Рекордные сроки

Юра сидел в зале ожидания, рассматривая фотографию Отабека. Рейс из Алматы приземлился несколько минут назад, и люди облепили поручни, ограждавшие выход. Он не хотел смешиваться с толпой встречающих, ─ еще бы узнал кто-то, ─ и устроился чуть поодаль, на холодном металлическом сидении. Какой-то парень прохаживался рядом с букетом красных роз, посматривая то на часы, то на табло, то в широкий синий зев коридора, и нетерпеливо похлопывал себя по бедру. Он чем-то напоминал Отабека, и Юра представил, что тот тоже будет так ходить и ждать… но не его. Настроение упало, и он, нахмурившись, свернул фотографию, на которой Отабек, замотанный светлым шарфом, серьезно смотрел в камеру и показывал большой палец. Показались первые пассажиры, и Юра привстал, вытягивая шею. Никого похожего на Отабека среди них не было, как он ни вглядывался. Юра даже время перепроверил, хотя оно, конечно, было правильным. Встречающие понемногу рассасывались, разбирали своих, парень с цветами обнимал девушку прямо через перегородку. Юра почему-то думал, что она тоже должна быть высокой, но она оказалась совсем крошечной, в вишневой куртке и смешных розовых сапожках, больше подходивших ребенку. Но где же Отабек? Когда тот наконец показался в конце коридора, сердце прыгнуло куда-то в горло. Юра сжал кулаки и глубоко вдохнул, переводя дыхание, как перед выходом на каток. Надо успокоиться. На месте он все-таки не усидел, вскочил и пошел навстречу, стараясь не торопиться. Отабек вез за собой пластиковый чемодан с огромной вмятиной на боку. И рядом с ним никого не было. Неужели прилетел один?! Когда Отабек его заметил, то улыбнулся. Юра помахал, чувствуя, что и его рот разъезжается в позорнейшей глупой улыбке. Вот почему у Отабека все выходило по-взрослому?! Нечестно! У них и разница была всего-то в два года, но тот мог носить скучную одежду в пятьдесят оттенков черного и выглядеть круто, а Юра без дополнительных примочек смотрелся как полный лузер. ─ Привет, ─ сказал Отабек, подтаскивая ближе искалеченный чемодан. ─ При… привет, ─ в горле пересохло, мысли разбежались… Да что с тобой, Плисецкий?! Дай ему руку, ну! Дай руку! Юра протянул повлажневшую ладонь, и Отабек ответил крепким рукопожатием, а потом привлек его к себе и обнял, пустив коту под хвост все попытки сохранить самообладание. ─ Бека! ─ он же не взвизгнул, нет? В любом случае, Юра сгреб его в охапку обеими руками и уткнулся носом в теплую шею, вдыхая запах. Капюшон свалился с головы, посылая конспирацию к чертям, но в тот момент было наплевать, даже если кто-то узнает. Если Отабек был далеко, становилось легче и иногда казалось, что непрошеные чувства ослабевают, можно было даже помечтать, что однажды они исчезнут совсем, но стоило ему очутиться рядом, как снова накрывало, и с каждым разом все сильнее. Сначала он думал, что это какая-то смесь восхищения с завистью, но сейчас уже точно понимал ─ если и завидовал, то только девушкам Отабека. Юра его хотел. Хотел в самом примитивном смысле: себе, всего, целиком, и ненавидел себя за это. Он не знал, можно ли назвать это яростное желание любовью. У того же Виктора все было по-другому, может, потому что взаимно? В любом случае, чем бы оно ни являлось, Юра не хотел это чувствовать. Только не к Отабеку. Почему, если так уж было необходимо в кого-то влюбиться, это должен был быть именно он?! Даже если Юра гей, почему не Виктор, Джей-Джей, Кацуки, в конце концов?! Да он даже на Якова с Лилией в качестве объектов воздыхания согласился бы, с условием оставить в покое своего лучшего друга. Отабек похлопал его по плечу и отстранился. Пришлось заставить себя разжать руки и отвернуться, натягивая капюшон и занавешиваясь