозу и должен быть готов ко всему. Она не удивлена, хотя смотрит на него взглядом, выражающим уважение, которое направлено точно не на него. — Это второе сообщение. Он шумно сглатывает и поворачивается, когда дверь с шумом открывается, и в комнату быстро входит Колсон. Выражение лица мужчины означает одно — опасность. — Выходи отсюда сейчас же. Он, не колеблясь ни секунды, бросает злобный пронзительный взгляд на Рейну, а затем захлопывает за собой дверь и следует за Колсоном. — Что происходит? — Мы садимся. И я не собираюсь докладывать об этом в штаб. — Что? Это вообще возможно? — Не знаю. Мы разберёмся с этим позже, — они доходят до оружейного склада, где все хватают себе оружие. Колсон берёт в руки айсер и бросает его Уорду, который тот молниеносно ловит, но почти сразу же бросает его в сторону, потому что вся его рука начинает внезапно пульсировать и отказывается двигаться. Он издаёт слегка задыхающийся звук от неожиданной боли в ладони, привлекая к себе всеобщее внимание. — Упс, — Колсон быстро достаёт свой телефон и нажимает на несколько кнопок. Боль сразу же начинает уходить, и он снова может шевелить рукой. — Моя вина. Уорд ошеломлённо смотрит на мужчину, стараясь проглотить гнев, подступающий комом к горлу. — Что это было? — выдавливает из себя он и вдруг видит выражение лица Мэй. Она ухмыльнулась? Он мог поклясться, что Мэй только что ухмыльнулась. — Меры предосторожности. Я забыл выключить браслет. Извини, — он не уверен, действительно ли Колсону жаль или нет, но всё же понимает, что сейчас это не так важно, особенно когда слышит, что дверь громко распахивается. Он хватает с пола свой айсер и снимает предохранитель. — Мэй, иди в кабину пилота и проверь, есть ли какой-либо шанс у них завладеть управлением самолёта, — приказывает Колсон, — все остальные остаются на этом этаже и удерживают их. Если видите возможность взять в плен, то берите, — все согласно кивают головами, но Уорд на миг замирает, замечая отсутствие одного человека. — Где Симмонс? — Около медицинской капсулы, — Скай отвечает коротко, стреляя в него глазами, пока заряжает магазин своего айсера, — ты серьёзно думаешь, что она оставит его в такой момент? «Как сделал ты» не озвучивается вслух. «Конечно нет», — хочет ответить он, но не отвечает, потому что, во-первых, это был риторический вопрос, а во-вторых, сейчас не время разбираться и говорить об этом. Колсон идёт впереди всех, но как только они поворачивают за угол, начинается обстрел. Уорд ныряет за диван. Трип и Колсон остаются в коридоре, прячась за дверными проёмами, а Скай ныряет за стул. Её лицо сосредоточено, на нём нет ни капли страха, и Уорд задаётся вопросом, в скольких перестрелках она участвовала в последние полгода. Она держит айсер более уверенно и более цепко, чем когда он последний раз видел её с ним. Он думает о том, кто тренировал её. Возможно, Мэй, а, возможно, и Колсон. Затем он перестаёт думать и позволяет себе действовать по инстинктам, стреляя в ответ. Он не стрелял из айсера или какого-либо другого оружия в течение шести месяцев, и это усложняет задачу, хотя он действует уверенно, руки сами вспоминают, что нужно делать. Это одна из тех немногих вещей, в которых он действительно хорош. И это подтверждается, когда он попадает одному из злоумышленников ровно в лоб, мгновенно парализуя и вырубая его. — Что ж, рад, что тебе это знакомо, — он слышит сзади голос Колсона, и на него обрушиваются воспоминания о Перу. — Вы знаете этих людей? — Уорд громко спрашивает, пытаясь перекричать звуки стрельбы. Сам он этих людей не узнаёт. Они похожи на членов бандитской группировки с мотоциклами, банданами и татуировками вдоль рук. На груди у них Уорд замечает пуленепробиваемые жилеты. Он ищет глазами какой-либо символ на их одежде или же логотип, чтобы