xiubaek box

Стоя в темном переулке, сжимая руки в кулаки, Минсок почти шипит чертовому Бэкхёну: — У него было имя. У того, кто умер по его вине, было имя, как и у всех людей, и его звали О Сэхун. Сэхун не был каким-то лучшим другом Минсока, но они все же были друзьями. Минсок не разделяет людей, с которыми общается, на ранги, не делит их по уровням. Они просто дружили, и его бесит, что всем наплевать на то, как он умер. Никто даже не пытался это выяснить, кроме самого Минсока. — Зачем ты продал ему это дерьмо? — Минсок так хочет обхватить чужую шею руками и сдавливать до тех пор, пока ему не станет легче. Но это не поможет. Легче никогда не станет. Сэхуна не вернуть, Бэкхёна не наказать — он не пробует свой товар сам, он не мог знать, что в тот раз порошок оказался слишком чистым, и на одну дозу его требовалось меньше, чем обычно. Сэхун тоже этого не знал. Зато это узнает Минсок, проходясь по цепочке людей, которые видели Сэхуна в его последний день, узнавая страшную правду о своем друге, распутывая грязный клубок связей, состоящий из наркоманов, дилеров, разноцветных таблеток и одноразовых шприцев. Винить можно всех. Можно винить каждого, кто замешан в распространении этой дряни, каждого, кто в своем желании заработать закрывает глаза на возраст покупателя — Сэхуну было семнадцать, и никто не стал ему мешать. И Минсок злится. Бэкхён попадается под горячую руку. Минсок находит крайнего в его лице и так хочет вылить на него всю свою злобу и боль. Он тоже виноват, может, даже больше других. Они все виноваты, но кто-то один должен ответить за то, что произошло. — Это моя работа, — говорит Бэкхён, и он не похож на остальных людей его круга. Он не похож на тех, кто привел Минсока сюда, к нему. Ему не наплевать. Он сожалеет, и Минсок видит это, когда Бэкхён опускает взгляд, точно пытается спрятаться. Он видит это в таких же сжатых кулаках и в том, как у него на шее дергается кадык. Ему плохо. Ему больно думать, что он косвенно или наоборот непосредственно виноват в чужой смерти. Сколько своих покупателей он уже убил? — Я помню его. Он был хорошим парнем, — говорит Бэкхён, и Минсок вскипает еще сильнее. Он так хочет ударить его, так хочет сделать хоть что-то. Он провел несколько дней, собирая всю ту информацию, чтобы сегодня все-таки выйти на того, кто стал последним человеком в жизни Сэхуна. Он должен сделать хоть что-то, но он не может. Минсок достает телефон, набирает короткое сообщение, нажимает кнопку отправить и кидает кусок пластика в стену. Бэкхён вздрагивает, потому что телефон пролетает прямо рядом с ним. Он ждет того самого удара, ждет, что его изобьют до полусмерти. Многие его ненавидят. Все те, чьи близкие зависимы от синтетики в крови, те, чье саморазрушение он спонсирует. Все они ненавидят его, даже не зная, что он просто продавец. Обычный распространитель. Ему тоже нужны деньги, и это такая же работа, как и у всех остальных. Но всем остальным на это плевать. Так же как им плевать на мертвых наркоманов. Каждый чем-то заслужил такое отношение к себе. — Дай мне что-нибудь, — просит Минсок. — Не надо, — говорит Бэкхён. Они незнакомы, но он знает, чего хочет этот парень. Он знает, чем это закончится. И, возможно, он не хочет снова это видеть. Минсок впивается в его плечо пальцами, почти рвет тонкую кожу ногтями через ткань футболки, и Бэкхён достает из кармана джинсов прозрачный пакетик с маленькими таблетками. Радужное счастье. Точно Минсоку сейчас нужно просто немного любви. Бэкхёну не жалко. Он вытряхивает одну таблетку на чужую раскрытую ладонь — пускай. Минсок не выглядит как тот, кого можно переубедить. Бэкхён не просит у него денег, угощая, будто в извинение, и Минсок заглатывает синюю таблетку, чтобы ему на некоторое время тоже было плевать, как другим людям: на смерть друга, на хреновых людей в этом городе, на жизнь в целом и на то, что Бэкхёна он видит впервые. Через десяток минут Минсока накрывает, а Бэкхён, хоть ничего и не принимал, его не отталкивает. Минсок, все это время тупо сидевший прямо на земле рядом с Бэкхёном, который, в свою очередь, так же тупо ждал его трипа, вдруг вскакивает и цепляется за него. Режет безумным взглядом. Плавит жесткими прикосновениями. Убивает горячим поцелуем. Минсоку плевать на всё ближайшие пару часов, и Бэкхён не против его искусственного возбуждения. Отказываться ему не хочется. Потом Минсоку будет плохо. Настолько, что уровень возможной тяги к жизни упадет в минусовые значения, заставив его биться головой об стену. Желать себе передоза, как у Сэхуна. И возвращаться к Бэкхёну раз за разом, чтобы вынести свою покореженную жизнь еще один день, приняв еще одну дозу. И все идет неплохо, пока он не набирает обороты и не переходит с цветного на белый, от которого сначала колет в носу, а потом — в венах, забитых синяками. Пока он не тратит последние силы на то, чтобы сломать Бэкхёну ребра и забрать все, что находится в чужих карманах. Пока он не повторяет путь Сэхуна — его мертвого друга, которого он уже забыл. В последний момент Минсок уже и не помнит, с чего все началось и как звали того парня, которого убил Бэкхён. Он уже не может сказать, как звали того, кто убил самого Бэкхёна: — Ким Минсок, 21 год, причина смерти: передозировка.