xiubaek box

По плечам и щекам дует теплый ветерок, макушку пригревает солнце — Минсок сидит на лавочке, рядом на зеленой траве, блестящей, такой яркой, свежей — цвета лета — стоит Бэкхён с мячиком в руке. — Кто хороший мальчик? — спрашивает он маленького, пушистого песика, похожего на милый батончик — такого же цвета, как хлеб только что из печи. Мячик летит далеко за деревья, а Бэкхён оборачивается. Улыбается, смотря на Минсока, встречаясь с ним взглядами — Минсок расцепляет руки, сложенные на коленках, хлопает ладошкой по нагретым темным доскам лавочки — «иди сюда, хороший мальчик». Бэкхён подбегает — сам как щеночек, — плюхается на лавку и укладывается на чужие коленки. — Может пойдем домой? — спрашивает Минсок — перебирает пальцами бэкхёновские волосы — темные, мягкие, с запахом чего-то цветочного после шампуня, — заправляя длинные пряди за ухо, чтобы наклониться пониже и чмокнуть в висок. — Детей надо кормить? — смеется Бэкхён, поглаживая чужую коленку. — И тебя тоже. Песик прибегает обратно — в зубах — он будто улыбается тоже — мячик, на милой мордочке какое-то невероятное счастье — собачкам так мало надо, если честно. Хотя и Минсоку тоже — немного. Только бы прикасаться к Бэкхёну — руками и губами — и делить с ним один дом и все, что в нем: обед за небольшим столиком, рассчитанным точно на двоих, сон в одной постели, обнявшись даже в летнюю знойную ночь, ванна, где они тоже так удобно помещаются вдвоем, если подтянуть коленки к груди — плескаться водой, натирая друг другу спины с пахучей сладостью пеной — и всё остальное. Делить каждый сантиметр тела, каждую минуту жизни — раздельно уже никак. Бэкхён подхватывает малыша-пса на руки, чтобы не сажать его на поводок и заодно пообнимать подольше. А дома ждет второй ребенок — они так в шутку зовут своих питомцев, но какая тут шутка, они ведь и правда, как их дети — тоже пушистый, с длиннющим хвостом-метелкой кот. Его подхватывает на руки уже Минсок, когда усатый-полосатый встречает их у двери — немного жалобное «мяу» и громкое мурчание на руках у любимого хозяина. — Я бы тоже помурчал у тебя на руках, — шутит Бэкхён, насыпая корм в две миски — тоже рядом — они же все семья, всё делают вместе. — Я и не против, — говорит Минсок и ловко поднимает Бэкхёна — тот, боясь упасть, хватается за его шею, но понимая, что эти сильные — любимые — руки его ни за что не отпустят, расслабляется и трется щекой о щеку Минсока, издавая что-то похожее на кошачье урчание. А потом облизывает уголок губ Минсока, притворяясь котиком — а может уже и песиком, кто его знает. Минсок коротко чмокает его в обратную — в губы — и опускает на пол. — Давай сначала все-таки пообедаем, мурлыка. Пока он готовит, красивые ручки Бэкхёна держат его поперек живота, а его подбородок утыкается в плечо — не слишком удобно, но он не против — сложно устоять и отойти друг от друга в выходной, когда у них есть максимальное количество времени, которое можно потратить друг на друга — подарить и получить взамен. И потом — так приятно осознавать, что ради этих — его — объятий ты готов потерпеть мелкие неудобства, а он готов простоять так, прилипнув к твоей спине, с полчаса, лишь бы чувствовать грудью биение твоего сердца — где-то под своими же руками. Минсоку приятно осознавать, что у него есть Бэкхён. Бэкхёну приятно просто быть рядом и мурлыкать на ухо Минсоку какую-то приторно-сладкую песенку о любви — такой, которая у них и так есть.