***
Ретроспектива. — Я прошу тебя об этом, друг мой. Ганни озадаченно почесал затылок, переглянувшись с Росинкой. В день назначенного свидания Фиделиса и пламенной леди все собрались вместе в родном доме Ганни. На тесной кухне волшебным образом уместились его родители, тетя Таранис, Росинка, Демон и сам виновник собрания, Фиделис. Даже Хозяин Леса ненадолго просунул голову в дверной проем, но, видимо, посчитав, что его великолепного присутствия кухонька уже не выдержит, исчез так же быстро, как появился. — Фиделис, я не думаю, что мое присутствие на вашем свидании с пламенной леди так уж необходимо. Тем более, мне не хочется смущать тебя подслушиванием… — Прошу тебя, Эоганн, — юному лешему стало больно при взгляде на умоляющее выражение лица Фиделиса, который принял облик высокого крепко сложенного человеческого мужчины. Эоганн отстраненно отметил, что Маркус Флинт не подвел его, ведь, насколько он, Эоганн, мог судить о человеческой моде, Фиделис выглядел потрясающе: черная мантия обволакивала его тело, подчеркивая стройность фигуры, белоснежная рубашка, чуть тесноватая, по мнению лешего, плотно обтягивала широкую грудь. Пламенная леди определенно должна была впечатлиться его представительностью, если, конечно, у нее был вкус. — А что вы думаете? — спросил Эоганн у родителей. Иво ласково потрепала его по волосам. — Это решать тебе, Ганни. Скоро от твоих решений будет зависеть судьба всего леса. Эоганн раздраженно выдохнул. — Я принес для тебя печенье, чтобы тебе не так скучно было сидеть в этом отверстии на одежде, — заискивающе улыбнулся Фиделис. — Это называется «карман», — поправил Эоганн, — хорошо, я согласен. И это не ради печенья. — Благодарю тебя, друг мой, — Фиделис потерся носом о молочно-белую щеку лешего, выражая свою радость и привязанность. «Должно быть, когда он находится в человеческом облике, для людей это выглядит странно», — пришло в голову Эоганну. — Фиделис, послушай, никаких прикосновений к Минерве, хорошо? — обхватив ладошками лицо друга, Эоганн проникновенно заглянул ему в глаза, стараясь передать ему всю важность своих слов. — Что, мне ее даже обнюхать нельзя? — переспросил тот, не делая движений отстраниться. — Нет, Фиделис, только не когда ты в человеческом облике. Никакого обнюхивания, облизывания и покусывания. Это отпугнет ее, — твердо ответил Эоганн. — А как я дам Минерве понять, что она мне нравится? — нахмурился Фиделис. — Словами. Также можешь взять ее за руку в конце вечера, или позволить ей взять твою руку, — Эоганн напрягал память, пытаясь вспомнить все правила поведения, усвоенные им за время, проведенное с людьми. — Если быть человеком — значит, иметь кучу нелепых ограничений, то мне очень жаль Минерву. Я могу освободить ее от этих оков! — по взгляду Фиделиса стало понятно, что он загорелся этой идеей. — Не надо предлагать ей стать частью лесного народа на первой встрече, — остудила его пыл Иво. — Ты бы ей еще спариться предложил, — не преминула подколоть боуги тетя Таранис. — А что, еще рано, да? — спросил Фиделис смущенно, переводя неуверенный взгляд с Эоганна на молчаливого Боско. — Не переживай, я пойду с тобой, — подавив тяжкий вздох, Эоганн хлопнул его по плечу, — я буду подсказывать тебе на нашем языке, если что-то пойдет не так. Демон громко и насмешливо каркнул. — Эй, я заставлю тебя взять эти слова назад, — Фиделис ткнул пальцем в лоснившуюся черную грудку ворона, на что тот воинственно распушил перья и щелкнул клювом. Росинка потянула Эоганна за рукав рубахи, пока Иво пыталась предотвратить драку и разгром кухни, по очереди огревая тряпкой то растрепанного Фиделиса, то хлопавшего крыльями Демона. — Я скучаю без тебя, — тихо сказала Росинка, отведя его в уголок кухни, — я по сто раз на дню натыкаюсь в лесу на Господина, будто караулит он меня. В глаза ему уже совестно смотреть. — Я знаю, разлука тяжела, — Эоганн крепко обнял свою лесную подругу, зарывшись лицом в родные зеленые кудри, пахнувшие мхом и грибами, — я никогда не покидал дом на такое продолжительное время, и мне часто хочется выть от тоски. Но что для нас эти несчастные семь лет? Они пролетят незаметно, — шептал он ей, едва касаясь губами чуть заостренного ушка. Он не говорил об этом ни с кем, кроме нее. — Ну что, говорили уже с ее родителями? — тихо спросила Таранис у Иво и Боско, кивнув на тот уголок, в котором уединились от чужих ушей дети. Боско пошевелил усами. — «Какое там. Они же еще дети». — Дети не дети, а скоро они достигнут брачного возраста, — напомнила Таранис. — «Вот когда достигнут, тогда и разговоры вести будем», — твердо ответил Боско. — Распустите сына — приведет домой человека. Вот хорошо-то будет, — криво усмехнулась тетя. — Ну, приведет, и что дальше? Это будет решение нашего сына, и ничье больше, — вмешалась Иво, бросив предупреждающий взгляд на сестру, — ты помнишь, сколько времени нам потребовалось, чтобы уговорить тебя принять природу нашего Ганни? И чем это сопровождалось? Таранис, поджав губы, промолчала. Конец ретроспективы.***
