***
— «Ну же, давай, просыпайся, » — Пронесся нежный голос в голове у Венди. Она так и не смогла разобраться: относился ли он к человеку, державшему ее за руку, или же это были ее собственные попытки разбудить себя. Эта фраза стала гулом голосов в сознании девушки, она уже физически старалась вынудить себя проснуться, порвать эту нескончаемую колею темноты, лишь бы перестать слышать голоса. Когда Венди медленно начала приходить в сознание, она все же узнала в шепоте голос того самого юноши, с которым она встретилась около лилий. Несмотря на то, что ранее голос молодого человека вселял веселье и легкость, сейчас же его он вызывал дрожь от ужаса глубоко внутри в душе девушки. Но она игнорировала это чувство, решив заглушить интуицию и поддаться течению жизни. Но для начала нужно было проснуться. Сначала был легкий изнеможденный, тихий стон, за ним последовали неуверенные движения. В итоге девушка смогла скрипящим голосом прошептать: — Пить… Сидевший подле нее человек сразу же поднес к ней стакан воды, будто он был приготовлен заранее, после нежно приподнял ее голову. Он обращался с ней так аккуратно, как с новорожденным беспомощным младенцем. Сам же юноша не издал ни звука. — Кто ты? — Все также тихо поинтересовалась девушка, не открывая глаз. Она чувствовала себя сейчас крайне обессиленной, но старалась собраться мыслями. Рука Венди снова находилась в ладонях юноши. — Ты меня не помнишь? — Последовал встречный вопрос, голос ее собеседника был раздосадованным, девушке казалось, что он смотрит на нее с нескрываемой тоской и печалью. Знала бы она, что взгляд парня не изображал ничего: в глазах читалась полная безучастность и неискренность. — Меня зовут Питер. Питер Пэн. Мы раньше… а в прочем, не важно… — Раньше — что? — Уже более живой голос прорезывался у Венди. — Мы раньше были очень близки, понимаешь… ближе, чем обычные люди, — Продолжал Питер, уже внимательно наблюдая за реакцией девушки. Она должна была ему поверить. — Мы были вместе до последнего, пока… пока не произошел шторм, — Пэн говорил, запинаясь, делая вид, что подбирает слова, однако в этот момент он смотрел в окно, находящееся над кроватью Венди, он кивнул человеку, наблюдавшему со стороны улицы за происходящей картиной. Незнакомец поспешил скрыться. Юноша продолжил. — Мы плыли на корабле, когда это случилось. Бушующие волны бросали судно в разные стороны, пока мы не напоролись на острые, как лезвие, камни, они раздробили наш дом на воде. Всех разбросало в разные стороны. Только часть команды смогла добраться до этого острова, теперь, мы живем тут, — Закончил свой «книжный» рассказ Питер. Теперь он смотрел на девушку, которая начала медленно приподниматься. Молодой человек поспешил ей помочь, придержав за спину. Открыв сонные глаза, Венди осмотрела комнату, в которой находилась сейчас. Построенные из дерева стены, песчаный пол. Кровать была соломенная, с наброшенной жесткой тканью на ней, одеялом служила чья-то шкура. — Вы сами все это сделали? — Все еще внимательно осматривая комнату, поинтересовалась она. — Да, у нас было много времени, мы создали небольшое поселение, — Лицо парня было озарено улыбкой, но в глазах читалось логичное беспокойство. — Сколько времени… у вас было? — Десять месяцев. Такой факт прозвучал как приговор для ничего не помнящей. Целых десять месяцев она спала. Целых десять месяцев страдал ее благоговейный без нее! Окончательно оклемавшись, парочка вышла из дома. Питер продолжал придерживать девушку, чтобы она могла уверенно идти, имея опору. Появление Венди в лагере вызвало нескрываемое возбуждение среди его обитателей. Человек пятнадцать юношей бросили свои дела и подбежали к ней, озабоченно, внимательно смотря на Птичку. В толпе слышалось радостное «Она проснулась!», кто-то