понять, откуда они, но ничего нет. — Они чем-то знакомы мне, но я не могу вспомнить, откуда, — отвечает Колсон. Уорд по-прежнему поражается, наблюдая за тем, как спокоен бывает Колсон прямо посреди хаоса. И в этот момент у него заканчиваются патроны. Он знает, что вскоре они закончатся и у всех остальных, если они не будут отслеживать количество воспроизведённых выстрелов. Он смотрит, как Скай ровно стреляет из айсера в горло одного из мужчин. Он рассеянно замечает, что целиться она стала гораздо лучше, чем прежде. Он переводит взгляд и старается уделить основное внимание оценке текущей ситуации. Он слышит, как матерится Трип и говорит что-то о том, что магазины айсеров должны быть более вместительными, и понимает, что у того тоже закончились патроны. Он быстро переводит взгляд на Колсона, чтобы увидеть его мрачное лицо, и догадывается, что скоро они перейдут к кулачному бою, а как только и у Скай заканчиваются патроны, он смотрит на неё. — Они связаны с Рейной. Нужно проверить её, — он осознаёт свою ошибку лишь секундой позже, но в его оправдание стоит заметить, что сейчас идёт середина битвы и ему позволительно туго соображать. Тем не менее, она смотрит на Колсона, ожидая его разрешения, которое ещё полгода назад ей было не нужно. Мужчина коротко кивает, и Скай выкатывается из-за стула, а затем увиливает за угол в сторону комнаты для допросов. В этот момент у Колсона заканчиваются патроны и он отбрасывает пустой айсер, закатывая рукава до локтя, а затем смотрит на Уорда. — Готов сражаться за правильную сторону на этот раз? Уорд ничего не отвечает. За него это делает Трип: — Кто отправит соперника в самый слабый нокаут, тот и будет в следующий раз доставлять на самолёт еду из ваших привередливых заказов, договорились? И в следующую секунду Уорд выскакивает из-за дивана и мчится к самому ближайшему человеку. Он взмахивает своим пустым айсером и заезжает ему им в лицо, а затем слышит треск от сломанного носа. Прежде, чем мужчина отступает назад, чтобы упасть, Уорд свободной рукой хватает пистолет и вырывает ружьё из руки мужчины. Локтём он целится прямо в висок противнику и, размахнувшись, вырубает его. Затем он прицеливается в другого мужчину, уклоняясь и кувырком откатываясь прочь, чтобы избежать пули, а после хватает соперника за ногу и дёргает её на себя, роняя человека на пол. Когда мужчина падает, он хватает его пистолет, а затем резко сгибает ногу к груди противника, ломая её, прежде чем ударить пистолетом его в лицо, чтобы вырубить. Внезапно он замечает, что один из противников направляется в сторону лаборатории. Его взгляд затуманивается. Он не может позволить этому человеку дойти до медицинской капсулы и до Фитца с Симмонс, поэтому без колебаний следует за ним. Услышав крик Симмонс, он переходит на бег. Однако, он резко замирает, когда достигает лаборатории. Злоумышленник лениво лежит на полу, а над ним нависает Симмонс, которая вся дрожит и сжимает в руке огнетушитель, и в какой-то момент Уорд испытывает чувство гордости. Но Симмонс вся дрожит и Уорд замечает, что она вот-вот сломается и упадёт в обморок. — Симмонс, — она взвизгивает и крепче сжимает свой огнетушитель. На какой-то момент ему кажется, что она собирается ударить его им, но нет, она этого не делает. Но страх в её глазах не исчезает. Он понимает, что ей нужно сосредоточиться, и поэтому делает то, что может помочь ей в этой ситуации — напоминает ей о том, о чём ей больнее всего слышать. — Фитц в порядке? Она нерешительно кивает, но он видит, что глаза у неё начинают фокусироваться, и она успокаивается. Она смотрит на свой огнетушитель, прежде чем бросить его и подбежать к капсуле, в которой лежит Фитц. Он смотрит на них одно мгновение, прежде чем понимает, что звуки стрельбы стихли, и борьба