***
Предел Агаден. Жилище ведьмы Шоты. — Да, пора. Шота в последний раз взглянула на воды, в которых видела отражение Искателя, идущего за Дианой, что сейчас жила в лесном домике. Перемещение ослабило девчонку, из-за него та оказалась на грани истощения, и пришлось срочно с этим что-то делать. Впрочем, так было даже лучше: это давало время на то, чтобы чары Шоты подействовали и создали благоприятные обстоятельства для задуманного ведьмой.***
Я проснулась довольно рано. Шота еще не пришла: она всегда просыпалась раньше меня и уходила еще до рассвета собирать травы, пока я, проснувшись, готовила нам завтрак. Ещё в первые дни, когда я немного окрепла я вызвалась помогать Шоте, чтобы так отплатить ей за её заботу, она серьезно рисковала, приютив меня у себя. В печи тихонько шипела подходящая каша, из открытого окна доносилось пение птиц, а я тихонько мурлыкала любимую песню из своего мира, притопывая ногой в ритм. Вспомнив припев, я не выдержала и крутанулась вокруг, пританцовывая. Возможно, я выглядела сейчас довольно странно со стороны, но настроение было удивительно хорошее, и я была одна на полмили вокруг, так что было всё равно. Достав горшок с кашей из печи, я вынесла его на столик возле избушки, ставя остывать. Скоро должна вернуться Шота, и мы сядем завтракать. Спустя неделю я наконец-то почувствовала себя в безопасности. Мне очень нравилось жить с Шотой, впервые за последние годы все мои тревоги отступили, даже несмотря на то, что где-то в этом мире за мной охотился опасный тиран, желающий убить мою единственную надежду на возвращение — Искателя, меня и получить безграничную власть над миром живых, а где-то в моём мире меня ищут друзья и родные. При воспоминании о родных, а точнее о матери, сердце кольнуло, я впервые за прошедшее время вспомнила о ней. Впервые я подумала, что, возможно, было бы лучше, чтобы она думала, что умерла. Я была не лучшей дочерью, а после смерти бабушки и вовсе закрылась в себе, потонув в своей скорби. С её уходом наша семья развалилась. Одиночество вдвоем. Мы потерялись, жили словно неприкаянные души, бродящие где-то между строк сценария жизни. Без цели, без жизни, без добра и зла. Возможно, моё нахождение и есть тот самый лабиринт заблудших душ. Возможно, попав сюда, я сошла с ума там, или впала в кому, или… умерла. Этот мир лучше для меня, чем тот, хотя бы потому что здесь есть смысл, а добро и зло явное. Дом Шоты — остров Спокойствия, Рай в этом горящем огнём завоеваний мире, рай, которого точно не будет в моём мире. Возможно, я бы даже осталась. Осталась на Острове Спокойствия. Как и ожидалось, вскоре вернулась Шота. За завтраком женщина завела разговор: — Ты должна покинуть мой дом. — Её слова, хоть я к ним и готовилась, — когда-нибудь это должно было случиться, но я не думала, что так скоро, — были словно удар под дых. — Помнишь я говорила о Силе? Моя магия укажет тебе путь. Сегодня на заре я видела орла, он сказал, твоё время пришло. Признаться, на какое-то время я решила, что она спятила, пока на моих глазах знакомая мне старушка не обернулась стройной длинноволосой женщиной, после я уверилась, что если моё пребывание здесь — кома, то скорее всего наркотическая. Через пару часов я, собрав вещи, отправилась за орлом, что и впрямь кружил где-то далеко в вышине.***
