Стальная дева

От автора: огромное спасибо за донат и, конечно, приятного чтения — сегодня и всегда) *** В тишине после его слов, Эйн слышал только свой пульс, размеренные, гулкие удары. Так бывало иногда, когда он готовился перед выстрелом и понимал: случиться может, что угодно. Он сказал: война только начинается, но начиналась она заново, и начиналась она с победы над его собственными людьми — они могли не поверить, они могли разозлиться. Они могли послать Эйна к блястовой матери и разойтись по домам или разбиться на крохотные бесполезные группки. В тишине оглушительно заржал Леннер, залился хриплым, надрывным хохотом, и Эйну захотелось разрядить в ублюдка игольник: — Я могу это доказать. Перед отлетом с императорского крейсера он забрал у Рьярры копию призрака, которого отправил для него Меррик. И даже, если бы остальным этого оказалось мало, Ойлер бы все подтвердил. Леннер отмахнулся от него, утер выступившие на глазах слезы, все еще посмеиваясь: — Я тебе верю, малыш. Не совсем же я идиот. На Управление серых мразей внезапно напали. Тысячи солдат, о которых мы ни сном, ни духом. И во время атаки все они внезапно повзрывали себя? — он обвел взглядом остальных, весело хмыкнул и добавил. — Ну же. Я ведь не один так думаю. Люди так себя не ведут. Да, среди нас найдется парочка героев, готовых сдохнуть назло врагу, но остальные, — и в этот момент он смотрел на Эйна в упор, — остальные трясутся за свои никчемные жизни. Верно, малыш? — Я сейчас выбью тебе зубы, — как мог спокойно отозвался Эйн. — За малыша и за то, что ты угробил столько наших. Угробил ни за что. И нет в этом ничего героического. За его спиной зашептались снова, и голос — Эйн не разобрал чей, сказал: — Но после нашей атаки, герианцы ушли. Он почувствовал, отголосок злости — Мара хотела вмешаться, осадить говорившего. Но ей не пришлось, Леннер успел раньше: — Да, брось. Серые суки никогда нас ни во что не ставили. Если они и ушли, то их испугало нечто иное. Малыш, ты бы хоть сказал, как они называются. Эти новые враги, которые еще хуже, чем герианские твари. — Иллирианцы, — тихо заметила Мара. — Они из секты Детей Икара. И это не они участвовали в атаке. Они контролировали людей. Потом убили их, чтобы замести следы. Леннер повернулся к ней так резко, что Эйн ожидал нападения, едва не схватился за оружие. — И как, красавица, удалось? Замели они следы? Эйн бросил на Мару предупреждающий взгляд, шепнул мысленно «не лезь» и ответил вместо нее, перетягивая внимание и Леннера, и остальных: — Герианцы свалили после первой же их атаки. Как ты сам думаешь, Леннер? — Значит, не удалось. Как у тебя все складно, малыш. Ты отлично умеешь объяснять, всегда можешь подсказать, почему дерьмо случилось. Вот только после того, как оно случилось. Эйна он бесил. И Эйн слишком отчетливо понимал, что люди за его спиной смотрели и оценивали — кому верить, и за кем пойти. Один раз они уже выбрали Леннера. Эйну нужно было перетащить их на свою сторону — и жизненно важно сделать это, до того, как они встретятся с остальными. — Тебе что-то не нравится, Леннер? Помимо того, что я не сдох героем вместе с товарищами. Да, я не герой. И вместо того, чтобы пафосно убиться, я ищу способ победить. — Но в этом и проблема, малыш. Тебе не важно, кого побеждать. Серые суки нас захватили — значит, надо избавиться от них. Появились твари похуже — и ты моментально переобулся. А знаешь, о чем я думаю — плевать, какие они страшные, эти илирианцы. Если им хочется убивать серых, мы поладим. — Я хочу, чтобы мы выжили, — как ребенку, раздельно, чтобы даже конченый идиот понял, сказал ему Эйн. — Ну, знаешь, наша раса. Потому что не останется никаких мертвых