You're the one

POV Инглинг Слышать почти над самым ухом невероятный голос Астрид было для меня на данный момент наивысшей радостью и счастьем, ведь до какого-то момента я был прочно уверен, что эта девушка не испытывает когда мне даже капли от тех чувств, что испытывал я, но всё оказалось наоборот — милая голубоглазая девушка любила меня не меньше, но вот только боялась открыться мне и раскрыть всю ту гамму приятных сердцу чувств, что испытывала, но я учливо не торопил её, стараясь дать как можно больше времени, но так же успев навязать ей себя и свою компанию, которая, как я понял (если быть точнее, то мне помог с этим Дагур), была ей весьма приятна. От столь восхитительного занятия меня отвлекала только боль, что волнами проходила по телу, когда мама сильнее прижимала к ранее на лапе какое-то антибактериальное средство или же вытаскивала мелкие кусочки чешуи, которая сломалась под натиском карманного ножика этого недоохотника, в котором я с ужасом узнал Эрета, отца Эрета, который выпустился, а прошлом году и с которым я когда-то в детстве поддерживал дружеские отношения. Вообще, до школы я был очень общительным мальчиком, который легко шёл с другими на контакт, всегда и всем помогут, но в первом классе всё резко изменилось, словно перевернулось с ног на голову, когда надо мной ни с того ни с сего начали смеяться, потом стали обзывать, а Стэнли услужливо «подарил» мне кличку «рыбья кость», которая из-за моего, я бы даже сказал, хлипкого телосложения хорошо ко мне прилипла. Да, в школе всё же остались те, кто продолжил общаться со мной, но ряды этих людей заметно поредели, ведь все в первую очередь слушали Йоргенсона, который за все одиннадцать лет обучения в школе не произнёс ни одной умной мысли, а ведь я учусь с ним с первого класса, но так и не дождался, когда Стэнли Йоргенсон придёт в школу с готовым домашним заданием, а потом где-нибудь на истории ответит на твёрдую «А», но такого не было, а я всё больше и больше убеждался в тупости этого парня, который на вопрос «сколько будет 2+2*2» говорил восемь, а не шесть, но он был таким не одним, иначе футбольную команду от нашей школы таким не собрали бы. Резкая боль в районе головы заставила меня зарычать, но голос у самого уха, нежный, ласковый и немного убаюкивающий шёпот и доза поглаживаний по носу сделали своё дело — я снова расслабился, позволяя маме пинцетом вытащить из моего сейчас большого тела пулю, что, пробив чешую, застряла в плоти, но главное, что не задела ничего важного, иначе меня бы уже здесь давно не было бы — да, и драконы могут умирать от потери крови, хоть и регенерация клеток у нас на высшем уровне (была когда-то, когда к власти не пришёл алчный человек, требующий райские плоды), но мы не бессмертны, как многие считали, когда отрубали моим сородичам головы (чтобы уж наверняка). Я почувствовал лёгкое недомогание, когда мама аккуратно пинцетом вытащила из меня пулю, а потом принял решение о том, что мне стоит прилечь, иначе я совсем с лап скоро свалюсь, а мне этого сейчас совсем не хотелось, особенно перед толпой зевак, что собрались здесь с самого раннего утра и сейчас плотно сжали кольцо вокруг меня, и, если я сейчас вдруг захочу от них сбежать, то единственным способом, как я смогу это сделать, будет вариант улететь, но, с другой стороны, я прекрасно понимаю, что я истощён и даже попробовать оторвать крылья от тела будет для меня настоящей пыткой. — Всё, я закончила, — сквозь пелену боли, которую так хорошо снимал голос моей благоверной, я услышал, что сказала мама, которая напоследок похлопала меня по плечу, ведь она зачем-то вернулась к моей раненной лапе. — Инглинг, — немного обеспокоенный голос Астрид заставил меня распахнуть прикрытые глаза и посмотреть на чудесную обладательницу сапфировых очей. — Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? Такая неожиданная забота легла на душу как какой-то волшебный бальзам, а по телу прошла новая