кончилась, и он понимает, что уже может вернуться на место битвы. Адреналин быстро покидает тело, оставляя вместо себя какое-то странное тошнотворное чувство. Он не понимает этого. Раньше после боя он мог вновь начать выражать свои эмоции только тогда, когда у него в руке оказывался бокал с виски, а сейчас у него есть только одно желание — скрыться от всех в тёмном углу на несколько часов. Он поднимается наверх и оглядывает обстановку, оценивая ущерб. Стены все в пулевых отверстиях, как и мебель, включая тот диван, за которым он прятался, но это не так страшно, он будет спать на полу, если придётся. Он переводит взгляд на бессознательные тела противников. Они все дышат и у них нет каких-либо не пригодных для выживания травм, так что им очень повезло. Затем он видит Колсона и Трипа и облегченно выдыхает, когда понимает, что самая серьёзная их травма — это багровый синяк на щеке Колсона. Он задаётся вопросом, кто конкретно оставил след на лице Колсона, чтобы он мог вырубить этого человека одним махом, а затем удивляется, не понимая, откуда у него появилась такая глупая мысль. Он прекрасно знает, что начал заботиться о своей команде ещё в самом-самом начале, несмотря на то, что Гаррет приказал ему не привязываться к ним. Его взгляд переходит на Мэй, которая тащит одного из противников в бессознательном состоянии. Трип усмехается. — А я говорил этому парню не идти в кабину пилота, — говорит он, печально покачивая головой, несмотря на ухмылку на лице. Уорд почти улыбается. — Каков ущерб? — спрашивает Колсон, поворачиваясь к Мэй. Та открывает рот, чтобы ответить, но тут её перебивают. — У нас проблема, — говорит Скай, заходя в помещение. Её лицо нахмурено и всем заметно, что она очень злится. — Рейна исчезла, — наступила пауза, пока все осознавали эту информацию. — Что? — спрашивает Колсон, а в его голосе слышатся нотки злости, на что Скай рассерженно взмахивает руками. — Я услышала шум внутри комнаты для допросов, а когда вошла, то увидела, что потолок снят. Её наручники валялись в углу, так что… — Так что, либо она сама выпуталась из них, либо ей кто-то помог, — закончила за неё Мэй, тихо вздохнув, — эта стрельба была спровоцирована для отвлечения нашего внимания. — Справедливости ради стоит заметить, что у этого «отвлечения» были пушки, — фыркнул Трип. Колсон нахмурился и повернулся лицом к Мэй. — Есть хоть одно предположение, как они забрались в наш самолёт? — Я заходила в диспетчерскую. Думаю они каким-то образом взломали систему, — Уорд вспоминает, как однажды, когда произошла похожая ситуация со взломом системы, все сразу же подумали на Скай. А сейчас все взгляды устремляются на него. — Какое странное стечение обстоятельств! — восклицает Скай, скрещивая руки на груди. Её сарказм остался прежним. Уорд оскаливается. Он не должен на неё раздражаться — он знает, что заслуживает этого, — но он устал, его тошнит и он совсем не хочет вновь иметь дело со всеми этими разборками. — Я этого не делал, — он пытается сохранять спокойствие, но в его голосе явно слышится громкое «хватит». Атмосфера внезапно накаляется, и он готов поклясться, что Мэй сейчас просчитывает в голове тысячи способов убить его, прежде чем он моргнёт. Скай продолжает издеваться: — А, точно, ты ведь у нас заслуживаешь доверия на все сто процентов. — И как бы я смог провернуть что-то подобное? — он поворачивается всем телом в её сторону. — Я и на секунду не оставался один на этом грёбанном самолёте! — он вспоминает, что теперь здесь везде стоят камеры, которых раньше не было. — Да что ты говоришь? — она пододвигается ближе к нему, бессознательно становясь на носочки, чтобы уменьшить разницу в росте между ними. Он чувствует тепло её тела и запах шампуня из её волос. Она пахнет клубникой, и он задерживает дыхание. — И эти