xiubaek box

Минсоку нельзя подниматься выше второго этажа замка — его место рядом с кухарками, прачками и прочими слугами с грязными лицами и не самыми чистыми платьями. Все дети, рожденные у служанок, пусть те и служат при самом королевском дворе, обречены занять свое место тут же — на нижних этажах. Никаких богатств, вкусных яств и дорогих тканей, окутывающих благоухающее чистое тело — все это остается для знати, для короля, королевы и единственного наследника трона — принца Бэкхёна. Минсок ложится спать как обычно — здесь же внизу, рядом со всеми остальными кухаркиными детьми. Они долго перешептываются, хихикают и накрываются одеялом с головой, когда кто-то из старших шикает на них, а то и поднимает голос, заставляя замолкнуть. И вот глаза все-таки слипаются, в комнатушку без окон ни проникает никакого света, и Минсок лежит в полной темноте — вдруг в лицо бьет свет и твердый голос где-то рядом спрашивает: — Ты кто такой? Минсок ворочается, еще сонный — под спиной мягчайшая постель, пальцы пробегают по гладкой, словно шелковой, ткани, носом он втягивает запах каких-то сладких трав и цветов. Просыпаться от такого хорошего сна совсем не хочется, но кто-то с твердым, властным, голосом продолжает нарушать тишину его ранней неги: — Не помню такой комнаты… Эй ты, вставай, мальчишка! Глаза наконец открываются — Минсок садится на большой с балдахинами постели, потирая глаза. И вскакивает, спрыгивая на пол и кланяясь — перед ним стоит принц, такой же заспанный, как он, но в красивом белом кружевном ночном платье, пока сам Минсок — и стоять-то таким перед принцев стыдно — в тех же тряпках, в которых он днем носится по саду и лазает по деревьям. — Как ты здесь оказался? — спрашивает принц Бэкхён, складывая руки на груди. — Не помню, Ваше Высочество, — краснея до кончиков ушей отвечает Минсок, не смея поднять взгляд. — Ты что ходишь во сне? — Никак нет, ваше высочество. — Тогда как же так вышло, что ты спал в этой комнате? Насколько я помню, комнаты для прислуг выглядят чуть иначе. — Простите, но я правда не знаю, — говорит Минсок, и черт дергает его за язык — спрашивает самого принца, к которому не позволено вот так лезть с вопросами: — А почему вы спали здесь же? Он прикусывает неугомонный язык и уже ждет, как принц позовет стражу, и его, мелкого сорванца, отправят во двор стоять в колодках до вечера. Но Бэкхён лишь вздыхает и снова осматривает комнату. — Хотел бы я знать. Кажется, это покои для гостей матери, — говорит он. — Загадочная была ночь… Поспеши и иди к своим, пока никто кроме меня тебя не заметил. Бэкхён взмахивает рукой, позволяя Минсоку идти — тот выбегает за дверь, быстро спускаясь по лестницам и с выскакивающим из груди сердцем садится у двери, ведущей на кухню, пытаясь успокоиться. Принц Бэкхён такой красивый — его редко можно встретить здесь внизу. И Минсоку повезло не только поговорить с ним, но видимо и даже поспать в одной кровати — хотя он и не помнил, как такое получилось. Но следующим утром он просыпается чуть раньше, сам, а не из-за чьего-то голоса, и замирает на месте — на соседней подушке спит Бэкхён. Темные волосы по фиолетовой ткани и едва вздымающаяся плоская грудь. Минсок невольно тянется поправить волосы, заправив за ухо прядку, которая спадает прямо на глаза — только он касается чужой кожи, как Бэкхён распахивает глаза и вскрикивает — совсем не по-королевски. — Снова ты! — гневается принц, и Минсок испуганно отползает подальше от него, спускаясь на пол и кланяясь в ноги. — Я ложился спать в комнате для прислуги, честно! Не велите казнить, ваше высочество! — распинается Минсок — страшно так, что его всего трясет. — Не собираюсь я тебя казнить, — спокойнее говорит Бэкхён. — Да, я тоже ложился спать в своих покоях… Странно это. Он садится на кровати, скрестив ноги и рассматривает Минсока. — Ну-ка, подойти сюда. Давай, — он хлопает рукой по кровати, — не бойся. Минсок неловко подходит ближе, упирается коленками об край постели и встречается взглядом с принцем. — Как тебя зовут, мальчишка? — Минсок, — отвечает тот, снова краснея — говорить с принцем непривычно — не того он положения. Хотя раньше это им не мешало — он помнит, как в детстве принц не стеснялся звать его хёном и вместе собирать яблоки в саду. А потом они повзрослели — все стало иначе. Но Бэкхён его помнит. Слышит имя и — по лицу видно, что вспоминает. — Мы раньше дружили, — говорит он и улыбается. — И снова встретились — так странно. — Он рассматривает лицо Минсока, будто предается ностальгии по детству, а потом точно наконец вспоминает, что ему не положено такое поведение, подрывается с места и уходит, бросив на прощание:  — Увидимся. Будто Бэкхён точно уверен в том, что следующим утром они опять проснутся вместе. И следующим утром Минсок позволяет себе подержать Бэкхёна за руку, пока тот спит — он всегда ему нравился, нельзя не влюбиться в такого идеального принца. И если это будет последнее, что он сделает в своей жизни, он все равно продолжит держать его ладошку в своей и поглаживать его кожу — такую белую и гладкую. — Минсок, — бормочет Бэкхён — в третий раз просыпаться вместе — это уже совсем не удивляет. Он не одергивает руку, лишь переворачивается на бок и: — Давай еще поспим. Следующий день Минсок ходит весь как на иголках, пытаясь успокоить свои вновь проснувшиеся нежные чувства — но не получается. И поэтому на четвертый день он позволяет себе то, за что его точно должны казнить — целует спящего принца в щечку, а после сразу выбегает из комнаты. Но вниз он спуститься не успевает. Стража ловит его на лестнице, выкручивает руки, заставляя вскрикнуть от боли. — Что это ты тут делаешь? — громогласно спрашивает стражник. — Ничего. — У Минсока не голос — писк напуганной мышки. — Значит плетьми тебя будут бить за ничего, — усмехается второй стражник и помогает тащить Минсока вниз, во двор. Позади раздается твердый голос: — Оставьте его. Стражники оборачиваются, замирают по стойке смирно, а Минсок улыбается самому себе — раньше Бэкхён не давал его обижать. Теперь — тоже. — Идите прочь, — говорит Бэкхён, прогоняя стражу взмахом руки. Он берет Минсока за руку и тянет к себе, а потом — обратно в спальню, которая так загадочно каждую ночь притягивает их друг к другу. Закрыв дверь, он целует Минсока уже по-взрослому — в губы, прижимая его к стене и обхватывая за плечи. — Целовать в щечки надо было на пару лет раньше, Минсок, — говорит он, отрываясь от мальчишки. — В твоем возрасте нужно быть уже посерьезнее. И снова — поцелуй, жарче, дольше — такой, что сердце выскакивает из груди. Принц умеет целоваться, или Минсоку с ним это нравится больше, чем с кем-то еще, потому что столько лет мечтаний о нем не проходят даром. Бэкхён вытирает большим пальцем уголок губ Минсока и как-то хищно улыбается. — До завтра, — говорит он, скрываясь в коридоре. И Минсок готов сползти по этой же стенке, думая о том, что будет следующим утром — щеки у него снова красные, как яблоки в саду.