Колючая роза

      Когда рядовой Томас Уодсворт услышал весть о том, что ирландские боевики совершили несколько нападений на британские патрули, нарушив привычную для всех атмосферу спокойствия, то он даже не знал, как к ней стоило отнестись. В городке на юге графства Лондондерри у границы с графством Тирон, куда его, подобно бумерангу, забросила судьба, за последние годы заметно снизилась напряжённость, и на улицах воцарилось некое подобие мира между католиками и протестантами. Или, по крайней мере, ненависть стала тихой и холодной, а не взрывной, как бомба, и горячей, точно пламя. В такой обстановке служба успела наскучить солдату, отчего появление в тихой гавани вражеских кораблей в лице борцов за независимость он воспринял с маленькой радостью. У него наконец-то появился шанс проявить себя. Привычная рядовому рутина на время прервалась, а в воздухе стал витать аромат пороха.       Но, с другой стороны, появился риск погибнуть от рук тех, кого официальные власти называли «террористами».       Так или иначе, Уодсворт собирался на патрулирование со странным ощущением то ли тревоги, то ли восторга, которого он раньше не испытывал.       — Эй, сержант! Откуда «клуриконы»* здесь взялись? Перепили? Вроде ж тихо было, они всё соседей доставали, а нас не трогали, — коротко стриженный рядовой Томас со светло-русыми волосами и бойким круглым лицом, в котором читалось отсутствие богатого жизненного опыта, также удивлялся неожиданности появления неуловимых ирландцев. О них столько говорили: в городе Лондондерри рыскали в поисках подпольных ячеек, в соседнем Тироне боевики регулярно нападали на военных.       Сержант Стюарт, осмотрев перед выходом строй солдат в пятнистом камуфляже, не замедлил с ответом:       —  Кабинетные вояки и шишки из спецслужб говорят, что к нам пожаловали головорезы из восточно-тиронской бригады. Наши коммандос охотятся на них по всему Тирону, а они ускользнули к нам.       — А не проще ли залечь на дно, сержант? Это ж глупо, зачем бежать, когда тебя ищут? Надо прятаться. Безрассудство какое-то.       — Во-первых, мы здесь размякли. Во-вторых, движение жизнь. Если ты будешь сидеть на одном месте, то коммандос тебя скоро найдут. В третьих, посмотри, какой за окном туман, сосунок. Видимость почти никакая. И это продолжается уже несколько дней. Но в чём-то ты прав. Я думаю, они решили ошарашить нас, да так, чтоб мы обделались. Мы их уже списали со счётов, а они решили нам напомнить о себе.       За окном стояла густая пелена, из-за которой даже импровизированного плаца не было видно. Всё уже давно погрузилось в серо-молочный океан, поглотивший округу, словно гигантская волна.       Уодсворт, как и остальные, надел поверх пятнистой куртки бронежилет с другими предметами снаряжения, чья тяжесть всегда казалась Томасу неестественной. В других концах светлого помещения с двуспальными кроватями облачались бойцы из других отделений под сочные выкрики своих сержантов. «Не подведи меня, подруга», — шутливо сказал про себя рядовой, взяв винтовку булл-пап L85.       — Задача нашего взвода сводится к патрулированию ключевых дорог в католических районах в то время, как остальные прочешут там каждый дом на предмет тайников и подпольных явок, — гремел на всю «казарму» второй лейтенант Кейн, отличавшийся невысоким ростом, напористым характером и маленькой головой с румяными щеками, которая тонула под массивным полукруглым шлемом MK VI. — Боевики стремятся превратить наш уголок благоденствия в поле битвы и идут на самые безумные методы, стремясь разжечь здесь затухшее пламя борьбы. Мы в долгу не останемся. Их нападения просты.         