челкой. Так себе маскировка, но лучше, чем ничего. ─ Ты один приехал? ─ спросил он о том, что волновало больше всего, стараясь, чтобы голос звучал нормально. ─ Я думал, будешь со своей девушкой. Отабек пошел рядом, пристроив чемодан с другой стороны, и Юре до смешного хотелось взять его за руку. Не идти, как парочка, а просто еще раз прикоснуться к горячей ладони. Он сунул руки в карманы, чтобы удержаться от искушения. ─ Мы разошлись неделю назад. ─ Правда?! ─ Меньше радости в голосе, Плисецкий. ─ Э-э… ─ Правда, ─ у Отабека дернулся уголок губ, что могло означать усмешку или раздражение. ─ Она меня бросила. ─ Снова?! Да блин… Где ты только их находишь? Вот дура-то. Отабек только пожал плечами. Он выглядел утомленным, в такси, извинившись, откинулся на сиденье и закрыл глаза, и Юра всю дорогу молчал и беспрепятственно его разглядывал, представляя себе… всякое. Допредставлялся до стояка, но такого, легко проходящего, если подумать о Гоше и его косметичке. Не успели зайти в квартиру, как позвонил Виктор, который в последнее время ухитрялся беспокоить исключительно не к месту. Камеры он установил, что ли? ─ Что? ─ буркнул Юра вместо приветствия. ─ Встре-етил? ─ мурлыкнули в ответ. Почему-то рядом с Кацудоном Виктор не мог говорить нормально, все у него выходило какое-то томное и с придыханием. ─ Да. ─ Придете к нам, м? ─ Нет, ─ отрезал Юра. Еще чего! У них два дня на все про все, не хватало еще время разбазаривать. ─ А Отабек рядом? Дай ему трубку, пожалуйста. ─ Виктор, отвали! ─ рявкнул он и тут же понял, что совершил ошибку, когда Отабек сказал: ─ Это Виктор? Передавай привет. ─ Ты же не хочешь с ним встречаться, правда? ─ с надеждой спросил он, даже не прикрывая динамик. Отабек был единственным из его знакомых, кто относился к Виктору прохладно, и только за это его уже можно было полюбить. Виктор что-то говорил увещевающим тоном, трубка нежно шелестела, Отабек усмехался одними глазами, а Юре очень хотелось поцеловать его и запустить телефоном в стену. ─ Спроси, свободен ли он завтра вечером. Юра вздохнул. А еще друг называется! ─ В субботу вечером. Ненадолго. Если не сможете, ваши проблемы. ─ Сможем! Но тогда место выбираем мы. И дай Отабеку тру… ─ Адьос, ─ сказал Юра, сбрасывая звонок. ─ Виктор придет не один? Отабек уже успел снять куртку, под которой обнаружилась прикольная толстовка, спереди выглядящая так, будто на ткань щедро плеснули белой краской и оставили высыхать. Сама толстовка, ясное дело, была черной, но тот переход на горле, где белое перехлестывало через край и так здорово контрастировало с его кожей… ─ Юр? ─ Что? ─ он еле оторвался от разглядывания смуглой шеи. ─ А, да, у нас японские дни в Макдональдсе, Кацудон приехал. На целых две недели, ─ добавил он, не удержавшись, и тут же об этом пожалел: не было у него права упрекать Отабека, тот и так долго выкраивал время, чтобы увидеться. ─ Ты же знаешь, что я бы с радостью остался подольше, ─ сказал Отабек, ─ но золото у Плисецкого само себя не отберет. Юра фыркнул от удовольствия. Отабек даже его фамилию умудрялся выговаривать круто, со значением. Типа ─ сам Плисецкий, вы его конечно знаете. Надевая тапочки, Отабек зевнул и потряс головой: ─ Устал что-то. ─ Есть хочешь? Или лучше поспать? ─ спросил Юра, внутренне держа кулаки за еду. У них и так было совсем мало времени, а если еще тратить его на сон… К счастью, Отабек не разочаровал. ─ Дома высплюсь. Давай, корми меня, но согласен только на блюдо от шефа. ─ О-о, это будут самые крутые бутеры в твоей жизни! Юра специально набрал себе полную миску творога, отговорившись перед удивленным Отабеком рекомендациями Лилии, чтобы неприятный вкус возвращал к реальности, но ничего не вышло. Он