POV Ричард Сайфер Девушка из сна во все глаза смотрела не него, пугая его отчего-то своими огромным озёрами с бесконечной печалью на дне зрачков и пугаясь сама. Испуганной птичкой она отскочила за деревья, скрываясь за стволами. В жизни она выглядела чуть иначе, нежели во сне. Отливающие красным волосы и еще более хрупкий образ делали ее похожей на дикий цветок, растущий в суровом климате вопреки всему, так неправильно, его хотелось укрыть, посадить в горшок, поставить перед собой и любоваться. В следующий момент охлажденный железной волей разум зацепился за важную деталь в мысленном образе полунезнакомки — кинжал с гравировкой дома Ралов. Подняв уже более осмысленный и в тоже время недоумённый взгляд туда, где должна была обретаться девушка, он увидел её же, но с поднятым на вытянутых в его сторону дрожащих руках тем самым кинжалом. — Кто вы такие? — мгновение Ричард выглядел недоуменным, но после осознал, что, возможно, девушка просто не знает его. — Я Искатель Истины Ричард Сайфер, со мной мои друзья и помощники — исповедница Келен Амнелл и волшебник первого ранга Зеддикус З’ул Зорандер, я видел тебя в видении. Глаза девушки напротив пару секунд смотрели на него недоверчиво, а после она опустила кинжал и отчего-то начала смеяться, после уже очередь Ричарда пришла смотреть на нее с подозрением. — Искатель приключений, проповедница и первый дедус на районе, боже, ну надо же было попасть в такое дерьмо, — с каждым мгновением её смех все больше походил на истерический, к концу девушка и вовсе плавно съехала по берёзке и зашлась тихим плачем. И в то время, пока мужчины растерянно стояли в стороне — Искатель от женских слёз, а Зед все еще пытаясь осознать и примириться с данным ему прозвищем, Келен опустилась рядом с девушкой, осторожно пытаясь выяснить причину плача. — Келен, милая, что я могу тебе объяснить? Что я, кажется, в своем мире перебрала с амфетамином и теперь, умирая, вижу, как в вашем назревает война, пока меня ищет кровавый тиран, без разбора казнящий людей и душащий котят? Прости, но ты наверняка даже не знаешь, что такое амфетамин, так что это бессмысленно.***
POV Диана Спустя примерно полчаса моя истерика кончилась. Выплакав всё накопившееся за последнее время, я чувствовала опустошение. Вообще-то это было даже неплохо, меня гораздо быстрее поймут, если я расскажу свою историю быстро и без лишних эмоций. Искатель и волшебник устроились у костра, они спокойно ждали, пока мое состояние выровняется, тихо переговариваясь. Келен, у которой на груди я и переживала взрыв эмоций, успокаивающе перебирала мои волосы. Первые десять минут она стойко пыталась меня успокоить, но после забила, просто переживая мой нервный срыв вместе со мной, что помогла лучше всяких разговоров, за что я была ей, безусловно, благодарна. И да, ожидаемо про амфетамин она все-таки не знала. Мы вернулись к мужчинам, и я начала свой рассказ, обходя стороной разве что их судьбу в моем мире. Когда я дошла до своего пребывания в доме ведьмы Шоты, Зеддикус заметно напрягся, брови его нахмурились, между ними залегла глубокая складка, и всё лицо словно сморщилось, серые глаза в мгновение ока стали подобны грозовым тучам, я ждала, что он что-то скажет, но он лишь внимательно слушал как и все, и только Искатель изредка задавал уточняющие вопросы. Когда я кончила рассказ, слова взял Волшебник. — Ты хочешь, чтобы мы вернули тебя домой, чтобы я вернул тебя домой. Шота — могущественная ведьма, пожалуй, самая могущественная из всех мне известных, вот только даже ей в одиночку то, о чем ты говоришь, не под силу. Без Высших сил тут не обошлось. Значит, на то воля Создателя. — Но Зед, вы должны мне помочь, мне здесь не место и уж тем более я не хочу стать откупом зверю в лице Даркена Рала. Это не моя война, она ваша. Зед вновь нахмурился, видно было, что в нем борются желание помочь мне и нежелание вступать в конфронтацию с Высшими силами. — Зед, она права, это наша война, а участие Дианы в ней поставит под удар и её, и нашу миссию, мы не можем так рисковать, — сказала Келен. — Создатель сквозь сон направила меня к этой девушке, мы должны помочь ей, — поддержал ее Ричард. Обведя друзей взглядом, он чуть задержался на Ричарде, а затем вернулся ко мне, по глазам было видно, что решение он уже принял.***