Далее офицер рассказал о том, как члены временной ИРА* совершали нападения. По его пересказу штабной сводки выходило, что боевики устраивали засады на дорогах, обстреливали патрули, а затем уходили, так и не встретив серьёзного сопротивления. Всё слишком легко сходило ирландцам с рук, словно их поддерживала мифическая кельтская сила.       — Будьте очень бдительны. В любого штатского с оружием стреляйте сразу же, как только увидите. Я хочу, чтобы каждый из вас вернулся ближе к вечеру оттуда живым, и потому мы покажем себя с лучшей стороны! Пейдж, Ролсон, Стюарт, Тортон, ко мне! Остальные — ждать команды!       Пока Кейн показывал на карте сержантам маршруты патрулирования для каждого отделения, рослый боец Уодсворт завязал шнурок на ботинке покрепче. «Я бы не отказался зайти в дома. Второй взвод опять покажет, что они лучше всех в роте, а мы, тюфяки из первого курьёзного, впустую проходим по тумане. Прогулка, будь она неладна, как сказал бы мой старик», — подумал Томас.       Затем подразделение Кейна покинуло огороженную металлическим забором территорию британского гарнизона и вскоре разделилось, двинувшись вперёд через протестантские районы. На широкой улице Томас ощутил сырость и почувствовал лёгкий весенний холод. Солдаты Стюарта шагали посередине по мокрому асфальту чёрного цвета, что блестел на свету. Вдали, на конце линии небольших домиков, расположенных справа от перекрёстка, Уодсворту встретились размытые очертания одноэтажного паба на выезде из городка, который был скрыт густой пеленой тумана, словно стеной.       — Эй, сержант! Может, ну его к чёрту это патрулирование? Пойдём лучше к Рею и хлебнём кружку другую хорошенького пивка, — шутливо предложил Томас Стюарту, вызвав добрый смех всего отделения.       — Сэр, он дело говорит, — поддержал рядового капрал Диллон, среднего роста усач с родинкой на правой щеке.       — Поговори мне ещё, болтун. Тебе уже давно пора укоротить длинный язык, пока он никому не навредил, — грубовато, но с юмором, ответил сержант, чьи большие глаза, как казалось многим, смотрели вовсе не на лицо, а глядели в душу каждому, с кем ему доводилось говорить. Для Генри Стюарта сия командировка была уж не первой, и он знал специфику службы в Северной Ирландии также хорошо, как индивидуальные черты каждого бойца своего отделения. — Смотри по сторонам тщательнее. Проглядишь ты, потом все отвечать будут.       Британцы прошли мимо длинного двухэтажного дома, к чьему входу направлялась супружеская пара с укутанным младенцем на руках.       — Как мы его назовём, Гарри? — спросила протестантка с тёмными волосами у своего худощавого мужа.       — Может, Джордж? Или Джеймс? — ответил молодой мужчина.       «К чему бы это?» — невольно подумал Уодсворт, посмотрев на новорожденного. Малютка прожил первые дни своей жизни на фоне непростой ситуации, когда для других прошедшие сутки становились последними. Вскоре пара с ребёнком скрылась в тумане.       — Наш коротышка сегодня был слишком говорлив. Не похоже на него, — сказал рядовой Роджер Уилкинс. Он имел настолько неприметную внешность, что в глаза куда больше бросался его массивный пулемёт L7.       — О-он хочет, чтобы мы обскакали второй взвод, — тихо ответил угрюмый боец по фамилии Стокер, на чьём на узком вытянутом лице читалось беспокойство.       — На прогулке нам их не превзойти. Бесполезно.       Диллон заговорил с сержантом:       — Сэр, как думаете, когда всё кончится? Даже русские ушли из Афганистана месяц назад. Они якобы говорят, что выполнили все задачи, поставленные руководством.       — Неудачный пример. Мы-то у себя дома порядок наводим, капрал.       — Да я здесь ни разу не был раньше! — крикнул сзади Уилкинс.       — И что дальше? Не нравится здесь? Вали из армии тогда, — ответил сержант.       — Тут красиво и мило, — невпопад сказал Уодсворт. — Как в сказке. Без дураков говорю, мне тут нравится. — Бешеный темп жизни и загруженность большого мегаполиса давно утомили Томаса. Зато маленький провинциальный городок на юге графства Лондондерри ему действительно очень понравился.       — Да захолустье какое-то, — высказался Уилкинс.       Прохожие появлялись, а затем резко исчезали в серо-молочной пелене, как тени. Пару раз солдатские ботинки окунулись в лужи, отчего брызги воды разлетелись в разные стороны.       — Смотри под ноги, служивый, — сказал Томасу грузный мужчина.       — Извините, сэр, — стыдливо дал ответ рядовой, забрызгавший водой из лужи брюки немолодому прохожему.       Отделение, следуя по чёрной дороге, прошло через несколько магазинчиков и британский блокпост, где на страже стоял четырёхколесный бронетранспортёр. Затем, будто по взмаху волшебной палочки, остановилось у бетонной стены мира*, что разделяла скорее даже не протестантов и католиков, а две разные вселенные, полностью враждебные друг к другу. За ней виднелось небо. Сбоку от себя британцы заметили кучи всякого мусора.       — Дальше идём очень осторожно. Будьте внимательны, как охотники на мелкую дичь. Оружие с предохранителя снять. Следите за собой, рыжие упыри не брезгают похищениями. Помню, в семьдесят третьем они утащили моего друга, Уилла Пэкстона, — на Стюарта, готовившегося через три недели отмечать свой тридцать пятый день рождения, нахлынули воспоминания. Его лицо помрачнело. — Уилл оказался тем ещё зверюгой: вырвался из плена, убил охранника при побеге и выбрался в одиночку из католического квартала. Уважаю его до сих пор! Он отлично стрелял и в мою первую командировку прихлопнул немало «пэдди»*. — Генри никак не мог обходиться без оскорблений, которыми он сыпал в адрес врага.       — Есть, сэр. Будем держать ухо востро, — ответил, щёлкнув затвором винтовки, Диллон.       — П-п-прикрой мне спину, — дрожавшим голосом сказал Стокер Уилкинсу.       — Конечно! А ты за моей тогда пригляди.       Остальные солдаты тоже перекинулись между собой парой словечек, перестроившись в две колонны.       Британцы прошли мимо зелёных лужаек перед улочкой, усеянной серыми домами из камня, рядом с которыми на свету блестели лужи. Немногочисленные прохожие лишь фырчали с презрением, завидев военнослужащих, но не препятствовали их продвижению. Со временем местные жители перестали гневаться на «томми*» за их вторжение.       — За окнами и крышами следите! — крикнул Диллон подчинённому ему звену*.       — Впереди чисто, — сообщил Уилкинс.       Они вчетвером следовали по правой стороне улочки, другая часть отделения шла напротив них. Уодсворт, любуясь домами, заглянул с оружием наготове в проулок между ними, где ему померещилась расплывчатая фигура избитого солдата, убегавшего из плена. «Этот Пэкстон, видать, очень крутой боец, раз смог сбежать от похитителей», — промелькнуло в голосе Томаса. На каменном заборе перед поворотом рядовой заметил жирную надпись «IRA». Над ней взирало на всех потускневшее изображение борца за независимость в маске. Он гордо стоял и сжимал в двух руках поднятую вверх винтовку, словно призрачный страж всего района. На другой стене виднелись ругательства в адрес британцев       — Раньше было сложнее ходить по таким местам. В нас кидались камнями или тут же начиналась драка с толпой. Я уже молчу про выстрел с крыши. Сейчас многое изменилось, — с ностальгией сказал Стюарт. — Люди сейчас живут более-менее мирно. Мы спокойно ходим в католические районы и следим за порядком. Давно тут не стреляли. До недавнего времени.       — Но наш первый выход выпал на очень удачное время, — иронизировал Диллон.       