парни просто так появились на следующий день после того, как ты вернулся? По-моему, чертовски удобный ход, чтобы спасти свою сумасшедшую девушку. Твою мать, Скай. — Мы с Рейной не вместе. Ни в каких смыслах этого слова! — гнев окутывает его: гнев на себя за то, что он так слаб, гнев на неё за то, что у неё были такие мысли, гнев на Гаррета за то, что он затащил его в эту передрягу. И теперь гневается за то, что никогда не думал об этом раньше. — Хватит! — сердито приказывает Колсон. Сердце Уорда пропускает несколько ударов, прежде чем Скай отступает от него на несколько шагов. Однако, её взгляд остаётся полон ненависти. Уорд наблюдает за ней, прежде чем наконец сделать вдох, вспоминая, что он задержал дыхание, и отводит взгляд. — Сейчас совсем не время ругаться и вступать в перепалки, — Колсон переводит взгляд на Скай, — доставай свой ноутбук и думай, как у них это получилось, — в её глазах по-прежнему пылает гнев, но она разворачивается и идёт выполнять приказ. Колсон наблюдает за ней, а затем поворачивается к остальным и идёт в сторону валяющихся без сознания тел. — Давайте соберём этих ребят и отнесём их в комнату для допросов. А затем вы все можете начать отдавать мне заказы на ужин, — Мэй вопросительно приподнимает бровь, не понимая шутки, но ничего не спрашивает. Уорд опирается на стену в коридоре и смотрит на то, как последний злоумышленник затаскивается в комнату для допросов. У Трипа урчит желудок от голода, и он уходит. Мэй кидает подозревающий взгляд на Уорда, прежде чем тоже уйти. Колсон выходит из комнаты для допросов, закрывая за собой дверь. Он тяжело вздыхает и облокачивается на стену рядом с Уордом, который забывает как двигаться и дышать, удивляясь этому внезапному товариществу со стороны Колсона. — Твой психолог будет, вероятно, очень зол на меня, — говорит Колсон тем доверительным тоном, который звучал в старые добрые времена. Уорд не понимает о чём речь и переводит вопросительный взгляд на капитана. — Она просила не давать вступать тебе в серьёзные схватки, как минимум, месяц, а лучше два. Он сопротивляется желанию закатить глаза. Это так похоже на Гейл. — Я в порядке, — на самом деле, это не так, но это не имеет значения. Колсон не особо верит его словам, но решает не донимать его расспросами. — Ты не выносил никаких вещей из тюрьмы? — говорит Колсон, не давая тишине между ними возникнуть. На мгновение Уорд удивляется неожиданному вопросу, прежде чем вновь надевает маску равнодушия и отрицательно качает головой. Мужчина прав. Единственное, что у него есть — это одежда, которую он носит сейчас и которую ему выдали, когда Колсон забрал его из тюрьмы. Это та самая одежда, которую он носил, когда его арестовали. У него было несколько книг Гейл, но он оставил их в тюрьме, потому что не видел смысла приносить их на самолёт, да и они, скорее всего, принадлежат ей. — Все твои старые вещи лежат наверху в твоём бывшем шкафчике, — пожимает плечами Колсон, чем ещё сильнее удивляет Уорда. Он глотает, пытаясь избавиться от кома, застрявшего в горле. — Спасибо, — он колеблется, прежде чем продолжает, — сэр. Уголок губ Колсона дёргается, и Уорд не знает, хотел тот улыбнуться или нахмуриться, но знает, что это намного лучше, чем равнодушие. Он решает, что ему нужно выпить, когда большинство уже расходится по своим каютам, однако, подходя к бару, он замирает. Скай сидит за барной стойкой, копошась в ноутбуке, а рядом с ней стоит стакан с виски. Её глаза неотрывно следят за экраном, но он видит, как напрягаются её плечи, когда она замечает его присутствие. Он поворачивается, чтобы просто уйти; она не хочет находиться рядом с ним, а он явно не настроен спорить, но всё же останавливается, сжимая челюсть и скрещивая руки. Он больше не может быть трусом. Ему нужно поговорить