***
Пятьдесят девять часов. Если Хаято ранило при атаке так же сильно, как и Тсуну, то тому срочно нужна медицинская помощь. Если же подрывника зацепило сильнее, то он может скончаться с минуты на минуту. Савада испуганно держится за сердце, пытаясь понять, кольнуло ли у него в груди из-за собственной перегрузки, или это был последний вздох его любовника. Отряды послушно и вовремя отчитываются о своем месте положении и количестве защищенных мест. Тсунаеши прекрасно понимает, что эти люди уже давно работают на одном лишь упрямстве, потому отдаёт приказ выпустить вторую волну ищеек. Их в разы меньше, но он должен дать своим подчиненным отдохнуть. Альянс послушно помогает в поиске, но, черт побери, север — это не десять зданий и три пристройки. Будь у него больше сил, Тсунаеши смог бы более четко обозначить круг поиска. — Тсуна, нормально все? — Ямамото пытается успокоить его Дождем, а у скрипача все выворачивает изнутри. Его выворачивает прямо на дорогой ковер, благо, что сам он сидел на диване. Хранители Вонголы тут же начинают панику и шум, лишь Кея и Мукуро как-то грустно улыбаются, глядя на загаженный кровью ковер. Савада же недовольно выкашливает очередной сгусток крови, коря себя за то, что отозвал этих идиотов обратно в поместье, чтобы отдохнули. Вот ведь засада. Какого хера они вообще здесь все собрались?! Неужели не могли найти места получше, чтобы отдохнуть? Вторая волна ищеек прибыла на место, о чем и сообщает по радио. Пять часов для отдыха — это максимум, который может позволить себе Савада, однако, его люди не особо возмущаются, радуясь, что получили хоть что-то. Видимо, Десятый не особо привык щадить своих людей. — Принято, — отзывается Савада, сплевывая сгусток крови, — Приказ знаете, продолжайте в том же духе. — Тсуна, тебе к врачу надо, — Небо игнорирует Ямамото, и его неуклюжие попытки помочь. — Нормально, — он осушает целую бутылку виски разом, пытаясь избавиться от паршивого вкуса крови. Как же он сейчас рад, что у Десятого свой личный мини-бар. — Ничего не случилось, видишь? Пламя Неба сжигает кровь носителя, не оставляя и пятнышка на прекрасной белой и такой мягкой поверхности. Тсунаеши оценил ковер по достоинству, ходя по нему босиком. Как только все закончится, он купит себе точно такой же и займется с Хаято любовью на нем. — Оя-оя, наш Тсу-кун такой притворщик, — Рокудо змеей обвивает тело музыканта, явно надеясь, что ему перепадет. — Мукуро, милый, сотрёшь им всем память, и я обещаю тебе устроить незабываемую ночь, — иллюзионист явно заинтересован, но просьбы не выполняет, решая, что драма ему нужнее секса. — Козел. Пятьдесят девять часов и двадцать минут. Ему сейчас не до выяснений отношений или же попыток кого-нибудь успокоить. Враги не выходят на связь и не предъявляют никаких требований. Значит, они уверены в себе, своем плане и силах. Они должны найти Гокудеру, как можно скорее. Эти мудаки ведь по любому решат грохнуть Ураган Вонголы, чтобы насолить Семье и, возможно, взбесить Тсуну. А может и нет. Савада искренне не понимает чужих мотивов. Если его так хотят убить, то почему не пытаются устроить обмен заложника на цель? Или менять уже просто некого? Нет, Хаято все еще жив — он чувствует стабильный отголосок Пламени любовника. — Что вообще происходит? — вопрос задан в пустоту. Ответа он так никогда и не дождётся. Нужна сила, превосходящая его. Нужен способ четко обозначить нахождение Хаято. Нужен… — Джотто, — зовет Тсунаеши, уставившись на руку Десятого. — Я знаю, что ты здесь. Появись уже, чертов старпер. — Слишком грубо, — голос Примо слышится отовсюду сразу, а потом он появляется за спиной нынешнего босса Вонголы. Призрак выглядит совершенно незаинтересованным во всем происходящим. — Меняю свою жизнь в обмен на