На следующей улице панки показали солдатам средние пальцы и трусливо сбежали, стоило только сержанту пригрозить им кулаком. Однако остальные прохожие, среди коих встречались рыжие люди в зелёной одежде, спешили по своим делам. Куда-то торопился отвлечённый молодой человек, позади него медленно прогуливалась пожилая женщина.       Рисунки ирландского флага украшали коричневые стены некоторых домов, а из одного паба донеслась порция громких ругательств. В общем, католический квартал продолжал жить своей жизнью, даже невзирая на то, что в «гости» пожаловали британцы.       — Перебрали малость, — смеясь, сказал Уодсворт.       — У них всегда с этим проблемы, — добавил Уилкинс. — Тони, ты часом не ирландец?       — Пошёл ты, кретин! — отмахнулся с противоположной стороны капрал Линдон, страстный любитель крепкой выпивки.       Выстроенные в рядок цветные домики показались Томасу почти сказочными, ему понравилось открывать для себя что-то новое. Дополняла приятную атмосферу грустная мелодия, исполняемая на ирландской флейте, одним стариком, который сидел во дворе посреди зелёной лужайки. Трогательный мотив кельтской музыки размягчил душу солдата, отчего мятежный край, столь далёкий от родного дома, стал нравиться Уодсворту ещё сильнее. Даже тогда, когда издалека донёсся гул выстрелов.       — Второй взвод вступил в перестрелку на Фоллс-Стрит. Пока справляются сами. Лейтенант велит нам продолжать патрулирование и не обращать внимания. Говорит, людей там с избытком хватает, сейчас ещё констеблей подгонят для оцепления, и будет чертям праздник, — доложил радист.       — Не удивлён, — ответил сержант.       Старичок с флейтой вскоре скрылся в тумане. Вскоре Уодсворту померещился рыжий человек в зелёном пиджаке в клетку и шляпе котелке.       — Зачем идти дальше, сержант? Ведь наши герои сейчас положат всех драчунов и получат медальки. Пора пойти к Рею, хлебнуть пивка да отпраздновать победу, — предложил Томас.       — В штабе считают, что против нас действуют две вражеские группы. Так что, болтун, у тебя есть ещё шанс получить крест, — с долей иронии ответил Генри Стюарт. — Выполняй лучше приказ и не трещи языком.       — Ага, деревянный, — сострил Уилкинс.       Солдаты помнили о старой шутке, гласившей, что поле боя позволял покинуть один из трёх крестов: викторианский — для героев, красный — для раненых, могильный — для мертвецов.       — Не каркай, дубина! Накличешь же беду! — меньше всего Томасу, пребывавшему в приподнятом настроении, хотелось сейчас слышать о смерти.       Туман с видениями создавали у него такое впечатление, будто бы всё, происходившее вокруг, было иллюзией, в коей правда переплеталась с самым безумным вымыслом, и любое слово могло легко материализоваться.       Дорога привела отделение Стюарта на широкую центральную улицу с перекрёстком, где справа виднелись выстроенные в рядок боком друг к другу двухэтажные дома из коричневого кирпича с треугольной крышей. Они показались рядовому Уодсворту настолько милыми, что он был бы рад поселиться в одном из них, выбравшись из опостылевших всем казарм. Зелёные листики деревьев и яркие клумбы перед домиками говорили всем, кто их видел, о весеннем возвращении жизни после зимней спячки.       Но больше всего взор Томаса привлекла девушка, которая стояла у цветочного магазина по центру улицы. Её великолепие не оставило солдата равнодушным, и потому он, истосковавшийся по женской ласке и красоте, шагая налево за остальными, принялся рассматривать католичку с особым интересом. В первую очередь Уодсворта сразили богатые чёрные волосы незнакомки. Они опускались на плечо с правой стороны, достигая оттуда груди, а слева густые пряди уходили за спину, оставляя беленькую шею обнажённой. Подобно вампиру, Томас возжелал с сильным жаром прильнуть к ней губами.       