К ночи подготовка к ритуалу была завершена. Я стояла перед двумя кругами, выложенными солью и сухой травой. Внешний круг должен был символизировать эфирный мир — мир духов и невоплощенных форм, внутренний круг, в свою очередь — астрал, пространство между мирами, убежище сверхчеловеческих сил. Именно по нему мне предстоит пройти, чтобы вернуться домой, согласно объяснениям Зедда, однако материальному нет хода в эфирный и астральный миры, туда может попасть лишь душа, а пройти и не остаться в нем навсегда лишь живая душа, имеющая связь с телом, — потому в течении ритуала меня введут в пограничное состояние. Пока мне все это объясняли, а я отчаянно пыталась не паниковать, Зед разрезал мою ладонь атамом и кровью начертил руну защиты на моём лбу. Лет в шестнадцать я увлекалась эзотерикой, и теперь это дало мне хоть и отдаленное, но понимание того, что сейчас происходит и будет происходить. — Главное, помни, кто ты и зачем мы все это делаем, иначе рискуешь заплутать в астральном мире, — давал последние наставления Зед, перематывая мне ладонь тряпьем, смоченным в роме. — Зед, ты повторяешь это уже третий раз, думаю, я поняла. — Надо чтобы ты запомнила это лучше своего имени, дорогуша, — с легким прищуром ответил Зед, касаясь моего лба пальцами, будто пытаясь этим касанием вложить сказанное в мою пустую головушку. — Что ж, пора начинать. Произнеся это, Зед отошёл, открывая мне обзор на круг и оставляя с осознанием того, что сейчас произойдет, а именно того, что я переживу маленькую смерть, и, увы, это будет не оргазм. — Когда будешь готова, дай мне знать, — сказал Зед. Краем глаза я поймала, как Келен натягивает стрелой тетиву. Я на мушке. Странно осознавать себя мишенью, чувствовать её на себе, прямо между лопатками. Это местечко неосознанно начинает жечь, дыхание перехватывает, и хочется как можно быстрее покинуть линию огня, но сейчас это, к сожалению, невозможно. Я с трудом вдохнула, почти физически ощущая, как сжалась гортань, нехотя пропуская воздух. Глазами судорожно пробегая по веткам деревьев, я старалась запечатлеть в мозгу это место, воспоминания последних дней пронеслись перед мысленным взором. Мозг воскресил в памяти льдисто-голубые глаза, которые и привели меня сюда, я так и не увидела их обладателя вживую, хотя, возможно, это и к лучшему. Только сейчас я поняла, что практически ничего о нём не знаю. А хотела ли бы? Сглотнув, я восстановила влагу на внезапно сухих губах, неосознанно цепляясь мыслями за ранки на когда-то в страхе прикушенной губе. Страх. Вот единственное, что я знаю про него и о нём. Однозначного ответа найти не получается. Кивнув, я сделала шаг во внутренний круг, набирая в лёгкие побольше воздуха, словно перед прыжком в раскрытые объятья океана. Разве что океана смерти. Стрела настигла неожиданно, хоть я и готовилась. Клянусь, я почувствовала дыхание смерти на своем затылке, холодное, обжигающе холодное дыхание. Ощутила, как волосы встали дыбом. Резкий выдох сам вырвался из грудной клетки, но дальше вздохнуть не получилось. На удивление я не чувствовала дыры в своем теле, даже боли. Наверное, у меня был болевой шок. Глаза сами собой расширились, я была почти уверена, что и зрачки тоже, затмевая собой радужку цвета громового неба. Я всегда гордилась цветом своих глаз, интересно, когда перейду в свой мир, что будет с моим телом здесь? Удастся ли Ему увидеть меня, если уж я сама не смогла этого сделать? Что Он скажет о моих глазах, если увидит? Сравнит ли их с небом? Или, может, они напомнят Ему штормовое море? Я например, точно могу сказать, что Его глаза — самое красивое, что я видела в своей жизни. Где-то на фоне Зед нараспев читал заклинание, вознося руки и глаза к небу, которое мгновенно начало затягиваться грозовыми тучами, они клубились, вились, подобно змеиным