Собрание, случившееся на маленькой кухне в его родном доме, привело к тому, что сейчас Ганни лежал, свернувшись клубочком, в широком кармане мантии Фиделиса, поедая печенье и прислушиваясь к происходящему снаружи. Судя по всему, Фиделис и пламенная леди уже сидели в кафе, потому что их голоса смешивались с шумом, который могла бы издавать большая толпа людей. Эоганн даже после долгого времени, проведенного в окружении людей, чувствовал себя неуютно, но он был хотя бы теоретически защищен плотной тканью, тогда как Фиделису, должно быть, приходилось намного хуже. Пожалев беднягу, Эоганн, отложив печенье, полез из кармана наружу. Благо, нижняя часть тела Фиделиса была надежно скрыта от пламенной леди столом. Почувствовав движение по своей ноге, Фиделис убрал руку под стол, и, осторожно взяв большой ладонью енота, незаметно сунул его к себе за пазуху. Обнаружив себя сидящим на теплом животе Фиделиса, Эоганн полез во внутренний карман мантии, прислушиваясь к разговору. — … Мой муж погиб десять лет назад. Тогда эпидемия драконьей оспы унесла множество жизней… — донесся до его ушей серьезный голос пламенной леди, — вы сами понимаете, мне было не до флирта с противоположным полом. Я на долгие годы ушла в работу. А у вас были серьезные отношения? — Я скорблю с вами, — вздохнул Фиделис, — но у нашего народа нет понятия серьезные или несерьезные отношения. Я спар… (Эоганн поспешно вцепился ему коготками в бок) …стар для отношений с самками. Я так думал, пока не увидел вас, Минерва. — Не называй ее самкой! Женщина! — прошипел Эоганн на лесном языке. Пламенная леди не могла различить его голос, тогда как острому слуху Фиделиса он был доступен. — Я убежден, что такая женщина, как вы, Минерва, достойна быть обожаемой и оберегаемой. И я буду счастлив посвятить этому свою жизнь. — Будет вам, — по голосу пламенной леди Эоганн понял, что она была смущена. Это был хороший знак. «Слава Лесу, я пошел с ним», — бесшумно выдохнул Эоганн, пригревшись за пазухой Фиделиса. — Расскажите мне о вашей лесной жизни, — попросила МакГонагалл. — Что вы хотите знать? — в голосе Фиделиса Эоганн услышал улыбку. — Меня, как преподавателя Трансфигурации, интересует природа ваших трансформаций. Фиделис неуютно пошевелился, и Эоганн успокаивающе потерся спинкой о его бок. — Вы умная женщина, Минерва. Я же был лишен человеческого образования, и едва ли я смогу объяснить вам доходчиво те процессы, которые происходят в моем организме, — хмуро ответил Фиделис, — такой уж я. Скажу лишь, что при превращении у меня уходит очень мало энергии. Эоганн очевидно затрачивает больше. — Я могу себе представить, я сама анимаг, — кивнула МакГонагалл. — Что это значит? — поинтересовался боуги. — Я открыла в себе способность превращаться в животное. В кошку, если быть точной, — пояснила пламенная леди. — Это не то же самое, — покачал головой Фиделис, — Эоганн с рождения такой. То есть, с обращения. Это часть его сущности. Часть, которую он унаследовал от рода его лесного отца. — Мы с вами дети разных культур, Фиделис. Нам очевидно нелегко понять друг друга. Но мы пытаемся подобрать слова, и у нас это отлично получается, — судя по ее голосу, МакГонагалл улыбалась, — я считаю, что это прекрасно. Позвольте задать вам личный вопрос? Если вам будет неприятно, вы можете не отвечать. — Я попытаюсь удовлетворить ваше любопытство, — ответил боуги. — Каков ваш настоящий облик? Используете ли вы его? Я читала, что ваш вид может принять фактически любое обличье… Эоганн нервно заерзал. Он-то был в курсе, насколько Фиделис не любил обсуждать с кем-то свой истинный облик, не говоря уже о том, что он никому не позволял его наблюдать. — Мой истинный облик вы не сможете представить, — покачал головой тот, — и я не возьмусь его описывать. Я так давно не принимал его, что и сам с трудом вспоминаю… Мне по душе мощные, сильные тела. Вы, должно быть, заметили. — Да уж, вашего медведя сложно забыть, — улыбнулась Минерва, и Эоганн почувствовал, как тело Фиделиса отпускает напряжение. Посчитав, что друг освоился, и его помощь больше не нужна, он проделал путь обратно в его широкий карман, где его ждала встреча с недоеденным печеньем.***
На прощание пламенная леди, которую Фиделис проводил до школьных ворот, мягко пожала его сильную руку. Тот замер, стараясь не совершать лишних телодвижений, чтобы не спугнуть момент. — Спасибо за чудесный вечер, Фиделис, — прошептала она. — Спасибо, что разделили его со мной. Я могу надеяться на еще одну встречу с вами? — хрипло спросил боуги. — Можете, — немного кокетливо ответила пламенная леди, — как насчет следующего воскресения? — В то же время, в том же месте? — предложил Фиделис, и Минерва согласно кивнула. Когда они тепло попрощались, и пламенная леди скрылась из виду, Эоганн высунулся из кармана мантии Фиделиса, и тот рассеянно подхватил его под брюшко широкой ладонью, посадив себе на плечо. — Ты почувствовал? Пламя внутри нее, — тихо спросил боуги на человеческом языке, и Эоганн согласно потерся теплым боком об его щеку.