Очень бледный, почти снежно-белый, оттенок кожи девушки позволил ей раствориться посреди тумана или под серо-молочным небом, если бы не яркие чёрные волосы, бросавшиеся в глаза при первом взгляде, словно огонь при пожаре. Широковатые пухлые губы, что были выкрашены алой, как роза Ланкастеров, помадой, придавали необычной ирландской даме неповторимый шарм, отчего британский солдат пришёл в ещё больший восторг.       Черноволосая католичка же таких тёплых чувств к нему не испытала, но всё-таки окинула его холодным взглядом. Внимание со стороны мрачной красавицы показалась Уодсворту странным, так как она следила за англичанином, преследуя какую-то цель. На квадратном лице с изящными чертам и крупными зелёными глазами читалось чуть ли не ледяное спокойствие. «Она бесподобна! Я бы не отказался сейчас всё бросить и поболтать с ней. Стюарт с коротышкой меня потом меня на части разорвут за такие дела», — с теплом подумал Томас.       — Чего та ведьма на нас так таращится? — спросил радист.       — Сэр, может проверить у неё документы? — серьёзно сказал капрал Диллон. — Не нравится мне это.       — Может, ты её ещё и арестуешь, курп*? — сострил Уилкинс.       — Отставить разговорчики. Мне нужно свериться с картой. Займите пока оборону и смотрите в оба. Боевая обстановка, ну! — сержант не придал особого значения подозрениям Диллона. Вместо этого Стюарт решил устроить своим людям проверку.       Британцы быстро ощетинились винтовками и пулемётом, заняв круговую оборону на тротуаре у небольшой площади. Кто лёг на мокрый асфальт, кто присел на колено за фонарными столбами. Все солдаты, за исключением рядового Уодсворта, готовились открыть огонь в случае необходимости.       — На крышах на двенадцать вроде чисто, — неуверенно доложил Диллон.       — Т-та-ам видимость плохая, — добавил Стокер.       — Просто паршивая, чёрт возьми, — дополнил доклад радист.       — Левый фланг — чисто! — послышался голос Уилкинса.       — В тылу порядок, — донёсся голос Тони. Он следил за проулком, расположенным на шесть часов.       — Без крыши нас тут всех бы положили на раз-два, — бросил едкий комментарий пулемётчик.       — Соглашусь, со всех сторон наша позиция хорошо простреливается, — высказался капрал Диллон.       От цветочного магазина исходил сладостный аромат, но ещё приятнее пахли духи незнакомки. Томас, словно одержимый, пошёл во весь рост к ней, нарушив все уставные положения и приказ командира. Девушка у стены не без интереса наблюдала за королевскими пехотинцами.       — Болтун, ты куда? Вернись! Схлопочешь же, чертяга! — обратился к нему Уилкинс. — Во даёт!       — Назад, приказываю тебе, — властно потребовал Диллон.       — Не нервничайте, — бросил Уодсворт.       Молодая незнакомка в чёрных брюках и того же цвета кожаной куртке посмотрела в сторону шедшего к ней рослого солдата в боевом снаряжении, чей вид напоминал многослойную капусту. А Томас не сводил глаз с её лица. «Что я ей скажу? Времени в обрез, а надо хорошо себя показать», — перед рядовым возникла одна закономерная проблема. Он даже не подумал о том, что католики из маленького городка, пусть и зажили мирно, но всё равно не питали к британцам тёплых чувств. Забыл увлечённый боец и о многовековой ненависти, чьё пламя пока ещё полыхало в Ольстере. В те чудесные минуты славного порыва Уодсворт просто забыл об истории с политикой.       — У нас не так часто можно услышать, как где-то стреляют, — уверенная девушка заговорила первой. — Что происходит? Почему не объявили комендантский час?       