Третий не лишний

«Прости меня, мама, за то, что родился хулиганом», — пронеслись строки очень старой песни в моей голове, пока я ехал в полицейский участок. Да уж, тут ведь и не поспоришь. За что боролся, как говорится, на то и напоролся. Кто ж мог знать, что шутка с наркотиками (и шутка ли?) закончится вот таким дерьмом? Лично я и представить себе не мог, что остаток жизни прогнию на зоне. Эххх, а я ведь столько не успел сделать. Я еще не ощутил на себе прекрасного женского тела, не вырастил сына и не заработал на дом, на котором в будущем посадил бы дерево. Какая досада. Ну, неудачники — они ведь и в Африке неудачники, ничем их не проймешь. Говорила мне мама, чтобы я учился на одни пятерки и не курил за гаражами с плохими мальчиками. Только разве я слушал? Да хрена с два и теперь жалею. — Выметайся! — сковывать в наручники меня не стали. Видимо, посчитали, что сбежать такому дохляку, как я, все равно не получится. Да я, собственно говоря, и не собирался. Не хватало, чтобы на меня еще одно преступление повесили. Дорога до кабинета прокурора была очень длинной и мучительной для меня. Сколько же мыслей, умных и не очень тогда посетило мою голову? Я уже был готов и к пожизненному, и к смертной казни, и даже надеялся на условное, если вдруг меня захотят помиловать. Только вот ничего из этого меня не устраивало. Не особо то хотелось становиться малолетним зеком на рассвете лет, а умирать и подавно. В кабинете в глаза сразу же бросилось знакомое лицо. Жирдяйское лицо с как всегда недовольным выражением. Я хмыкнул и сел напротив него, отводя взгляд всеми способами, какими только мог. Он молчал, сохраняя абсолютное спокойствие и что-то постоянно записывая в свой блокнот. — Изв… — я хотел спросить у него, что здесь происходит, но он лишь поднял на меня презрительный взгляд, а после этого вообще вошел какой-то мужчина в форме с несколько средними звездами на погонах. Значит, это и есть тот самый прокурор? Его рожа мне сразу не понравилась. Неприятная такая, аж плюнуть в нее захотелось. — Так, — он сделал первую пометку на листе формата А4, как только сел на свое место, он ни разу не поднял на меня своего взгляда, будто меня здесь и в помине не было. Какое бескультурье, здороваться что ли не учили? — Валерий Пономарев, 17 лет, проживает по адресу… — Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — не выдержав, очень эмоционально вякнул я, чуть ли не вцепившись в глотку этому ментяре. Меня уже абсолютно все бесило в этом кабинете, хоть и провел я здесь не больше пяти минут. Почему они вот так запросто срывают человека из его же дома и обвиняют в какой-то несусветной глупости? Как я мог поджечь клуб, если две недели из дома не выходил? А эта херня с наркотой… Разве блондин не сказал своему начальнику, что это пиздежь чистой воды? Я бы вот, например, не поверил, если бы сопляк вроде меня втирал дичь, которая и на долю процента не походит на правду. — Не кричите, молодой человек. Сейчас заполним протокол, а потом вы напишите чистосердечное признание и все останутся довольны. Если вы не будете долго мешать следствию и во всем признаетесь, ваш срок скостят до 15 лет. По божески, не правда ли? — я ужаснулся от такой «новости». — За что 15 лет? Я же ни в чем не виновен, я не совершал никакого преступления, — разговаривал я сам с собой. В общем-то, не удивительно, им же тут всем плевать на меня, только я так просто не успокоюсь, пусть они даже не надеются. — Проживает по адресу… — продолжал он бубнить себе под нос что-то, а меня накрывало бешенство. Еще одно тупое слово из него вылетит и тогда я точно совершу преступление. — Я не собираюсь ни в чем сознаваться! — прокурор поднял на меня свои петушиные глаза и мне стало не по себе. Почему я должен все это терпеть? Я повернулся к владельцу клуба, пока он неотрывно строчил в блокноте и с вызовом посмотрел на него. — Где Женя? Он должен подтвердить — я все наврал