Научный интерес

Между взрывом и бурей должна быть передышка, иначе они просто задохнутся. Не в их силах избежать хоть одной из этих катастроф. Вопрос лишь в том, насколько им удастся справиться с последствиями – их или вышвырнет на берег неизведанных земель, или оставит в руинах.

Флаг четвёртый раз читает одну и ту же строчку. На автомате трёт шею – отметина там уже старая и почти зажила, он продолжает это делать скорее по привычке. Пять-Ноль-Пять озадаченно смотрит на учёного, и док практически кожей чувствует этот вопросительный взгляд. - Я в порядке, - он снова пытается прочитать собственное примечание. Взгляд скользит по буквам, словно сжавшимся в страхе перед чем-то неведомым; Флагу часто говорили, что его почерк надо разбирать даже не с лупой, а желательно с телескопом. Как давно это было, словно совсем в другой жизни… Хотя, по сути, оно и было в другой жизни. До знакомства с Чёрным Шляпом. Рука снова тянется к шее, и Флагу приходится себя одёрнуть. Взгляд, уткнувшийся мягкой подушкой в спину – если взгляд Шляпа прожигал так, что док потом невольно искал на своей коже чёрные обугленные пятна, то взгляд медведя был таким же мягким и тёплым, как и само это чудо, - стал обеспокоенным. Не хватало ещё, чтобы Пять-Ноль-Пять по доброте душевной полез его успокаивать в опасной близости от лабораторного стола; в прошлый раз неуклюжий здоровяк за раз смахнул на пол три колбы и открытый коробок с порошком… бабахнуло так, что Шляп пришёл поинтересоваться, не пытается ли его учёный сбежать через взрывотворную дыру в стене. Сам учёный благополучно валялся где-то у стенки, придавленный и защищённый громадной тушей удивлённого Пять-Ноль-Пять. - Ладно, хорошо. Ты меня раскусил. Я не в порядке. Точнее… - он прижал ладони к вискам и сдавил голову руками, будто пытаясь сжать мечущиеся внутри мысли, заставить их улечься в менее хаотичном порядке. Получалось откровенно так себе, но немного помогло. Учёный опускает ладони на жёсткие подлокотники и смотрит на единственного своего собеседника. – Есть парочка вещей, которые я не понимаю. Для Флага это серьёзная причина, чтобы быть не в порядке. Он даже не может сосредоточиться на работе, что происходит с ним действительно редко. Всё-таки учёного определяет не лабораторный халат и даже не умение пораскинуть мозгами так, чтобы любая, хоть самая безумная и абсурдная картина собралась воедино и кусочки паззла соединились единственно верным образом. Настоящего учёного определяет неутомимое желание заниматься этим, раз за разом бросая вызов собственным возможностям и этому миру. - Понимаешь, босс обычно… в нормальном состоянии… в общем, он никогда… - как объяснить это, не упоминая их отношений?! Плевать, что абсолютно все в особняке знали, как часто и близко Флаг оказывается к Шляпу, сам учёный не имел ни малейшего желания афишировать это ещё раз. Зачем напоминать себе и окружающим, что доктор был избран на сомнительно почётную роль любимой игрушки? Хозяин особняка прекрасно справлялся с этим и в одиночку. - В последний раз, когда я видел его, мне показалось, что ему больно, - резко выдыхает Флаг. Он не в силах объяснить предпосылки, но они ведь вряд ли нужны Пять-Ноль-Пять. Учёный даже не уверен, что мозг медведя развит достаточно, чтобы добродушный здоровяк понял суть проблемы. Мишка хорошо чувствовал эмоции, как и положено зверю, но Флагу вечно не хватало времени на то, чтобы нормально провести серию экспериментов, определяющих разумность Пять-Ноль-Пять. - Я знаю, это звучит глупо. Босс никогда не позволит чему-нибудь причинить ему боль, он слишком могущественный для этого, - Флаг и сам не заметил, как поднялся и начал нервно шагать по комнате. – У него есть возможность пресечь абсолютно что угодно, он – хозяин всему в этом особняке, даже Безмозглая вынуждена ему подчиняться, - не всегда, конечно, но если Шляпу действительно что-то нужно, он способен заставить её слушаться беспрекословно. А ведь эта сумасшедшая – воплощённый хаос. - С чего ему выглядеть так, будто ему больно? – доктор начинает спорить сам с собой. Слишком удобно списать всё на то, что он просто ошибся. Ему показалось. Ему хотелось увидеть какие-то человеческие эмоции на лице босса, получить хотя бы маленькое опровержение того, что он – всего лишь игрушка в руках своего мучителя. Мозг отреагировал и сгенерировал нужную Флагу картинку. – Это определённо маловероятно. Я даже не уверен, что он способен испытывать боль, физическую или моральную. Флаг повернулся на слушателя, словно ища поддержки. Но Пять-Ноль-Пять только слушал, и учёный снова вышагивает в своих потрёпанных кроссовках по безупречно чистому полу лаборатории, рассуждая вслух. - Если допустить, что