Невысокий ровный голос молодой католички сразу же понравился Уодсворту. Множество красных роз на витрине за её спиной отлично дополняли романтическую картину знакомства.       — На Фоллс-Стрит перестрелка, полиция оцепила район. Почему не объявили, не могу знать, — соврал рядовой. Он слышал о том, что комендантский час не объявили в целях секретности. «Если разогнать людей по домам, то террористы поймут, что мы начинаем операцию, и смогут предпринять меры», — рядовому вспомнились слова второго лейтенанта Кейна, ставшие ответом на схожий вопрос из уст сержанта Ролсона. — Работаете здесь?       — Да. Вышла на перерыв, — спокойно ответила незнакомка, хотя бойцу на миг показалось, будто бы она ненадолго растерялась.       — А я хотел зайти да купить вам хороший букет. Смешная вышла ситуация. Сюрприз не удался, раз вы здесь работаете.       Стюарт пока говорил с Линдоном:       — Мы выйдем к северному выезду из города, оттуда обратно пойдём. Есть ещё вопросы?       — Сэр, никак нет, сэр.       Холодная девушка с лёгким оттенком пренебрежения в голосе прямолинейно дала понять Томасу, что между ними ничего не может быть:       — Не выйдет из нас с тобой пара, болтун. Меня не тянет к безрассудным мальчишкам вроде тебя. Через пару минут тебя командир раздавит. Вряд ли мы с тобой больше вообще встретимся.       Рядовой же для себя отметил то, что она оказалась очень наблюдательной.       — Уодсворт, болван, возвращайся к нам! Или особое приглашение нужно?! — послышался грубый окрик сержанта.       — Шевели костями, а то нам достанется, чёрт бы тебя побрал, придурок! — присоединился радист по имени Эрик.       — Иди лучше к своим, пока твой командир ещё добрый, Уодсворт. У тебя благозвучная аристократическая фамилия, — продолжила католичка, на лице которой появилась насмешливая улыбкой.       — Давным-давно кто-то был среди дворян. Но не в этом веке, — Томас не желал уходить, внутри него всё горело, как в Дрездене после ковровой бомбардировки.       — Бегом сюда, не смешно уже! — кричал Уилкинс.       — Уходи. Не может быть дружбы между врагами, — девушка всё-таки смогла убедить британца исчезнуть из её жизни.       Уодсворт вернулся в строй, отделение возобновило движение, после чего фигура бледной черноволосой красавицы с алыми губами растворилась в тумане, как и весь перекрёсток, словно призрачное видение.       — Она его отшила, — усмехнулся пулемётчик Уилкинс.       — Ты совсем сдурел? — не выдержал Диллон.       — Не знаю, — с горечью ответил Томас.       — Была бы она хитрее, то зарезала бы нашего болтуна в постели, — добавил Тони Линдон. — А коротышка, будь он здесь, попытался бы отбить ту девицу у него и словил бы пулю первым. — Капрал был любителем пошлого юмора. Особенно часто его «интеллектуальные остроты» сыпались тогда, когда он выпивал.       «Началось. Да здравствует сортирный юморок. Все они тут бенни хиллы низкопробные. Деградирует английский юмор, меньше надо крутить американских комедий», — с грустью вздохнул чувствительный рядовой. Из приятного общества мрачной католички он окончательно вернулся в свой казарменный мирок, откуда пованивало, как нечистотами на средневековых улицах, пошлыми шуточками.       — Радоваться надо, Ромео, что твоя Джульетта не загнала тебя в могилу. Или как там было? — пулемётчик вошёл в азарт.       — Да какая разница? Этот болван бы тогда потащил нас за собой, чёрт бы его побрал, — ругался Эрик, недолюбливавший Уодсворта. — Я не собираюсь подыхать из-за заскоков всяких идиотов.       — Ну ты загнул! Вот от командира достанется хорошо, но он что-то притих.       — А-а в-ведь она хороша, в самом деле, — стал чуть спокойнее Стокер.       