произносил «Венди-Венди» как заклинание. Внимание всех было направлено на девушку. Что ей, несомненно, льстило, ее щеки покрылись легким румянцем, а взгляд опустился к земле, появилась смущенная улыбка. Такое стремительное развитие событий заставило ее проникнуться чувствами ко всем окружающим. Основываясь на рассказе Пэна, она почувствовала себя защищенной, будто находилась в кругу семьи. Она не могла слушать свои инстинкты и доверять интуиции. Этого всего будто не существовало в ней. Ее эмоции и чувства зарождались исключительно в момент происходящих событий. Она не имела мнений ни на какой счет, не могла рассуждать о чем-либо. Ее сознание словно было чистым листом, Венди действительно сейчас являлась своеобразным младенцем, который легко мог подвергнуться влиянию каждого. На вечер запланировали празднование. Пока все судорожно готовились к нему, девушка осталась сидеть в сторонке, наблюдая за всем: любуясь занятыми юношами, окружающей природой. Много времени они смотрела на небо: на проплывающие облака, на окрасившийся в яркие, необычные цвета закатный небосклон. Ее сразу отгородили от любых занятий, сказав, что никакая помощь не потребуется. Она не смела воспрепятствовать.***
— За Королеву-Венди! — Воскликнула вся свора, подняв импровизированные бокалы вверх. Лагерь был слабо освещен факелами, изредка пролетающие светлячки добавляли видимости и своеобразной атмосферы. Основным светилом являлся костер, с геометрической точностью расположенный в центре поселения. Никто не подбрасывал в него дров, никто не заботился о том, чтобы огонь не погасал. Он будто это делал самостоятельно. А Венди такая необычность не смущала. Она не знала, как бывает по-другому. Она даже не поинтересовалась, почему ее называют Королевой. — «Раз так делают все, раз это поддерживает Питер, то это правильно, » — подумала она, все еще не убирая с лица вежливую улыбку. Пила и ела она только то, что ей предложат окружающие и что утвердит кивком на вопросительный взгляд девушки Пэн. За это она получала одобрительные взгляды сидевших за столом юношей, что после вызывало у нее еще более широкую улыбку. Она была рада, что делает все правильно, что не получает осуждения. Она воодушевлялась тем, что ее принимают. После началось веселье. Питер Пэн расположился на дереве недалеко от общего костра, достал музыкальный инструмент, похожий на несколько связанных трубок с проделанными в них отверстиями. Все обитатели лагеря собрались под этим деревом, внимательно смотря на предводителя. Венди они поставили перед всей толпой, несколько расступившись, дав ей свободное пространство. Девушка завороженно смотрела на Вожака. Она ждала, что же будет дальше. — Ну что, — Озорным голосом вскрикнул Питер, лукавым взглядом проведя собравшихся. — Поиграем? — С вызовом выкрикнул он, поднося музыкальный инструмент ко рту. Сейчас он внимательно, каким-то хитрым, заинтересованным взглядом смотрел исключительно на Венди. Нежные, будто волшебные звуки флейты начали окутывать Птичку. Такой загадочный звук словно вводил ее в транс: она начала медленно покачиваться из стороны в сторону, перестала ощущать окружающий мир, сейчас ее мысли не были отданы мнению окружающих, она забыла и о себе. В какой-то момент ее захватила калейдоскопическая радость, она начала по-детски наивно, искренне смеяться, танцевать, прыгать. Она и не заметила, как начала кружиться вокруг костра со всеми остальными. Лагерь был наполнен озорными криками, свистом и гомоном. Кто-то фальшиво подвывал флейте, кто-то отбивался от общего скопления и начинал танцевать отдельно. Некоторые несколько раз за малым не упали в костер, но, казалось, ярчайшее пламя нисколько не пугало их. Каждое их действие сопровождалось радостным взбудораженным криком молодых людей. И только Питер Пэн оставался серьезным, притаившись в тени дерева, хищно смотря на окружающих, по-животному пожирая взглядом Венди Дарлинг.***