был так счастлив наконец-то разговаривать вживую, что сам не заметил, как доел. Отабек сидел рядом, улыбался, шутил, смешно отводил взгляд, когда Юра начинал его хвалить, и тогда было видно, что над ухом у него торчит прядка, наверное, заломившаяся в самолете. Или он так торопился сюда, что пренебрег своими пятнадцатью баночками укладочных средств? Хотел бы Юра, чтобы это было правдой. Чтобы Отабек, как и он, забывал обо всем на свете и ждал их встреч и созвонов с такой же жадностью. И чтобы можно было протянуть руку и пригладить встопорщившиеся волосы, провести по шее, нырнуть ладонью под обляпанный белым ворот… Он безнадежно залипал на каждый второй жест, на улыбку обоими уголками губ, на мягкий взгляд ─ Отабек часто смотрел так, будто ласкал, и от этого одновременно хотелось броситься ему на шею и сбежать, потому что одними объятиями Юра бы не ограничился. После чая Отабек приободрился, потянулся, раскинув руки в стороны, и тогда он заметил кое-что. Кое-что из ряда вон. ─ Меня глючит или она и вправду коричневая? Сначала Отабек сделал вид, что не понял, к чему это относится, но быстро сдался. ─ Оттенок горький шоколад. Подчеркивает глубину моих глаз и превосходно сочетается с чем-то там… Забыл. ─ Ты где толстовки покупаешь? ─ с подозрением спросил Юра. Ему про глаза ни разу не втирали. ─ Да случайно увидел, ─ он пожал плечами. ─ Почему-то подумал, что тебе понравится. ─ Мне нравится, ─ кивнул Юра. «Хотя гораздо лучше было бы без толстовки». Отабек вдруг стащил ее, и он на секунду испугался, что сказал это вслух. ─ Жарко тут у тебя. ─ А… ага. Спать легли рано, да и как легли? Юра, воодушевленный теплым взглядом, рассказывал о тренировках, о придурке Викторе, о тирании Якова, который только что к станку рядом не становился, ─ и прозевал момент, когда Отабек закрыл глаза. А когда понял, что тот уснул, осторожно лег рядом. Снова можно было рассматривать без опаски, и от этого было одновременно хорошо и больно. Если бы только он мог поцеловать! Юра тихо вздохнул. Привычные с детства обещания самому себе, что когда-нибудь у него это обязательно будет, с Отабеком не помогали, потому что тот не интересовался ни парнями, ни Юрой, а все девушки у него были как под копирку ─ темненькие и фигуристые. И пусть ни с одной из них он не встречался больше пары месяцев, а Юра всегда был для него важнее их всех вместе взятых, о том, чтобы когда-то его чувства стали взаимными, можно было только мечтать. Мечтать не хотелось. Юра открыл глаза и попытался представить, о чем бы он думал, если бы действительно относился к Отабеку, как к лучшему другу без дурацких романтических подтекстов. Да ни о чем бы не думал и уж тем более не лежал бы рядом на расстоянии вытянутой руки! И в голову не лезло бы, что у Отабека сзади задралась футболка, и как бы было классно перегнуться через него и коснуться губами голого тела. Юра мысленно зарычал, гася желание врезать по дивану, и, собрав волю в кулак, вышел из комнаты, притворив за собой дверь. Он был очень рад тому, что Отабек смог прилететь, но притворяться рядом с ним раз от раза становилось все тяжелее. Дрочить на друга было самым настоящим предательством. Тогда, в Барселоне, он был настолько поглощен тем, чтобы утереть нос Виктору и доказать ему, Кацуки и всему миру, кто здесь настоящий чемпион, что больше ни на что не обращал внимания. В мире взрослого катания к нему не относились серьезно, даже Яков говорил, что завоевать серебро будет большой удачей, и только Лилия твердила: «Ты должен расти! Быстрее! Скорость, скорость, скорость! Ты не станешь примой, если будешь отлынивать, лентяи не бывают первыми!» Она не давала ему поблажек, но Юра на них и не рассчитывал: его целью