героев, никакой памяти о нас, если никто не выживет. И все, о чем будут говорить: герианцы, или эти чокнутые Дети Икара — это о том, что мы были, и потом нас не стало. И всем будет плевать на твою месть и на твою мертвую дочку. Леннер зарычал, как зверь, бросился на него снова, но на этот раз Эйн был готов, и в этот раз он на это рассчитывал. Спровоцировал его намеренно, потому что понимал — многим понравится логика Леннера, и многие схватятся за возможность убивать герианцев — не важно, что придется отрезать и заменить на железки: руки, ноги или мозги. Эйн поставил блок, провернулся, перехватывая руку Леннера, ударил апперкотом снизу и тут же добавил коленом. Отпихнул Леннера от себя. Мара стояла в стороне и больше не пыталась вмешаться — в этот раз она не сомневалась, что Эйн победит. И ее спокойная уверенность была лучше любого допинга. Эйн потянулся за ножом на поясе, достал неспешно, Леннер оскалился. Эйн бросил нож ему. Показал ладони, подначивая: смотри, я голыми руками с тобой справлюсь. Хотя Леннер и в равных условиях мог его сделать — был сильнее. Но не в тот момент. В тот момент ублюдок ни о чем не думал, не рассчитывал сил. — Зря ты это сделал, малыш. Эйн напал на него первым, уклонился от удара ножом, подставил блок, нырнул вниз и очередной выпад просвистел над головой. Леннер оказался близко, и подставился, потому что совсем перестал думать. Эйн впечатал подошву ботинка в его ступню, вывернул руку с ножом, Леннер отпустил оружие — хотел перехватить другой рукой, но Эйн успел быстрее, пальцы обхватили рукоять, сжались до боли. Эйн навалился всем телом, сбил Леннера на пол и навалился сверху, прижал острие к шее сзади и рявкнул: — Уймись! — Леннер зарычал, попытался сбросить его. Эйн надавил на нож. Лезвие вспороло кожу, кровь выступила и потекла тонкими красными струйками на пол. Леннер дернулся еще один, последний раз, и затих. И вот тогда Эйн почувствовал, что выиграл — доверие людей вокруг. — Все? — спросил Эйн, не убирая нож. — Отпусти, — прохрипел Леннер. — Ты проиграл. Ты будешь делать, что я скажу. Леннер молчал. — Ты проиграл, Леннер. Говори! — Эйн надавил на нож. — Или я прирежу тебя прямо здесь к блястовой матери, и ты никогда уже не отомстишь, ни герианцам, ни кому другому. Сдохнешь как собака. Леннер дышал с хрипом, и выдавил тихо, будто эти слова Эйн из него вырезал. — Ты победил, ма… Эйн схватил его за волосы, приложил мордой об пол: — Кто? — Ты победил, Гейб. Эйн отпустил его, и медленно поднялся: — Мне плевать, как ты помешался на герианцах. Хочешь, хоть всех их перебей. Но сначала мы спасем Землю, — он обвел взглядом своих людей. Теперь уже действительно своих. — Объявите всем. Я хочу, чтобы каждый был готов действовать. Мы свяжемся с теми, кого герианцы оставили у руля. В их базах данных должны быть личные дела бывших военных. Найдем всех, кого успеем, восстановим армейские отряды. И если на Земле еще остались агенты илирианцев, те, которые не взорвались во время атаки на Управление — мы их найдем. — Хорошо, — Саманта Эванс вышла вперед, бросила короткий взгляд на Леннера, потом посмотрела на Эйна и пожала плечами. — Начнем с этого. Если ты прав и впереди война… — она запнулась, сглотнула и закончила, — то и хорошо. Я все равно уже не помню, как жить мирно. *** Тюремный флаер, в котором Эйн нашел Леннера и остальных, еще был на ходу. Пришлось взламывать его начинку, но после недолгой возни, Маре удалось поднять его в воздух. Эйн передал ей координаты базы Сопротивления, и разослал бойцам в городе оповещение. Раздал указания тем, кто еще мог быть полезен. Леннера и остальных он оставил в отсеке с камерами, а сам с Марой устроился на местах пилотов. — Ты