я ошибся, то появляется вопрос – почему. Я склоняюсь к мысли, что это - так называемая «игра разума»… Что? – ему показалось, или Пять-Ноль-Пять нахмурился? Этот медведь вообще умеет испытывать отрицательные эмоции? Пять-Ноль-Пять неодобрительно заворчал, заставив Флага слегка растеряться. Такое чувство, словно здоровяк хочет что-то сказать ему. - Что ты имеешь в виду? Медведь показал сначала на голову Флага, потом на лампу. Несколько секунд учёный переваривал смысл такого странного высказывания, как «голова – лампа». Или мишка имел в виду пакет? Пять-Ноль-Пять приложил лапу к собственной морде, вызвав у дока окончательный ступор. Как говорил один его знакомый из времён студенчества, «мы сервернули его пакет». - Я тебя не понимаю, - честно признался Флаг. Квантовая физика оказалась легче. Пять-Ноль-Пять ещё несколько минут отчаянно пытался что-то объяснить, но Флаг оказался совершенно никудышным сурдопереводчиком. В конце концов оба незадачливых собеседника сдались, и медведь пошёл делать кофе изобретателю, а Флаг вернулся к чертежам. По крайней мере, ему немного полегчало. Это затишье продолжается недолго, хотя, наверно, по меркам особняка – почти целую вечность. В распоряжении любовников оказываются целые сутки относительного спокойствия, когда их взаимодействие сводилось к короткому обмену взглядами, если им и доводилось нечаянно встретиться в коридоре. Шляп занимался своими делами, его верный подчинённый – своими. И, откровенно говоря, их обоих это сейчас устраивало. Этих суток достаточно, чтобы Флаг привёл в порядок работу и свои мысли. Их достаточно, чтобы Шляп успокоился и вернулся в привычное мрачное расположение духа. Но хуже всего: этих суток достаточно, чтобы образ любовника становилось практически невозможно вытравить из мыслей. Флаг оборачивался на дверь из-за малейшего шороха в странном, нетревожном ожидании того, что сейчас в лабораторию заявится босс, почти задевая цилиндром притолку. Ему почти хочется увидеть Шляпа в его обычном настроении. «Это позволит избавиться от надоедливой мысли о той померещившейся боли в его глазах,» - учёный легко нашёл способ объяснить такое странное желание. Он просто хочет избавиться от отвлекающих мыслей, только и всего. Естественное желание для любого представителя вида «человек разумный». В конце концов, предположение о том, что что-то во Флаге способно причинить боль живому злу, было слишком безумным даже для подчинённого Чёрного Шляпа. Но эта тревога продолжала сверлить его изнутри раскалёнными шипами, мешая пользоваться перерывом. Учёный в очередной раз отрывается от работы и оборачивается на дверь, услышав тихий шорох. В этот раз его ожидания оправдались – в лабораторию действительно вошёл Шляп. - Добрый день, сэр, - он старается держать себя в руках, чтобы радость не проскользнула в голос. Чему он вообще радуется? С Шляпом, конечно же, всё в порядке. Не может быть иначе. - Как продвигается работа? – небрежно бросает злодей, не утруждая себя ответить на приветствие. Хозяин особняка действительно в полном порядке. - Я почти закончил работу над чертежами. Пришлось внести несколько исправлений, - Флаг может часами говорить об изобретениях, но вот только Шляп сильно вряд ли решит послушать столько времени. В его понимании изобретения – не шедевры науки, в которых каждая деталь создана и прилажена с поразительным мастерством и внутренним трепетом, а лишь способ получить деньги. Флагу никогда не хватало денег на собственные исследования именно потому, что сам он на коммерческое отношение к науке никогда способен не был. Как ни странно, в этот раз Флаг успевает рассказать суть вкратце, описать несколько интересных нюансов и даже, увлёкшись, предложить несколько способов усовершенствовать оружие, превратив его в настоящий бриллиант среди техники. Шляп слушал, не перебивая и не отводя взгляда от оживлённо жестикулирующего учёного, изредка кивая, если одобрял идею. Похоже, босс не только в порядке, но и в очень хорошем расположении духа – доктор не может вспомнить, когда кто-то слушал его так терпеливо, если исключить Пять-Ноль-Пять. - Я понял, - коротко отвечает хозяин особняка, когда учёный выдыхается и берёт паузу. Флаг успел инстинктивно отойти ещё на несколько шагов, пока рассказывал, и теперь его от Шляпа отделяло довольно внушительное расстояние... хотя о чём это док, от босса нельзя спрятаться ни в одном уголке особняка. «Внушительным» можно назвать расстояние разве что от пяти-шести миль и более. Словно в подтверждение этих мыслей, Шляп в пару шагов оказывается почти вплотную к замершему доку. В такие моменты в голове пролетали десятки вариантов, какое следующее действие может предпринять босс, и