В тумане Томас увидел кульминационную сцену из шекспировской трагедии, только в роли её героев оказались они с той прекрасной незнакомкой.       — Посмеялись и хватит. Если бы мы его потеряли, то тут уже бы матерились похлеще сапожника, — капрал Диллон перевёл разговор в другое русло, отчего всем окончательно стало не до смеха.       Потом рядового подозвал к себе сержант.       — Раз уж мне довелось командовать кучкой шутников, то выражусь на понятном вам языке, — начал отчитывать Уодсворта Стюарт, посмотрев на него. — Болтун, тебе дружки дали наверное погоняло. «Пустоголовый» ты.       — Пустая башка! Смешно, — ехидничал сзади Уилкинс.       — В самом деле, отлично подходит, — добавил радист.       — Болтал ты сегодня мало, зато головой не думал вообще, — продолжил Генри, от чьего пристального взгляда у Уодсворта душа ушла в пятки. Рядовой хотел отвернуться в сторону, лишь бы серые глаза командира перестали резать его изнутри. — После патруля я тобой займусь. Усёк?       — Сэр, так точно, сэр, — сдержанно ответил Томас.       — Твоя глупость могла нам дорого обойтись.       Все мысли Уодсворта были заняты только ею. Ирландская незнакомка напомнила ему дикую розу, прекрасную на вид и колючую на ощупь. Никого не удивило то, что он умудрился «порезать свои руки при неудачном прикосновении». «Она права. Во всём. Но забыть её невозможно. Ладно, буду просто мечтать, пусть хоть что-то будет греть мне душу в минуты прозябания в казарме. Да, мысли о такой красотке хорошо помогут отвлечься», — размышлял, подражая поэтам, Томас Уодсворт, чьи ботинки шаркали по мокрому асфальту.       Дорога вела солдат к окраине, где на улицах их встретила пустота: ни человека на тротуаре, ни зеваки у окна, никого вообще. Отдалённые от центра районы словно вымерли. «Тихая могила», — сказал Уилкинс, смотревший за тылом. Пулемётчик, слегка нервничая, приглядывался к каждому закутку. Мрачные дома из серого кирпича, подобно статуям на старом кладбище, хранили молчание, будучи свидетелями событий из далёкого прошлого, о коих напоминали потрёпанные стены с пулевыми отверстиями. Сменилось уже не одно поколение, а они всё так же тихо возвышались над людьми, как и раньше.       — Я помню, что Уиллу Пэкстону тоже приглянулась одна католичка, — продолжил рассказ Генри Стюарт.       — И что из этого вышло? — спросил капрал Тони Линдон.       — Ничего. Мы вскоре уехали из того городка у границы, а она осталась там. Их история любви закончилась.       Уодсворт, слушая сержанта, не мог себе даже представить того, насколько блистателен был тот рядовой Пэкстон. «Не удивлюсь тому, что пока мы патрулируем улицы, дружок Стюарта попивает горячий кофе, сидя в генеральском кресле», — иронично подметил Томас. Рассказ командира он больше воспринимал как миф об античном герое, чем как историю о простом, непридуманном человеке. Да и сам Генри напоминал ему картину в духе «Рядовой Стюарт двадцать лет спустя».       — Та черноволосая девка смотрится слишком странно для «пэдди», такие волосы тут нечасто встречаются, — сержант перешёл уже к случаю Томаса.       — Сэр, она из «чёрных ирландцев», потомков испанских моряков Непобедимой армады, — блеснул познаниями Диллон. — Они осели на берегах Ирландии после поражения. Но она на француженку больше тянет.       — Непобедимая армада? Испанцы? Что он несёт? — спросил Уилкинс.       — Учебник истории почитай, увалень, — огрызнулся Эрик. — Ты когда научишься нормально читать, а не по слогам?       — Пустоголовый, забудь о ней, — обратился к Уодсворту сержант.       — Я как-нибудь сам разберусь. Хватит обо мне трепаться, — недовольно ответил Томас. Мысль о черноволосой незнакомке согревала Уодсворта изнутри, отчего на его лице появилась нелепая улыбка.