Фрилансер или Игра с_love

      Сон одолел Магоева посреди тягостных размышлений и напряженного физиологического процесса. Прошло около часа, прежде чем он открыл глаза и несразу понял, где и с кем он находится. Рядом с ним, крепко обнимая его и положив одну из щедростей матери-природы ему на грудь, тихо и сладко сопела Даша Алфёрова. Восстановив в памяти последовательность вечерних событий, Алексей решил ретироваться. Он не хотел, а откровенно говоря, боялся разбудить ее. Боялся Дашиного пробуждения, многочисленных неизбежных и неприятных вопросов, объяснений и рыданий. Осторожно выбравшись из плена объятий и встав с кровати, Магвай оперативно оделся и тихо вышел за дверь, почти бесшумно закрыв ее за собой. Спускаясь по подъезду, он слышал, как барабанит на улице дождь. Но намокнуть до никти он больше боялся от слез – попытка написать среди ночи сочинение «Как я провел вечер» не вызвала в нем ничего, кроме отчаяния.       Капли воды сбегали на кончик крючковатого носа, вынуждая периодически стирать или сдувать их, по затылку затекали за шиворот, заставляя Алексея ежиться от холода. Ноги его были уже сырыми настолько, что смысла обходить лужи он уже не видел и обреченно бороздил кроссовками потоки воды на тротуарах. Но у одного из двора он вспомнил сцену, возмутившую его по дороге к Дарье, и поспешил свернуть. Однако уже не слышал жалобного воя и не увидел злополучной дворняги – в капкане красовалась отгрызенная ею же самой лапа. С минуту постояв над ужасным зрелищем, Лёша резко равернулся и быстро пошел прочь.       Он шел, не чувствуя никакой усталости, навстречу ему не попался ни один человек, даже машины своим движением и шумом нечасто нарушали покой омываемых дождем улиц. Он был один во всем городе. Боле того, ему казалось, что он был один во всем мире. Долгое время сознательно искавший одиночества, сейчас он никуда не мог от него скрыться. Те немногие, кто могли помочь ему, давно о нем забыли. От тех, кто хотел ему помочь, он никакой помощи получать и не собирался.       Сырой и продрогший, он прошел больше половины пути и остановился на светофоре у железнодорожного вокзала. Остановился машинально, потому что пропускать все равно было некого. Несколько секунд он смотрел на здание вокзала, а когда светофор стал зазывать его на другую сторону улицы, вдруг развернулся и пошел к дверям. В Иваново для него все было кончено, оставался единственный выход – спасение бегством. Пользуясь отсутствием очереди и наличием банковской карты, Магвай взял билет на малую родину, оставляя себя приличный запас времени на сборы.       Дойдя до квартиры, он стал быстро собирать вещи, стараясь не забыть важного и не перегрузить чемодан лишним. Возникла, конечно, у него идея прихватить с собой что-нибудь из техники, но хозяин квартиры держал на руках копию Лёхиного паспорта. Надев на себя обратно так и не высохшую одежду, Алексей завалился на диван в надежде провалиться в сон. Удалось ему это далеко не сразу. Через три часа тяжелого сна, он в последний раз поднялся со ставшего ему уже таким родным дивана и окинул грустным взором свою конуру. Перекрыл водоснабжение, выключил пробки (не подумав о содержимом холодильника) и взглянул в зеркало – оттуда на него смотрел какой-то едва знакомый пареньс совершенно потухшим взглядом.       Лёха закрыл дверь и бросил ключ в почтовый ящик (он знал, что вернувшись в город, хозяин первым делом проверит почту). Кряхтя и ворча, он дотащил чемодан до улицы, опустил его на колесики и направился к вокзалу. Город был все тем же: те же вечно спешащие по каким-то пустым и преходящим делам люди, те же нервно гудящие автомобили, те же наглые и невозмутимые голуби на тротуарах. Город был тем же, а Магоев был уже другим. Впрочем, перемены в нем самом уже ничего не могли изменить к лучшему в его жизни. Дойдя до долгожданного вагона, он написал SMS хозяину квартиры, что съехал. Матери решил сделать сюрприз, свалившись как снег на голову. Оставив чемодан под присмотром серьезного вида немолодой женщины, он вышел в тамбур – перекурить. Поезд дрогнул и лениво пополз в южном направлении.       Втягивая в себя то, что должно убивать лошадь, и изо всех сил пытаясь набраться лошадиной дозы оптимизма, Магоев еще ни о чем не знал. Не знал, что в очень скором времени Савинков, на свое счастье, попадет в руки правоохранительных органов, а через некоторое время еще и назовет свидетелей злополучной ситуации. Что до Ермолаева следствие так и не доберется, потому что тем же летом он будет избит насмерть какой-то уличной шпаной. Что разыскивая виновника драки возле «Мустанга», приятели одноглазого сумеют выйти на Алису и что она так и не сможет ничего им сказать (потому что понятия не имеет, куда пропал ее «молодой человек») и что в конце мая в пригороде полицией будет обнаружено тело изнасилованной и убитой девушки, в которой опознают четырнадцатилетнюю воспитанницу детского дома. Что в августе Вика Ткаченко выйдет замуж, а еще через год родит сына (которого даже захочет назвать Алёшей, но не сможет возразить мужу). Что уже через месяц Николай Магоев умрёт от сердечного приступа, а его скудное наследство будет растащено ушлой вдовой и пасынками. Что Даша Алфёрова будет до середины осени тщетно искать по всем возможным адресам и телефонам отца своего будущего ребенка, а после сделанного аборта прочитает в эпикризе приговор «бесплодие»…       Ни о чем этом Магоев не знал и не мог даже догадываться. Он уезжал из Иванова, полон надежд, что этим летом ему все удастся в Москве. Он не знал, что географически приближая его к заветной мечте, поезд увозит его от нее навсегда. А со стоящего у вокзала билл-борда не то вслед этому уходящему поезду, не то навстречу всем приходящим смотрела и очаровывала своей загадочной улыбкой Алёна Кошелева…