Ночь. Всевозможные шорохи притаились где-то в тени леса, боясь нарушить мертвую тишину в лагере. Листья деревьев не смели колебаться, ни одна травинка не могла пошевелиться, все обитатели леса давно уже убежали подальше от этого темного места оживлять те зоны, которые еще могли носить звание «живых». Хотя найти их теперь было довольно трудно. Картинность этого лагеря разрушало только небо — смиренно плывущие облака на темном небосклоне и Луна — единственное, что не могло подвергнуться воле Короля, что имело право освещать все, что только сможет. Удивительно, как Он еще не отнял у Ночной Стражи неба эту возможность. И никто даже и предположить не мог, что в этом будто заброшенном мраке еще бодрствуют две тени, имеющие человеческие очертания, которые, как и животные, поспешили убраться подальше от лагеря. Вот только не для «оживления» окружающего их мира. — Ты не боишься, что она проснется? — Полушепотом поинтересовалась одна тень. — Неужели ты так уверен в том, что делаешь? — Хоть голос был тихим, можно было разобрать ороговевший мужской голос. — Как может проснуться тот, кого уже нет? — Вторая тень говорила с вызовом и азартом. В отличие от собеседника, второй юноша разговаривал лишь несколько тише, чем обычно. Он не смотрел на своего приятеля, отдавая предпочтение немой картине леса. — А если она наткнется на старых знакомых? — Продолжал задавать вопросы взволнованный юноша. — Если они ей все расскажут? — Тот, кого спросили лишь надменно фыркнул и бросил мимолетный взгляд на собеседника. Во тьме блеснула искра от его хищного взгляда. Он смерил им своего приближенного, вызвав у того мурашки. — Ты действительно думаешь, что она им поверит? — Съехидничал тот. — Они даже не посмеют приблизиться к ней, а если они осмелеют и откроют рот… они знают, что будет, и, поверь, жертвовать всем ради Нее никто не будет. — А ты пожертвовал, — Сыронизировал собеседник. Он ожидал снова получить испепеляющий взгляд, но после его фразы последовала лишь едкая усмешка. — Все или ничего. — Отрезал «интервьюируемый». — Так я действовал всегда и всегда действовать буду. У меня была куда высшая цель, которой я с успехом добился. Очередная моя победа! — Воскликнул он, стукнув рукой по дереву. — Осталось только немного потерпеть. Рано или поздно она отдаст свое тело острову, как она уже сделала со своей душой. Тело идет за душой и никак не наоборот! — А как же ты? — С плохо скрытым волнением спросил собеседник. — А мне следовать не за чем…***
Будни Венди Дарлинг походили на дни самого ленивого и незаинтересованного человека в мире. Она сидела на кровати, рассматривая лежащие на полу песчинки, бывало, она лежала и смотрела в потолок, рассматривая сложившиеся на деревянных досках узоры. Иногда Птичка специально затыкала уши, когда кто-либо проходил около ее домика, разговаривая о чем-то, ведь знала, что подслушивать нехорошо. Выходила она на улицу только тогда, когда ее звали, помогала — исключительно тогда, когда просили. Некоторые удивленно ахали, когда девушка произносила хоть слово абстрагировано от диалога: когда с ней не заговаривали первыми. А это, как ей казалось, пагубное удивление она воспринимала как упрек. Она спешила тихо извиниться, опустить голову вниз и продолжить работу. Однажды Венди зашла в уголок лагеря, проход в который был завален ветками. Девушка и сама не поняла, как она оказалась там, однако то, что там находилось, раскрыло в ней новое чувство: шок и остолбенение от него. Она увидела множество клеток, стоящих, как башенки, друг на друге в несколько рядов. Медленно пройдя около них, внимательно рассматривая