Odds are against us

Нацуо часто думает о том, что их природа неправильна. Неправильно то, что всё было решено за них. Ему отчаянно хочется думать, что Ёдзи кажется ему идеальной Парой не потому, что между ними уже установлена связь. Он хочет быть уверен, что не будь ни у одного из них этих сил, не будь они знакомы с Нагисой-сенсей и встреться они при любых других обстоятельствах, они бы всё равно нашли друг в друге то, что искали до этого в тысячах других людей всю свою жизнь. Они бы всё равно достигли этой близости и единения — сами, а не потому, что где-то кто-то за них уже всё решил. — Ты слишком свободолюбивый для игрушки Нагисы, — говорит Соби, стоит Нацуо неосторожно обмолвиться об этом в его присутствии. Нацуо вспыхивает и выговаривает ему тогда многое о том, что могла бы дать эта свобода самому Соби. Стал бы он Бойцом Рицки сам, а не по приказу Сеймея? Стал бы он бойцом самого Сеймея? — Твоя неприязнь к нему даже сейчас, отголосками прошлого, плещется на самой поверхности, и не нужно быть одаренным, чтобы её заметить. Соби выгоняет его потом из квартиры в темноту сумерек. Ёдзи кричит, чтобы Соби открыл дверь, пока он не разнес ему всю квартиру, и в итоге его выгоняют тоже. Нацуо выбрал бы Ёдзи даже не будь ни один из них ни Жертвой ни Бойцом. Ему нравится Ёдзи. Тот Ёдзи, которого видят другие: который доводит Юико и Хитоми; резкий, жестокий и злой. Ёдзи, с которым они рассказывали Рицке про гадания на головастиках, и тот потом целый день отказывался от любой еды. Ёдзи, о котором так печется Нагиса-сенсей. И тот Ёдзи, которого видит только Нацуо: спокойный, уверенный и надёжный. Ёдзи, с которым они долго поначалу свыкались, и которому Нацуо кричал в пылу: ты ведёшь себя как Боец, но ты здесь всего лишь Жертва, и который отвечал ему: может я и всего лишь жертва, но только со мной ты можешь быть по-настоящему силён. Тот Ёдзи, который каждый раз приказом требует обнять его, когда они ложатся спать, сколько бы Нацуо не повторял ему, что готов делать это и без команды. Тот Ёдзи— — Эй, о чём задумался? Ёдзи заваливается на кровать рядом с ним: на нём шорты и огромная футболка Соби, из которой он чудом не вываливается; волосы, кажущиеся в темноте нереальными, как едва светящая неоновая лампа, убраны наверх. — Да так, — отвечает Нацуо. — О тебе. — О том, что я лучшее, что есть в твоей жизни? — Усмехается Ёдзи. Нацуо ничего ему не отвечает, и Ёдзи, помолчав, забирается к нему под одеяло. — Завтра об этом подумаешь, — говорит он наконец, а затем добавляет показательно ровным тоном, — А сейчас обними меня. — Ты можешь просто попросить об этом, — в который раз напоминает Нацуо. Ёдзи медлит, в молчании проходит долгая минута. — Нацуо. Обними меня. Немедленно. Ёдзи знает, что при просьбе всегда есть шанс получить отказ. Получить подобный отказ от Нацуо он никогда не будет готов. Нацуо вздыхает и обнимает его, придвигаясь ближе. Ёдзи целует повязку на его глазу. Даже если бы им дали выбор, это бы всё равно ничего не изменило — они бы выбрали друг друга.