рискуешь. Ты рассказал о Детях Икара всем, — спокойно заметила она, когда он отключил экран связи. — Если илирианцы контролируют кого-то в Сопротивлении, они узнают и будут готовы. — Они и так узнают, — Эйн устало потер лицо. — Если Герия ушла, это само по себе все им объясняет. — То, что Герия ушла, не значит, что предупредила людей, — напомнила Мара. Эйн фыркнул. Можно подумать, он и сам это не понимал: — Значит или нет вообще не важно. Мы не сможем организовать оборону Земли, не объяснив людям, от кого. Мне не нравится, что столько людей в курсе событий. Но иначе не выходит. Только если мои бойцы будут знать, что есть агенты илирианцев на планете, они смогут их вычислить. Она нахмурилась, и Эйн уловил отголосок ее сомнения. — Все получится, — с нажимом сказал он. — Да, илирианцы контролируют людей, но, если присмотреться, можно понять, что что-то не так. Даже ты подозревала тех ублюдков из Котлована. При близком знакомстве, они бы точно себя выдали. Если бы кто-то начал себя странно вести в Сопротивлении, остальные бы поняли. И точно не смолчали бы. По крайней мере, он на это надеялся. — Тебе виднее, Габриэль. Я плохо понимаю людей. — Ты отлично понимаешь меня, — он усмехнулся. — Мара, мы справимся. Понимаешь? Любая война должна начинаться с этого. Ты должна верить мне, что мы справимся. — Меня учили начинать войну не с веры, — она оторвалась от полетной трассы, посмотрела на него. — С просчета рисков, наилучшего способа действовать. Со сбора информации и ресурсов. Вера на Герии не имеет большого значения. Воля, сила, решимость действовать, способность находить выход. Но не вера. Как вы это делаете? Когда разум говорит вам, что надежды нет и победить невозможно, как вы продолжаете верить? Она держалась так спокойно, даже чувства скрывала, и только пальцы вцепившиеся в край панели управление, напряженные до боли, ее выдавали. Эйн и сам не понимал, почему такая крохотная, незначительная деталь имела для него значение — то, что Маре не все равно, что она пыталась понять людей. — Не знаю, — сказал он. — Может, потому что мы еще живы. И думаем: приберегу безнадегу на последний выдох. Иначе какой смысл вообще дышать? Мара помолчала: — Я не умею верить, Габриэль. Но, если тебе это нужно, я постараюсь. И постараюсь, чтобы твой последний выдох наступил намного позже моего. После этого она будто встряхнулась, снова укрыла свои чувства за стеной и спросила: — Что насчет людей в Котловане? Думаю, большинство из них погибли при атаке, но можно попытаться найти остальных. Кто-то должен их контролировать. — Ойлер наверняка знает, — Эйн тоже уцепился за возможность сменить тему. — Надо расспросить его хорошенько. — Или он знает, как вычислить того, кто управляет людьми. Но Ойлер может солгать. Да, Эйн это понимал. И думал — что Рьярра предложила отличный выход. Временную метку. Он все еще не хотел ей доверять. Стальная Сука обещала помогать ему, и что намного важнее — подчиняться. — Я не хочу доверять Рьярре, — признал он. — Это понятно, — спокойно, взвешенно заметила Мара. — Ты пострадал из-за нее, у тебя психологическая травма. — Все еще смотришь на меня свысока? — Эйн усмехнулся. — А я думал, любовь изменит тебя к лучшему. — Любовь не сделала меня слепой, — сухо заметила Мара. Эйн покачал головой, соврал, прекрасно понимая, что врет: — Травма и прошлое здесь не при чем. У Рьярры есть мозги, есть свои войска. И она лично меня… — он запнулся на слове «пытала», сказал иначе, — обрабатывала. И вдруг готова подчиняться. В то, что она хочет помочь я верю. Но не в то, что она станет меня слушать. Не после всех разговоров о том, что она сама меня, — он едва не выплюнул последнее