потемневшие ветки, из которых «места для заключенных» были сделаны, она буквально перестала дышать от волнения. Невероятное оцепенение настигло девушку, когда в одной из клеток она заметила клочок зеленой ткани и следы крови на днище и некоторых прутьях. Венди так и не поняла, почему почувствовала такую душераздирающую тоску. Какое-то время Дарлинг смотрела на этот клочок ткани, будто пытаясь что-то вспомнить, но в голове была лишь удушающая пустота, а по телу проходила колющая дрожь. — Ты что тут делаешь? — Послышался сзади грозный и влаственный голос Питера. С момента своего пробуждения, Венди впервые услышала такой его тон. Такое обращение вывело девушку из транса и она развернулась к юноше. — Что это? — Ответила вопросом на вопрос Птичка, указывая пальцем на Ту Самую клетку. К своему удивлению, она подметила, что по ее щеке медленно скатывается горячая слезинка. Это был первый раз в ее нынешней памяти, когда она заплакала. — Раньше мы тут держали скот, когда его было достаточно в этих краях, — Уже более нежно сказал Питер, медленно подходя к девушке. — Сейчас его уже гораздо меньше, поэтому эти клетки теперь без надобности. — Он раскрыл свои руки. — Ну же, не плачь, иди сюда. Девушка поспешила в объятия юноши. Ее горло все еще было сдавлено неприятным комом, а внутри будто бы мешалась температура от волнения. Венди начинала реветь еще больше от непонимания происходящего. Она снова слепо поверила Питеру Пэну, который незаметно для девушки увел ее от места для «скота». Не того скота, о котором подумала Венди Дарлинг… Лагерь она никогда не смела покидать, у нее даже и мысли в голове не проскакивало, что можно уйти в глубь неизведанного леса. Однако пару раз ее охватывали воспоминания о том, как она пробудилась в чаще джунглей, где было море красивейших завораживающих цветов. Во времена, когда Питер Пэн поощрял ее своим присутствием наедине, она несколько раз пыталась попросить его показать ей то место еще раз, но что лишь получала холодную усмешку, но нежный теплый взгляд, смотревший прямо на нее. В такие моменты юноша проводил рукой по ее волосам, аккуратно заправляя пряди за ухо, поглаживал ее плечо и руки. — Хочешь от меня сбежать? — Шутливо спрашивал он, переводя свой голос на шепот, как олененок смотря на испуганное лицо Венди, которая отрицательно качала головой из стороны в сторону, чем вызывала широкую улыбку Пэна. Его забавлял ее наивный испуг. — Чуть позже, хорошо? Ты еще не совсем окрепла. — Уточнял он. — В лагере ты в безопасности, запомни это. Когда-нибудь я тебе обязательно покажу остров… когда-нибудь… И эти разговоры давали Птичке надежду, вселяли в нее какую-то невероятную легкость и радость. Обещания человека, к которому она испытывала нежные чувства были для нее усладой, одними из самых желанных подарков. Только одна вещь для нее была не подвержена контролю — пробуждение. Никто никогда не смел тревожить ее сон, все старались быть как можно тише, проходя мимо ее лачуги, если еще не были удостоверены в том, что «королева» проснулась. Никто даже и не подозревал, что, когда в домике Венди закрыты все окна и двери, ни один звук не мог проникнуть внутрь. До пробуждения Птичка была словно в вакууме: она никого не слышала и никто не мог уловить звуки изнутри. Таким шумоподавлением иногда пользовался Питер, задерживаясь с Венди по ночам несколько дольше, чем обычно. В такие моменты девушка чувствовала себя действительно нужной и любимой. Когда юноша раскрывал свою ласковую сторону исключительно для нее, Дарлинг ощущала себя особенной, уникальной. Во времена близости двух молодых людей Птичка понимала, что ей не нужен ни выход из лагеря, ни свобода, мысли о которой у нее все же иногда проскакивали днем. Она осознавала, что не может даже представить