ещё ни разу Флагу не удалось угадать. - Что-то не так, сэр? – осторожно спрашивает учёный, на рефлексе слегка сгибая колени так, что он оказывается ниже босса. Из-за этого рефлекса, вызванного страхом, никто не верит (включая самого Флага), что на деле они с Шляпом почти одинакового роста. - Всего лишь интересуюсь, что ты предпочтёшь: снять пакет или дать мне дотронуться до тебя под ним, - Шляп ухмыляется, но не обнажает клыки в оскале. Правда, от этого Флаг напуган ничуть не меньше. Он готов как-то рисковать ради науки и собственного любопытства, но когда босс так нависает, всякие остатки храбрости оказываются затоптаны инстинктом самосохранения. - П-прошу Вас, не надо, - док вцепляется пальцами в зубчатые края пакета. Ухмылка Шляпа становится шире – этот жалкий жест беспомощности явно не помешает ему. - Я задал конкретный вопрос, доктор Флаг, и я не буду ждать ответа вечно, - он надавливает лишь слегка, но Флаг уже зажмуривается и едва не дрожит. - Что угодно, сэр, прошу Вас, ч-что угодно, только не делайте этого, - торопливо бормочет учёный, опуская голову и будто действительно уменьшаясь в размерах. Когтистые пальцы прикасаются к шее, Флаг вздрагивает и позволяет себе дрожать. Ему плевать сейчас на то, как жалко он выглядит – он слишком напуган, что Шляп может осуществить свою угрозу. Злодей медленно вздыхает. - Посмотри на меня, - его голос неожиданно спокойный. Дьявольская выдержка, воистину дьявольская. Док послушно открывает глаза и поднимает взгляд. - Я не причиню тебе вреда, - он умеет звучать завораживающе. Так, что жертва забывает обо всём, покорно внимая его голосу. Говорят, демоны умели менять свои голоса, чтобы очаровывать и устрашать смертных по своему желанию. Если это так, то Шляп вполне может быть одним из них. – Я не хочу ранить или напугать тебя, - терпеливо продолжает мучитель, и пальцы на шее ласково поглаживают человеческую кожу. Эта перемена… слишком внезапная. Будто перед Флагом вовсе не Шляп, а кто-то другой, нацепивший его личину и откровенно не способный выдержать характер хозяина особняка. Но Флаг, маленький забитый учёный, порядком истерзанный прошлым и настоящим, слишком падок на ласку. Он редко получал её и каждый раз не мог поверить, что это маленькое чудо случилось с ним. И доктор просто не находит в себе сил сбросить чужую руку и отойти. Дрожь медленно утихает, и Флаг понимает, что сейчас расплачется самым нелепым, глупым и жалким образом. Он так давно не ощущал тепла, что даже аккуратнейший огонёк больно обжигал внутри, заставляя слёзы расчерчивать щёки невидимыми влажными линиями. Флаг не произносит ни звука, но остановить этот беззвучный плач не получается. - Тш-ш, всё в порядке, - док надеется, что его слёзы не видно. Шляп не любит беспричинные проявления эмоций, если только это не испуг; Флаг слишком боится оттолкнуть его сейчас, когда ненормально ласковая ладонь на шее уже нагрелась от живого тела. Пальцы Шляпа поднимаются выше, осторожно дотрагиваются до линии челюсти, коротко оглаживают её и нащупывают давний шрам. Учёный не сопротивляется, закрывает глаза и отдаётся на милость своего демона. Чьи-то заботливые руки будто погрузили его сознание в тёплую, вязкую карамель, из которой доктор не может, да и не очень хочет выбраться. Вместо этого его буквально вытряхивает из блаженного транса, когда Шляп нечаянно задевает один из самых уродливых шрамов на скуле. Флаг отшатывается, и лицевая сторона пакета превращается в нелепые ленточки, столкнувшись с когтями Шляпа. Чудо, что док не лишился глаза во время этого рывка. Непонятно, кто ошарашен таким поведением Флага больше – сам учёный, сжавшийся на полу и закрывающий рукавами халата лицо, или замерший в двух шагах от него хозяин особняка. В любом случае, крупно дрожит только один из них, и только один из них в бешенстве скорее на себя, чем на нервного партнёра. - Н-никогда… - кажется, он всхлипывает. – Никогда не делайте т-так больше, не смейте, никогда, я к чёрту выпью щёлочь, если В-вы так сделаете ещё хоть раз, понимаете, к чёрту, - слова выскальзывают из него градом, похоже, без малейшего участия мозга. – Н-никогда, никогда, никогда!.. Я почти п-поверил Вам, чёрт!.. Флаг сжимается ещё сильнее, словно пытается схлопнуться в какой-то пространственный карман; Шляп дёргается, как от пощёчины – такие пощёчины скорее наносят обиду, чем причиняют реальную боль. Босс сжимает кулаки, когти неприятно впиваются в чёрную кожу, и неотрывно смотрит на всё-таки всхлипывающего дока. Ничего из того, что Шляп делал осознанно, стремясь ужаснуть, причинить боль, выбить из колеи, не смогло довести Флага до такого жалкого состояния. Ему действительно не стоило трогать треклятый пакет.