Две недели спустя.
День.
Сеул.
Тэхён слышал, как Розэ всхлипывает, слышал, как шмыгает носом. Ему было так плохо из-за этого. Он лежал с ней, но старался не касаться, лишь немного приобнял. Знал, что ей невыносимо от того, что к ней прикасается человек противоположного ей пола. Будь это её парень или какой-то другой человек. Две недели назад началось расследование по поводу изнасилования. Тэ никак не мог понять, зачем это расследование вообще нужно? Все факты были на лицо. Доказательства были таковы: заплаканная девушка, с порванной блузкой, на которой как раз таки нашли отпечатки пальцев насильника. Ладно бы, если бы были только эти улики, но ведь было главное доказательство: запись с камеры видеонаблюдения. Но видимо следователям и этого недостаточно, так как дело всё же возбудили, Ёнбок в тщетных попытках пытается найти себе платного адвоката (на государственного он категорически не согласен), а Чеён до сих пор не может прийти в себя, а ведь на слушании ей придётся выступить, как жертве. Но Ви сомневается, что ей хватит сил на это, в любом случае, они с Дженни уже договорились о том, чтобы сходить на слушание вместо неё. И плевать вообще, что скажет судья, следователь или адвокат, главное, что Чеён не увидит этого отморозка. Следователь уже много раз приходил к девушке, задавал вопросы, от которых Чеён становилось плохо. Были такие вопросы, как: «Как он вас схватил?», «Какие действия он с вами проделывал?» и «На момент изнасилования вы являлись девственницей?». Розэ просто было тошно из-за этого разговора, а от последнего вопроса её выворачивало настолько, что она перестала отвечать на них вовсе, сколько бы следователь не упрашивал, девушка наотрез отказалась, поэтому Тэхён отвечал за неё. Розэ освободили от уроков на некоторое время, а если быть точнее, то на три недели, но и трёх недель не хватило бы девушке, чтобы оправится от всего этого. Она никого не подпускала к себе, Тэ против её воли находился в комнате, чтобы следить, а вдруг она что-то сделает с собой? Он так боялся за неё. И вот сейчас, лёжа на одной кровати, чувствуя её тепло, желание прикоснуться к ней и невозможность его осуществления убивали Тэ. Он знал, как тяжело Чеён, он хотел помочь, но она просто не позволяла ему. Парень пододвинулся ближе, обвил талию Пак, прижал к себе, наплевав абсолютно на всё, чувствуя, как дыхание Чеён остановилось. — Тэ, пожалуйста… — сиплым голосом попросила девушка, но Ким не отпустил, зарылся в её волосы, не желая ничего, только бы чувствовать её тело рядом. — Не отпущу, — шёпотом произнёс парень, чувствуя, как ладонь девушки ложится на его руки, медленно поглаживая, — никогда больше.***
Пусан.
Виён подобрал упавший с ветки листок, поднёс к лицу, внимательно осмотрел вторичные жилки, а потом скомкал его и выбросил, представляя, что это его жизнь. — Виён, всё хорошо? — Джису, осторожно ступая, катила кресло по парку, который был у больницы. — Отлично, — мальчик подобрал очередной листок, хотя давалось ему это с трудом, — а что? Джису проследила за тем, как очередной скомканный листочек полетел на землю, опустила глаза, чувствуя, как всё внутри сжимается. Она так хотела, чтобы Виён просто радовался жизни, но в то же время понимала, что до того, как наступит четвёртая стадия, нужно долгое время, а пока прошло лишь больше двух недель. Виён поморщился, услышав, как колесо коляски заскрипело. До сих пор не мог привыкнуть к этому. До этого он пытался воспринимать это как простой аттракцион, время у которого скоро выйдет, но скрип этой долбаной коляски заставлял вспомнить, что теперь этот аттракцион будет навечно с ним, что время у него никогда не закончится. — Как тебе Чонгук? — Джису в тщетных попытках пыталась поддержать разговор. — Хороший парень, — Виён посмотрел вперёд, замечая других людей, таких, как он, мысленно начиная считать количество, — я не против того, чтобы вы были вместе. Виён знал, что его мнение важно для Джису, поэтому так ответил. Ким кивнула, хотя мальчик не увидел этого. Отчаяние— третья стадия, вот люди и поделились на два типа. Он.Они.
***
— Чёрт, — Чимин смотрел на Лису, — зачем ты вообще организовала эту встречу? Манобан ничего не ответила, всматриваясь вдаль, пытаясь разглядеть Минхо в огромной толпе людей, которые шли по делам, кто куда, у некоторых были проблемы, некоторые были вне себя от счастья. И Лиса знала, что их компания сейчас находится в первой категории людей, поэтому она решила исправить хоть одну из проблем.«Когда-нибудь и мы будем вне себя от счастья»
Чимин стоял, надеясь, что братик всё же не придёт. Ему было ужас как стыдно перед ним. Мысль о том, что он хотел услышать простой вопрос: «Как дела?», никак не укладывалась в голове. Пак вспомнил абсолютно всё. Как бросил семью, с каким криком ушёл оттуда, смотря на безразличные выражения лиц родителей, но не Минхо, братик плакал, но Чимину было всё равно. Он ушёл, захлопнув двери, навсегда исчезнув из жизни семьи.Навсегда исчез из их жизни.