жизнь Хаято, — решительно говорит молодой мужчина, протягивая руку. — Помоги мне спасти его, и я вернусь в Семью. — Тсунаеши, с чего ты решил, что нужен нам? — Джотто мило улыбается, а у Савады все внутри просто закипает. — Ты мой наследник, и это факт, но я доволен нынешним положением дел. Десятый прекрасно справляется с работой и ответственностью, от которых ты так трусливо сбежал. — Чего ты хочешь? — Тсунаеши прекрасно понимает, что сам себе сейчас роет могилу, но ему откровенно наплевать на это. У него нет времени на обдумывания стратегии и попытки обхитрить Примо. — Продолжение моего рода, — серьезно говорит тот, явно наслаждаясь чужой слабостью. — Зачатого в браке наследника, который станет Одиннадцатым Доном Вонголы. А также клятву с твоей стороны. Поклянись своей Волей, душой и кровью, что примешь обязанности босса и не попытаешься сбежать от этого. Поклянись, что отныне и навсегда все твое естество будет принадлежать Вонголе. Поклянись, что защитишь и сбережешь мою Семью. Поклянись в верности, Савада Тсунаеши. Когда-то кто-то сказал ему, что Первый был добрым человеком. Спокойным и собранным лидером, который заботится о своих друзьях и о Семье и был готов защитить их от любых угроз. С сильным чувством справедливости, широкой душой и отсутствием хоть какого-то предубеждения о происхождении своих людей. Он принимал в Семью любого, прощал чужие оплошности и был готов умереть, ради защиты близких. Идеальное Небо Гармонии — благородный, любящий и мягкий. Его ценности — ценности Вонголы. Дружба и мир всегда были приоритетом Примо. Только вот годы, проведенные в наблюдении за последующими поколениями, явно выбили из него всю эту дурь, заставляя смотреть на мир более расчетливо и ценично. Савада понимает это, потому что они так похожи. Они оба понимают, что смерть в мафии неизбежна, как и конфликты между Семьями. Потеря с гражданской стороны тоже приемлема, когда дело доходит до полномасштабных военных действий. Именно поэтому Тсуна встает на колено и послушно произносит клятву верности, игнорирую собственное паршивое состояние. Его рвет изнутри, хочется зарыдать от собственной беспомощности и никчёмности. Он прекрасно понимает, что с этой самой секунды теряет себя, как личность, становясь добровольным рабом Вонголы. И это паршиво, больно, унизительно. Чертова мафия забрала у него маму, а теперь шантажирует жизнь любимого человека, заставляя принять все то дерьмо, что преведущие Доны творили десятилетиями. Паршиво. Только вот Савада послушно проглатывает свою гордость и принимает кольцо Неба. Примо тут же принимает его, как истинного Десятого, а потом обнимает, будто бы стараясь загладить вину. — Я ненавижу тебя, — говорит Савада в ответ на обнимашки Примо, глотая злые слезы. — Это уже не важно, — отвечают ему в ответ, на прощание касаясь ошейника из Пламени.***
Лицо Хаято расслаблено, а на щеке яркий рубец, который оставит шрам. Дыхание подрывника ровное, в такт его собственного. Сердца бьются в унисон, и Тсунаеши нежно улыбается, проводя по белоснежным волосам своей рукой. Во время лобовой атаки на машину его Пламя смогла защитить Ураган и свести повреждения к минимуму. Как оказалось, это о себе Тсуна заботиться не умел. Ну и ладно. Главное, что с его Хранителем все хорошо. Савада наблюдает за спящим любовником уже достаточно долго, благо, что статус и законченные дела позволяют подобную вольность. После успешно выполненной миссии, по возвращению Урагана, Альянс был осведомлен о смене власти в Вонголе. Старики покряхтели, но ничего поделать не могли. Некоторые Семьи даже имели смелость выявить свое абсолютное удовлетворение, что законный наследник, наконец, вернулся. Бывшего Десятого отправили в санаторий для полноценного наблюдения за его