свою жизнь, где не будет Питера Пэна. Именно такие моменты и вселили ей понятие слова «любовь». То понятие любви, которое хотел именно Он. Самой сложной задачей для девушки было заснуть. Она не могла сделать это без присутствия «любимого» рядом. И дело было даже не в том, что ей было спокойнее уснуть около него — ей нужно было разрешение на отход ко сну. Венди могла пролежать всю ночь, игнорируя свои физические потребности, если ей не был отдан «приказ». — Может быть, я ему для чего-то пригожусь? — Думала она. — А если с ним что-то случилось, поэтому он не пришел? Или он… забыл обо мне? — Такие наивные переживания девушки действительно выглядели по-детски. Но по-другому мыслить ей было чуждо. Чтобы перебить нагоняющие на нее волнения, она начинала воображать о другом. — А вдруг он мне готовит сюрприз вне лагеря? Вдруг сейчас распахнется дверь и он заберет меня вглубь леса? — Она могла пролежать всю ночь, смотря на входную дверь и ожидая Его. Но, бывало, Питер не появлялся всю ночь, а после и весь следующий день. А Венди так и сидела в четырех стенах с закрытыми окнами и дверьми. Ее не смущал голод и наисильнейшая сонливость. Все ее мысли были заняты только Им. Нередко потерянные мальчишки смотрели на нее с невероятным сожалением, но сделать они ничего не могли. Даже если в них пробуждалась человечность, появлялись намерения хоть как-то прибавить ее жизни красок, они разбивались о гранитную стену контроля Короля. Однако однажды самым благодушным удалось договориться с Питером Пэном. Это можно было списать на самое исключительное везение: трое ребят попали «на прием» к Пэну в нужное время, когда тот был в наилучшем расположении духа. Он даже не стал интересоваться конкретными мотивами такой сердечности, а просто дал им место, на которое потерянные могут сопроводить Птичку, а так же записку для нее самой. И на следующий день Венди Дарлинг впервые за долгое время наконец-то покинула лагерь. Девушку переполняли чувства невероятной эйфории и обиды одновременно. Венди была искренне счастлива увидеть что-то новое, давно забытое, однако до это дня она надеялась, что пойдет на прогулку вместе с Пэном. В таком смешанном настрое Птичка была всю дорогу, одновременно восхищаясь самыми, казалось бы, обычными вещами, но в голове крутились мысли «Почему не Питер?». Всю дорогу ребята пытались ее разговорить на самые безобидные темы: расспрашивали ее о мыслях, касаемо лагеря, о впечатлениях об острове, позже ребята вывели девушку на рассуждения о вещах за пределами обыденности. — Королева-Венди, вот о чем ты мечтаешь? — Поинтересовался идущий по правую сторону от девушки, мимолетно кинув на нее взгляд. — Наверное, ни о чем, — Статично, но в то же время простодушно, пожав плечами, ответила Дарлинг. Она уже вошла во вкус беседы и начала активно и свободно разговаривать. Как раньше. — Вообще ни о чем? — Удивился парень, прорубающий дорогу спереди. — Я думаю, да, — Уже чуть менее уверенно ответила она. — Раньше я хотела прогулять по лесу, а сейчас… я не успела придумать новой мечты. — Всем бы такие желания… — Задумчиво произнес «правый». — А я вот мечтаю о торте… — Воображал потеряшка, идущий слева. По своим объемам он несколько выделялся из всех мальчишек. — О чем бы тебе еще думать! — Сыронизировал «передний». Такая колкость не задела «левого», все трое лишь посмеялись с этого. Венди лишь неловко хихикнула, не понимая, действительно ли это фраза была смешная, но раз все смеялись… По дороге девушка взглядом искала те самые лилии, ведь именно к ним она желала попасть все это время. Однако по дороге она заметила абсолютно все оттенки, кроме нужного. Птичка даже увидела растение с невероятно черными шипами, от которого мальчишки постарались держаться подальше и предупредили об этом Венди. Все, кроме светлого желтого…***