с ней, положить все свои карты на стол. Он знает, что она никогда не поймёт его — иногда он сам себя не понимает, но он должен попробовать. Он должен дать ей все кусочки головоломки и после этого позволить ей принять решение. Он поворачивается и подходит к ней, становясь перед барной стойкой, единственным предметом, который их разделяет. — Скай… — Сигнал взлома комнаты допросов был отключён. Колсон думал, что Рейна что-то принесла с собой, но мы обыскали её, когда она появилась на борту. Моя теория заключается в том, что она проглотила какой-нибудь чип, который помог наслать на нас весь картель, — её голос звучит ровно и хладнокровно, а глаза не отрываются от ноутбука. Он чувствует, что сейчас наконец пришло время извиниться. Он кивает. — Хорошая теория, — на самом деле он лжёт, потому что у него всерьёз есть сомнения касательной этой идеи, но он их проглатывает. В этот момент она могла бы сказать с тем же успехом, что небо зелёное, и он бы согласился. Наступает тишина, но её тело напряжено, и в воздухе повисает её немой крик «уходи», но он продолжает игнорировать его. — Скай, послушай… — Я не хочу ничего слушать, — она наконец поднимает свой взгляд на него. В глазах её пусто и он задаётся вопросом, когда она научилась так хорошо скрывать свои эмоции. Скай захлопывает свой ноутбук, прежде чем наклоняется вперёд к нему. — Просто скажи мне, Уорд: ты, вроде, сожалеешь о том, что натворил, но когда ты по-настоящему начал сожалеть — когда был ещё здесь с нами или когда тебя посадили? Он смотрит на неё и не понимает, зачем ей это знать. Во всяком случае, он собирается быть с ней предельно честным. Это меньшее, что он может сделать для неё. — После Перу, — его голос звучит тихо. Он считает, что это был самый первый момент, когда он подумал, что обмануть и предать эту компанию будет не так-то просто. Она отводит взгляд на мгновение, чтобы не выплеснуть всю свою ярость и злость, прежде, чем снова смотрит на него. Теперь в её глазах горит огонь. — Ты понимаешь, что если бы ты пришёл ко мне и рассказал бы мне всё это до того, как Гидра вышла из тени, я бы помогла тебе? — её голос дрожит, и в его животе будто завязывается узел. — Но нет, ты начал убивать как камикадзе столько невиновных людей! И всё для какого-то сумасшедшего, который плевать хотел на всех, кроме себя самого. Он глотает. Ему кажется, что в горле застрял кирпич, а узел в животе затянулся ещё сильнее. — Ты не понимаешь… — Нет, не понимаю, — её глаза мечутся по его лицу, и он не понимает, что именно она хочет в нём найти, — Колсон думает, что я должна прочитать все твои файлы и все записи разговора с твоим психологом, — в её взгляде вспыхивает сомнение, и Уорд задаётся вопросом, стоит ли ему позвонить Гейл, чтобы доказать, что у него в самом деле есть психолог. Хотя он не уверен, что хочет выставлять напоказ все свои разговоры со своим психотерапевтом. — Не стоит, — он отвечает незамедлительно. Он не хочет, чтобы она видела содержание этих файлов. На самом деле даже то, что их видел Колсон — это плохо. Он должен защитить её от настоящего себя. Даже если он не совсем уверен, кто это. — Ты хоть понимаешь, что ты натворил? — он видит, как сильно она старается сдерживаться. — Ты спал с Мэй. Ты тренировал меня. И всё для какой-то проклятой иллюзии чувств! — Это не было иллюзией! — его голова начинает кружиться, и он прочищает горло, чтобы не дать себе сорваться на крик. Вероятно, это было ошибкой, потому что её взгляд мгновенно холоднеет, хотя она сама почти кипит. — А, точно, конечно, у тебя были чувства ко мне и ты никогда не причинишь мне вреда. — Это правда. — Слишком поздно. Он смотрит на неё и сдерживает крик, который хочет вырваться из глотки.And I will swallow my pride You’re the one that I love And I’m saying goodbye*