слово, — «сделала». Мара вывела тюремный флаер к площадке над базой Сопротивления — одной из дальних и редко используемых, затерянных в индустриальном районе: — Ты мыслишь, как человек. — Я и есть человек. — Рьярра вложила в тебя силы и время. Считает, что сделала тебя таким, как ей нужно, — флаер медленно пошел на посадку. — Она не верит, что ты способен на решения, которые ей не подойдут. Конечно, она будет подчиняться. Она верит в тебя — потому что ты результат ее работы. Рьярра делает свою работу хорошо. Мара говорила это как нечто само собой разумеющееся. Ей не нравились методы Рьярры, ей было жаль Эйна, но она тоже верила: когда вложил силы в чье-то воспитание, когда признал, что это твоя работа — нужно принимать последствия. Какими бы они ни были. Эйн не мог объяснить ей, что она ошибается. Просто не знал как. И потому сказал только: — Пока никаких гарантий, что она вообще умеет подчиняться. Флаер качнуло, и он приземлился очень плавно, мягко. Эйн даже не почувствовал момента, когда нижние полозья коснулись причального покрытия. Мара поднялась с кресла плавным, экономным движением, посмотрела на Эйна невозмутимым, равнодушным взглядом: — Габриэль, тот, кто умеет только подчиняться, все же может стать хорошим подчиненным. Но тот, кто умеет только командовать, никогда не станет хорошим командиром. Эйн уловил в ее мыслях — это то, чему их учили в их герианском Интернате, и то, во что Мара верила. И думала, что Эйну тоже хорошо бы понять. Сразу захотелось поцеловать ее — от души, так чтобы она и думать забыла о том, чтобы его поучать. Жаль, что было не время и не место. — Пока я не убедился, что Стальная Сука станет меня слушаться, я лучше отправлю Леннера разведать, кто остался в Котловане. И с Ойлером поговорю сам. Боковая дверь флаера медленно опустилась вниз, выдвинулся пандус, и Мара вышла первая. Из отсека с камерами появились Леннер и остальные. — Он напал на тебя, и он нарушил прямой приказ, Габриэль. Ты получил его согласие силой. И доверяешь ему больше. Да, Эйн доверял ублюдку — потому что понимал его и без проблем мог читать. В отличие от Рьярры: — Леннер понимает силу. И потом доставит еще проблем, но сегодня я победил. Он будет слушаться. Эйн не стал добавлять то, что они и так с Марой понимали: пока. У послушания Леннера был срок годности. — Мне сложно это принять. Что кто-то настолько ценит силу, что готов подчиняться только ради нее. А на взгляд Эйна звучало очень даже по-гериански. — Разве? — он усмехнулся. — А я думал, вы помешаны на силе. Слабые у вас даже жить не заслуживают. Мара ответила ему спокойным взглядом: — Именно, Габриэль. Выживают только сильные. И потому сила есть у всех живых. Она не повод для послушания. — Эй, Гейб! — резко окликнул его Леннер у высоких металлических дверей базы. — Долго вы с красоткой собираетесь трепаться в сторонке? Давай уже займемся делом. Чем быстрее перебьем этих новых илирианских сук, тем быстрее вернемся к серым ублюдкам. Леннер активировал электронный ключ, возник в воздухе прямоугольный виртуальный экран. Переключился индикатор замка, и массивные двери медленно поползли в стороны. Эйн успел увидеть отблеск металла, выхватить взглядом: дуло и пальцы на прикладе и рявкнул, кидаясь на землю: — Ложись! За долю секунды до того, как воздух прошили первые плазмо-заряды. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- Я пишу этот текст по правилу 50 рублей: суть его в том, что, если хотя бы один человек пришлет мне хотя бы 50 рублей на Яндекс. Деньги: money.yandex.ru/to/410016407141638 я выложу новую главу «Стальной девы» через неделю (29.12.2019) Но даже если никто ничего не пришлет, я продолжу выкладываться, просто реже.