было взрослое золото, и он шел к своему чемпионству, не оглядываясь по сторонам еще и потому, что ему не на кого было смотреть. До знакомства с Отабеком он не подозревал, что за соперника можно так переживать. Юра никому не желал провала, даже придурастому Джей-Джею, но ему было наплевать, кто и сколько раз падает, он должен был выйти и уделать их всех скопом. Отабек со своим внезапным предложением дружбы, с искренним интересом и признанием направил его мысли по другому руслу. Юра понял, что пожелания друг другу удачи и напутственные слова могут быть не враньем или глупостью, что волнение может идти от чистого сердца ─ на прокате Отабека у него все внутри замирало на сложных элементах, значит, и другие могли чувствовать то же самое. Это и последовавшие поздравления с чемпионством от остальных фигуристов стали настоящим открытием, но Виктор не дал ему времени на обдумывание, в очередной раз попытавшись все испортить. Юре хотелось взять его за грудки и как следует потрясти с сакраментальным вопросом: какого хуя?! Останавливало только то, что пришлось бы становиться на табуретку, чтобы смотреть как хотелось ─ сверху вниз. Ну, и еще то, что он кроме своего обожаемого Ю-у-ури вообще никого не замечал. Вряд ли получилось бы вправить ему мозги, Кацудон их окончательно размягчил. Он и Отабека сперва воспринял как своего собственного Виктора, пусть и осознал это намного позже. И после «Мэднесс», все еще во власти этого дикого сумасшествия, которое они устроили на льду, он, не задумываясь, потянулся навстречу такому же сияющему и раскрасневшемуся Отабеку, и тот его обнял, похлопал по спине, не переставая говорить о том, какой Юра молодец и как все здорово вышло. И Юра кивал, соглашаясь, перебивал, потому что невозможно было молчать, ведь они не только Виктора с Кацудоном за пояс заткнули, но вообще весь зал подорвали своей импровизацией, и Отабек был так крут, что смог с первого раза ухватить перчатку, значит, не зря резали, все получилось! И точно так же, не сомневаясь, он полез целоваться, но губы впустую проехались по чужой щеке ─ Отабек крепко его обнимал, восторженно говорил еще что-то, потом отстранил, держа за плечи, и сказал что-то там про битвы, Юра не расслышал. Он смотрел на то, как шевелятся губы, но не слышал ни слова из произносимого. Тогда он и понял, что что-то пошло не так, но еще не знал, как сильно. Фантазии и счастье, хорошо разбавленное глухой тоской от невозможности быть вместе, пришли позже. Нельзя сказать, что он не пытался. Он давал Отабеку кучу шансов сделать что-то, выходящее за рамки дружбы, да и сам вел себя на грани допустимого, и в конце концов дистанция между ними практически исчезла. Но то расстояние шириной в волос, которое отделяло их суперкрепкую дружбу и меганадежную бро-привязанность от любви, Отабек преодолевать не хотел, а Юра смирился с тем, что в нем видят только друга, после того случая, как ночью залез к нему в кровать и обнял. Отабек проснулся, удивился, спросил, все ли в порядке, заверил, что утром они разберутся со всеми проблемами, а потом просто подвинулся, освобождая место, и тут же уснул снова. Юра лежал, глядя в потолок, и думал, много ли на свете таких незамутненных людей или только ему так катастрофически повезло. Отабек видел в нем друга. И только. Ласковые взгляды, восхищение, нежная гордость, уступчивость и доброжелательность ─ все это он приберегал только для Юры. Иногда казалось, что этого почти достаточно, а потом Отабек снова заводил себе девушку, и оставалось только притворяться, что все в порядке, что у Юры уже есть практически все, чего хочется, а предел мечтаний ─ золото на ближайших соревнованиях. Хотя на самом деле он хотел намного большего.