волна, только она была вовсе не от боли, а наоборот, — складывалось ощущение, что она лечит меня, а вскрик мамы, которая буквально отшатнулась от меня, пробормотав что-то про то, что этого не может быть, только подтвердил мою догадку. Следом за мамой скрипнула толпа зевак, а потом я почувствовал, что дышать стало куда проще, — люди в неведомом мне страхе отходили от меня шаг за шагом, а я почему-то получал от этого удовольствие, которое, скорее всего, было связано с тем, что я не любил большое скопление людей вокруг себя, хотя никогда не был асоциальной личностью, которая бы активно избегала человеческого общества. Я и так три года общался только с мамой и папой, когда проходил этап становления драконом, а потом учился жить со зверем, что теперь всегда живёт внутри меня, но это было не так важно, ведь сейчас у меня есть люди, помимо родителей, которым я доверить себя и свою жизнь. И Астрид первая в этом списке. POV Астрид — Инглинг, — снова позвала я парня, который просто неотрывно и не моргая смотрел мне в глаза, но не подавал никаких признаков того, что он меня слышит, словно он был сейчас не здесь, а где-то в своих мыслях. — Он сейчас не с нами, — к нам снова подошла испугавшаяся синей вспышки, которая на секунду окутала дракона, Валка и провела рукой по необычным рогам на скулах серой рептилии. — Миссис Хэддок, а можно вопрос? — Спросила я, переминаясь с ноги на ногу. — Конечно, — добродушно улыбнулась мне женщина, а я поспешила озвучить свой вопрос, который сейчас не давал мне покоя. — Что это была за волна? — Махнув на Инглинга, который всё так же лежал и неотрывно смотрел в одну точку, спросила я. — Ты его сейчас вылечила, — начала Валка, а я только удивлённо посмотрела на неё. — Вылечила буквально парой фраз. Признаться честно, я впервые вижу что-то подобное, хотя и дракон в моей жизни Инглинг первый. Но это сейчас не так важно, ведь дело в том, что я читала об этом явлении в одном из старых фолиантов, но никогда не думала, чтобы это действительно происходило, потому что я читала легенду, а не все легенды правдивы, а действия, что в них описаны, происходили на самом деле. — Но как я смогла вылечить его, если ничего не сделала? — Снова спросила я, пытаясь докопаться до понятной истины, потому что сейчас я не понимала ровным счётом ничего. — Как можно вылечить кого-то парой слов? — Même un couple de mots, prononcé avec amour et crainte, capable de grand — la guérison (Даже пара слов, произнесённая с любовью и трепетом, способна на великое — на исцеление), — на чистом французском, который я, к слову, хорошо знала и могла спокойно на нём изъясняться, произнесла миссис Хэддок и улыбнулась, видимо думая, что я не поняла её. — Comment connaissez-vous le français (Откуда вы знаете французский)? — Тут же перешла я на французский, с улыбкой отмечая, что смогла удивить женщину. — Я знаю не только французский, — снова на английском заговорила Валка, продолжая гладить дракона по необычным бурым рогам. — Но вот откуда его знаешь ты? — Меня с детства учили не одному языку, а нескольким, а потом я и сама этим увлеклась, — пожала я плечами. — Просто у меня мама по профессии лингвист и переводчик с японского, а так же с итальянского, поэтому эти два языка я тоже достаточно хорошо знаю. Ну, а любовь к французскому, языку любви мне привил отец, который часто любил говорить мне или маме что-то на этом прекрасном языке, а мой интерес не позволял мне оставить слова отца не переведёнными. — То есть получается, что ты ты полиглот? — Улыбнулась шатенка, а я только кивнула, подтверждая её слова. — Теперь я ещё больше уверена, что ты именно та девушка, о которой сложены легенды, что дошли до наших дней. — Какая девушка? — В ужасе переспросила я, не понимая, о чём сейчас говорит миссис Хэддок. — С чего вы взяли, что в легенде, которая неизвестно как дошла до наших лет, описана именно я? — Достаточно того, что в легенде написано твоё имя, Астрид.