Подходя ближе к месту, потеряшки завязали Венди глаза для «улучшения эффекта». Они пообещали ей, что-то, что она увидит, будет во много раз величественнее «каких-то там лилий», о которых она твердила дорогой. Такое описание важных для нее цветов несколько задело девушку, но та, вспомнив, как довольно обидная колкость не расстроила «левого», посчитала правильным не принимать это близко к сердцу. Видя перед собой только черный цвет, как на колючках того самого растения, Дарлинг осторожно двигалась вперед, полагаясь на окружающих ее ребят. Сразу чувствовались их осторожность и трепет в касаниях к девушке. Они так отличались от влаственных и уверенных прикосновений Питера Пэна. — «Ах, если бы Питер был тут!» — Снова подумала про себя Птичка. Ее мысли то и дело возвращались к возлюбленному, который в тот момент и вовсе не думал о ней. Наверное.***
Когда компания остановилась, потеряшки поставили Венди и немного отошли от нее, о чем-то тихо перешептываясь сзади. Дарлинг в это время прислушивалась к окружающим ее звукам. Мирно шумели волны, чуть сильнее, чем обычно дул ветер. В воздухе витал аромат свежести и… свободы. Наслаждения природой прервало ощущение. Щемящее устрашающее ощущение чьего-то пристального взгляда на нее. Девушка не чувствовала исходящей опасности от смотрящего, но ей было крайне неуютно, из-за того, что она даже и предположить не могла, кто сейчас сверлил ее взглядом. Она могла поспорить, что услышала тихий женский тяжелый вздох. Всплеск воды. Теперь ей снова спокойно. Напряжение как рукой сняло. — Можешь снимать повязку! — Послышался крик «переднего» потерянного. Насторожило Венди то, что кричали откуда-то далеко. Она даже поколебалась какое-то время, думая, не показалось ли это. Но, не услышав больше ничего, Птичка сняла повязку. Перед ней открылась невероятная картина. Небо было окрашено в нежно-розовый цвет, который отражался на мирно плещущейся воде, которая своими морскими звуками придавала антураж спокойствия и умиротворения. Закатное небо медленно меняло свой цвет на персиковый, после на теплый-теплый желтый цвет, прямо как у тех самых лилий. Она стояла на обрыве, с которого открывался вид чуть ли не на весь Неверлэнд, который окрашивался в цвета под стать небу. Живости пейзажу придавали парящие над островом птицы, которые своим прекрасным уникальным пением дополняли завораживающую картину. — «Такие свободные, — Думала Венди, у который на глаза наворачивались слезы от такой невероятной красоты. Она стремилась как можно быстрее смахнуть их, чтобы не потерять ни секунды. Дарлинг хотела, чтобы этот момент длился вечно, однако счет уже шел на минуты. — Такие живые.» Одинокий силуэт окрыленной девушки так и остался неподвижен еще долгое время. Она до самого последнего луча провожала уходящее от нее солнце, стараясь максимально впитать в себя все, что видела. Она желала сохранить этот волшебный пейзаж у себя в памяти навечно. Она так и не заметила лежащую около ее ног свернутую записку, на верхней части которой еще можно было разглядеть » Дорогая моя Птичка, прими мои искреннейшие извинения за мое отсутствие в столь важный для тебя момент. Помни, только позови мой шепот и ощути меня…». Но вскоре ветер усилился и записка упорхнула, не привлекши внимания девушки ни на секунду… Венди Дарлинг думала, видела ли она когда-нибудь такие дурманящие картины ранее, но ничего не приходило в голову. Она старалась как можно сильнее напрячь свою память и вспомнить хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь крупицу прошлого. Сейчас она сильнее всего хотела разворошить свое сознание и найти там все возможное о том, что когда-то с ней происходило. Она осознавала, что много всего забыла. Вот только, что?