***
— Ты ненормальный, — Дженни сглотнула, посмотрев на многометровое здание, она даже не догадывалась, сколько примерно метров таило в себе это огромное возвышение, — серьёзно ненормальный. — Ты сама хотела как-то отвлечься от проблем, — беззаботно пожав плечами, Юнги посмотрел на свою девушку, усмехнулся, увидев её лицо, на котором отчётливо читался страх. — Что-то не нравится? — Я хотела отвлечься от проблем, — Дженни не могла даже пошевелиться, хотя инструктор уже подгонял группу самоубийц к огромному зданию, — но не таким же образом! Юнги засмеялся, поднял Ким на руки и направился к лифту. Когда Мин вступил на железный пол вместе со всей группой ребят, девушка почувствовала, как сердце ушло в пятки. Она кидает взгляд на Юнги, который лишь улыбается, да так, что у девушки возникает ощущение, что он делал так уже много раз. Потом Ким ловит себя на мысли, что её парень до сих пор держит её на руках, а некоторые люди, а именно девушки, пялятся на него, будто бы Дженни здесь вовсе не существует, страх сменяется возмущением, и девушка направляет свой укоризненный взгляд на парня. — Я занят, — по всему помещению разносится голос Шуги. Только тупому не понять, что он обращается ко всем девушкам, что так беспардонно пялятся на него. — Довольна? Дженни незаметно кивает, одними губами произнося: — Я люблю тебя. Наверно, Юнги бы успел ответить ей, но девушка бы всё равно не услышала его, так как лифт тронулся с места, поднимаясь наверх. Во рту Дженни пересохло, она почувствовала, как на лбу проступили капельки пота. Первые двадцать минут прошли неочень быстро, чему была рада девушка. Дело в том, что вся суть банджи-джампинга состоит в том, что тебя долго натаскивают инструкторы, что-то говорят, например, про то, как правильно лететь головой вниз, чтобы та не оторвалась по пути, как вести себя внизу, чтобы случайно не выплюнуть свою печень от страха. Несмотря на то, что Юнги шептал на ухо, что их не обязательно слушать, что это бред полнейший, и на самом деле это вовсе не страшно, Дженни всё же вникала каждому слову. — Мне кажется, что я сейчас умру, — честно шепчет Ким, когда девушка, которая прыгает одной из первых, начинает жутко кричать, что аж мурашки начинают по телу бегать. — Может, уйдём отсюда, пока не поздно? — Ты издеваешься? — в ответ шепчет Юнги. — Это незабываемые ощущения, тебе понравится. Кажется, что Юнги действительно уже прыгал, что совсем даже не успокаивает девушку, потому что в отличии от неё, Шуге не страшно. Очередь перед её прыжком стремительно уменьшается. Дженни понимает, что ей ничего не хочется, разве что просто оказаться где-нибудь внизу, на земле, чувствовать её ногами, а не так, сидеть и смотреть каждую секунду вниз, представляя, как всего через несколько минут ты полетишь в бездну. Девушка и сказать ничего не успела, как её тело уже оказалось в оковах защитных поясов. Она слышит, как Юнги что-то кричит ей, пока инструкторы проверяют крепление, но она не разбирает слов. Шуга прыгает после неё, что не очень радует девушку, потому что, возможно, если бы она увидела в его глазах уверенность, то ей было бы не так страшно. Дженни чувствует, как на её шее застёгивают шлем, что-то говорят, но она уже ничего не слышит. Когда Ким смотрит вниз, в ней вспыхивает дикий страх, хуже того, который она испытывала, когда поднималась на лифте на это чёртово здание! Все звуки, голоса проходят мимо ушей девушки, она будто оказалась в жуткой прострации. Дженни мысленно прощается с Юнги, в последний раз смотрит на него, а потом чувствует, как её подталкивают к бездне, к такой жуткой и кошмарной бездне. Неосознанно с уст девушки срывается визг, она чувствует такую невесомость, адреналин в крови зашкаливает, она ловит себя на мысли, что торс оторвется и она просто разобьётся о скалы. Полёт длился всего несколько секунд, но для Дженни эти секунды были вечностью. Время будто застыло для неё, пропуская каждый удар сердца, смешивая в голове ужасные мысли о печальном финале. Девушка зажмурила глаза на несколько милисекунд, но тут же открыла их, почувствовав тёплый воздух, который бил ей в лицо. Дженни словно пробудилась, увидела скалы, огромные серые глыбы и реку, которые находились внизу, понимая, что это невероятное зрелище. В какой-то момент она почувствовала, как шар страха, который охватывал её до этого, взрывается, и