про наркотики. Ну это же бред, разве вы сами не понимаете? Мне 17 лет, зачем мне заниматься чем-то подобным, да и не мог я поджечь ваш клуб, потому что две недели безвылазно сидел дома. Мои родители…. Мои родители могут это подтвердить! — меня накрыла паника. Что мне нужно было делать? Что говорить? Как себя вести? — То есть, твои родители все это время тоже были дома и никуда не выходили? — Нет, они ведь работают… — задумываясь над собственными словами, ответил я. — Тогда как мы можем быть уверены в том, что ты не совершил преступление в отсутствии родителей дома? Это очень удобно, не правда ли? — прокурор все настаивал на своем. Но я и сам понял, что сморозил глупость. Не надо сейчас родителям ни о чем знать. Они все равно мне не поверят, даже если я начну объясняться. — А Женя? Он ведь может подтвердить? — я снова обратился к владельцу клуба. — Он подтвердил твои слова. Ты ведь не раз впихивал ему наркоту в моем клубе. Тебе-то я не поверил, а вот своему будущему зятю не поверить не мог. — Ч-что? Подтвердил? Но это бред, я никогда не продавал ему наркотики! — я вспылил, вскочив со стула, но полицейский, который стоял все это время сзади, схватил меня за руки и потянул обратно, — Я не знаю, почему вы меня обвиняете, я ничего не делал, это полный бред! Я не преступник, ясно? — Еще мы опрашивали учителей и некоторых учеников в школе. Они сказали, что замечали за тобой неоднократные всплески агрессии, видели, как ты избивал учеников на переменах и даже один раз подрался, покинув урок. Это правда? — Да, но… — И эту драку ты устроил со своим лучшим другом, Тимофеем Марчуком, верно? — Да верно-верно! Хватит уже! — оба мужика вздрогнули от такой неожиданности, я был в смятении, — Дайте мне хоть слово сказать! Какое отношение имеет моя повседневное жизнь к тому, в чем вы меня обвиняете? Я ведь никого не убивал. — Да прямое имеет отношение. Ты способен проявлять недетскую агрессию к людям, значит мог запросто вспылить и поджечь ночной клуб, неважно какие у тебя были мотивы и причины. Погибло 12 человек, 12 невинных душ, которые ты погубил. К тому же, ты запросто мог убить Евгения, которому неоднократно продавал наркотики и который тебе задолжал денег. Отличная возможность сжечь его в клубе, где он работает, верно? — Да вы что тут все с ума посходили? Нахера мне убивать человека который мне денег должен? — я посмотрел на прокурора. Тот замолчал. В комнате воцарилась тишина. Кажется, я завел его в тупик. Однако, и себя тоже. — Но это мог быть просто неосознанный всплеск агрессии… — господи, как же меня бесит его до одури спокойный тон. Сейчас придушу просто, чтобы было хотя бы, в чем меня обвинять. — Да не мог! Не мог! Не мог я сжечь этот гребанный клуб! — все, мои аргументы давно кончились. Чем добивать этих броненепробиваемых, я не знал. Просто кошмар какой-то. Просто ужас. Они игнорировали все мои всплески злости и продолжали спокойно заниматься своими делами. Лишь через несколько минут прокурор поднял на меня свой важный взгляд и подвинул ко мне листок с чем-то написанным от руки. — Просто распишись и разойдемся по-хорошему, молодой человек, — я взял листок в руки и начал читать. Все же любопытство возобладало. Было интересно, что там написано. Оказалось, это что-то вроде чистосердечного признания, написанного от моего лица. — Ага, щяс, не собираюсь я этого подписывать! — возмутился я и порвал листок, разбросав его части по всему кабинету. Думаете, мне было не страшно? Ага, так мои колени тряслись первый раз в жизни, а моя задница сжималась до синяков, только я не мог перебороть этого своего тупого ребячества. Хотя, они первыми начали. — В обезьянник его! — злобно, сквозь зубы процедил прокурор, скрестив руки на груди. Наверное, я сильно взбесил его, но что уж там. Хоть посижу в одиночестве, поразмышляю о насущном без двух этих великовозрастных упырей, которые мне уже всю плешь своими нравоучениями проели.