здоровьем. Видимо, Тсуна переборщил, когда все же вырвал глаз у этого пиздюка. — Доброе утро, Хаято, — тихо говорит Десятый, когда подрывник начинает ворочиться в постели. — Как ты себя чувствуешь? — Все хорошо, мое Небо, — немного медленно и вяло отвечает подрывник, тут же утаскивая своего любовника себе под бок. — Я рад это слышать, — Тсуна удобнее устраивается рядом с Ураганом и аккуратно целует того в висок, боясь ненароком сделать больно. — Простите, я снова вас не смог защитить, — Десятый не уверен, говорил ли Хаято о той атаке или же кольце Неба, что сейчас на его указательном пальце правой руки. — Все хорошо, не беспокойся, — клянется молодой мужчина. — Все пройдет и уйдет.***
Тсуна недовольно сверлит взглядом свои ярко-розовые ногти, а потом плюет на все и с грацией пингвина топает на встречу с Занзасом. Босс Варии никак не комментирует его внешний вид, за что Десятый ему искренне благодарен. Савада и так знает, что пастельные цвета ему просто тупо не идут, но с дочкой не спорит, боясь проиграть четырехлетнему кошмару собственного пораждения. Хару — мама Лавины, должна принять родительский пост с завтрашнего утра, так что Десятому лишь остается послушно слушаться ребенка и примерять на себя все новые образы. Вот, например, сегодня у них будет показ мод, где дитя выступает в роли стилиста, а Тсуна — моделью. Пять лет назад Савада пригласил в поместье Киоко и Хару и кратко обрисовал ситуацию. Ему нужна супруга, которая даст наследника. Ни о какой любви речи идти и не могло, хотя, молодые женщины это и так поняли. Хаято ну очень был недоволен идеей свадьбы его Неба, потому тупо не слезал с его колен во время встречи-чаепития. Савада любовника игнорировал и предоставил на всеобщее обозрение простенький такой супружеский контракт на пять лет. После его истечения они могут спокойно развестись или же нет — Тсунаеши не принципиально. Главное во всем этом было — ребенок и клятва верности. По истечению контракта, супруга может делать, что хочет и с кем хочет. Естественно, пожизненная защита и спонсирование от Вонголы прилагалось, как и обещание не лишать мать родительских прав. Брачной ночи, очевидно, не будет, но взамен Савада предлагает свою сперму и весьма компетентных врачей, которые гарантируют положительный результат. Киоко вежливо поблагодарила за предложение и чай и отказала. Фальшивый брак ее не устраивал, как и перспектива быть обыкновенной суррогатной матерью. Хару же согласилась, не требуя ничего сверху, лишь уточнила, когда бракосочетание. Так и случилось, что теперь по поместью галопом носится четырехлетние близняшки — Лавина в честь матери Гокудеры и Селестино, имя, на котором настояла Хару. Савада ничуть не обиделся, что детей называл не он. Хаято слишком уж сдружился с супругой Десятого на почве того, что их любовник-муж уж слишком идиот иногда, и ему нельзя доверять важных вещей. Тсуна согласно на это кивал и послушно менял подгузники, пока эта парочка распивала вино из его погребов. — Джудайме, — Хаято появляется будто бы из ниоткуда и тут же начинает переплетать волосы любовника в более подобающий для Дона вид. — Показ мод? — интесуется Луссурия, и Савада согласно кивает, продолжая читать отчеты подчиненных. Спустя пол часа он уже дефилирует по своеобразному подиуму, умудряясь выглядеть грациозно даже в безвкусных шмотках и на каблуках. Хаято апплодирует вместе с Лавиной, пока Селестино усердно изображает из себя папарацци. Остальные Хранители тоже присутвуют в игровой и изображают из себя критиков, хваля дочку босса за подобранную гамму и столь смелый мейк-ап. Все развлекаются и смеются, заставляя Саваду лишь удрученно вздыхать и продолжать навертывать круги по комнате. Когда же уже вернется Хару, и весь этот кошмар прекратиться?