волны блаженства и невероятной лёгкости разносятся по венам. Тут-то Дженни и поняла, что это именно то, чего так не хватало ей: адреналин, который разносится по крови, охватывая всё тело, чувство невесомости и неимоверного счастья от этой свободы, свободы от проблем и мыслей, ужасных мыслей, которые никак не могли ассоциироваться с хэппи-эндом. Вместе с Дженни вниз летели все страхи, переживания и страдания. Этот прыжок дал ей понять, что она свободна, что у неё много сил, что она способна справится со всеми проблемами, которые окружают её. Когда запас длины тарзанки заканчивается, Дженни останавливается. Внизу шумящая река, а сверху бирюзовые небеса и свобода, самая настоящая свобода. Дженни засмеялась, наслаждаясь последними секундами невесомости. Восторг охватывал всё тело, и в конечном итоге девушка закричала, чувствуя невероятный прилив сил. Она слышала, что с крыши того здания ей кричал Юнги. И тогда Дженни поняла, что всё что есть сейчас в её жизни и есть её настоящее счастье. Дженни вытягивает руки в сторону, кровь барабанит по вискам, а сердце бьётся в эйфории. Когда тот же торс возвращает её на крышу здания, она, забыв обо всём на свете, кидается к Юнги, обнимая его и шепча долгожданное: — Спасибо.***
Сеул.
Вечер.
Чонгук посмотрел в экран телефона. Джису: Только что пришли с Виёном с нашей вечерней прогулки в парке. Он безумно скучает по тебе. Парень невольно улыбается, уже собираясь напечатать ответ Джису, как на экране высвечивается незнакомый для Чона номер. Он несколько секунд смотрит на цифры, думая, стоит ли вообще принимать, но, собравшись с мыслями, всё же берёт трубку. — Да? — Чон поджимает губы. — Здравствуйте, Чон Чонгук, это медсестра больницы Хесун. Руки мгновенно слабеют, сердце начинает отбивать бешенный ритм, он понимает страшное. Если ему звонят из больницы, то это может значить только одно:«Мамы больше нет»
Ему кажется, будто бы время остановилось. Ловит себя на мысли, что четыре месяца ещё не прошло, понимает, что если сейчас не поедет туда, то просто не сможет всё это перенести. Он должен увидеть её, хотя бы сейчас, в последний раз. — Я сейчас приеду, — осипшим голосом шепчет он.***
Чонгука будто поместили в машину времени и перенесли на три года назад, когда он только узнал о диагнозе мамы. Тогда ему казалось, что врачи идиоты, что они допустили ошибку, думал, что мама здорова, но спустя эти чёртовы три года, когда химиотерапию отключили, а таблетки перестали помогать, Чонгук понял, что всё, что было тогда, произошло на самом деле. И вот сейчас он стоит и смотрит на уже мёртвую маму, смотрит на её белые руки, на вены, которые так сильно видны из-за болезни и понимает, что уже ничего не хочет. Он вспоминает, как она улыбалась, когда он пришёл перед отъездом. Этот момент запомнится ему теперь на всю жизнь. Тогда мама была счастлива, просто потому что сын пришёл её навестить, тогда она улыбалась такой лучезарной улыбкой, за которой скрывались боль, отчаяние и страх из-за смерти, которая уже стоит за порогом. А ведь Чонгук ничего не увидел тогда, не увидел той печали, которую испытывала мама. Его охватила неимоверная боль, он, упав на колени, зарыдал, обхватывая руки мёртвой женщины. Если бы он только знал, что это случится через две недели после его отъезда, то ни за что бы не уехал, ни за что бы не бросил её. Так паршиво ощущать эту боль внутри, понимать, что ты видел этого человека всего две недели назад, видел, как он улыбался и веселился вместе с тобой, а вот теперь он лежит на больничной койке и не дышит.«Она мертва. Её больше нет»
Эти мысли пронзали парня, он склонился к матери, судорожно зашептав, чувствуя как захлёбывается собственными слезами: — Мамочка, нет, прошу тебя, только не сейчас. Это бесполезно. Её уже больше нет. От этого становится ещё больней. Он не мог принять этот факт, продолжая поглаживать её холодные морщинистые руки, плакать и просто надеяться, что всё это лишь сон. Внезапно плечи Чонгука накрыли чьи-то руки, обернувшись, он понял, что это Джису. Девушка тяжело вздохнула, присев рядом с Чоном и прильнув к его спине. Она знала, что ему больно, знала, что он ещё долгое время не сможет это пережить, поэтому она собиралась отдать всю свою поддержку и любовь ему. Джису теперь всегда будет с ним. Она дала себе это обещание. А значит, она сдержит его.Вместе навсегда.