кольцам или водовороту, переливаясь молниями, которые красиво расходились по ткани небосвода, словно вены под кожей. Словно пытаясь лизнуть небо, взревели языки пламени, магия набирала обороты, мне следовало сделать еще шаг во внутренний круг, иначе я рисковала застрять в междумирье, но, возводя очи к грозовому небу, я видела лишь Его глаза. Ноги стали ватными, ослабели, сознание потемнело, в него едва пробивались певучие слова Зеда. Оседая на колени, я почти не помнила себя, лишь Он, лишь Его глаза. Над головой раздался отчего-то слишком близкий раскат грома, я слышала треск электричества. Ускользающее сознание осветила яркая вспышка, затылок обдало жаром, пока щекой я ощущала влагу и мягкость земли, вдыхала её запах. Все тело прошило болью, а талию и вовсе будто сожгло огнём; я помнила лишь Его глаза.***
Пустыня. Ну да, что же может быть лучше, чтобы описать мое состояние. Одиночество. Атлантида не поднимется из песков, замки не зарыты под твоими ногами, под ними лишь кости. Твоих предшественников, древних цивилизаций, а скоро будут и твои. Ничего. Только песок, ветер, до противного чистое небо без единого облака и земля без надежды на орошение, мёртвая земля. Вот так выглядела моя душа. Точнее то, что от неё осталось. Кажется так выглядит смерть. Ни конца, ни края. Песок забивался в рот, лез в глаза и нос, мешая видеть, дышать. Идти по нему тоже было трудно, ноги постоянно проваливались по щиколотку, так, что казалось, будто идёшь по болоту или зыбучим пескам. Голова уже кружилась от палящего солнца, в глазах двоилось, я перестала чувствовать время и расстояние. Уверенность, что если долго идти, не сворачивая, слабела с каждым шагом всё больше. Наконец, ноги подогнулись, отказываясь держать моё тело. Я зашептала что-то сухими губами, сама не осознавая, что именно, в ушах зазвенело, под прикрытыми веками стояла лишь темнота. Темнота. Где бы я ни находилась, я бродила в темноте. Слишком давно, чтобы осознать себя в ней до конца и попробовать найти выход. Тьма уже забралась не только под веки, но и в сердце, в душу, стала частью меня, частью неё, сопротивляясь ей с каждым днём все менее активно. В детстве я боялась темноты. Той, что пряталась по углам и под кроватью, я думала, что в ней прячутся монстры, не осознавая, что самых страшных я ношу в себе. Я бежала от неё как могла, по всей квартире всегда горел свет, я хранила его в сердце, как огонек свечи, что вечно затухает под порывами ледяного ветра, однако я все равно чувствовала постоянно, как кто-то дышит мне в затылок, это ощущение всегда было со мной, где бы я ни засыпала, и от него кровь стыла в жилах. Но однажды мои монстры нашли меня, догнали… и приняли как родную. Огонёк потух. Нечему больше было освещать мне путь в темноте. И она поглотила меня полностью. »…помни, кто ты и зачем мы все это делаем.» Внезапно я осознала то, что шептала всё это время. Это была фраза Зеда, которую я, как он и говорил, запомнила лучше, чем что-либо. — Я Диана Воскресенская, восемнадцати лет отроду, у меня есть мать, и главная обязанность всей жизни — как можно реже заставлять её плакать, в последнее время я нахожусь в полной заднице и, во имя всего Святого, подними свою задницу и выберись наконец отсюда, — с этими словами я решительно поднялась на ноги, намереваясь найти наконец выход из этой чёртовой пустыни, но делать мне этого не пришлось. Стоило мне произнести последнее слово, мир стал рассыпаться на глазах, словно декорации резко растворились, оставляя после себя лишь чистый свет, им было заполнено всё вокруг, да и сама я тоже светилась — ощутив покалывание на кончиках ладоней, я подняла их на уровень лица, они так же, как и мир мгновением ранее рассыпались частичками чистого света, а всё остальное обратилась светом. Наконец-то тьма отступила.