Жажда любви

            — Дяденька, вы заболели? — нежно пропел прямо над его ухом звонкий голосочек, заставивший отвести взгляд от прекрасного голубого неба и попытаться сконцентрировать его на этой милой миледи. Нет, не получалось. Он смутно видел ее лицо. Точнее, он видел, что оно у нее есть. Зато он видел ее золотые волосы, сияющие в свете солнечных лучей, как ореол святого. А сама она малышка, явно меньше его. Стоит даже на носочках, чтобы заглянуть ему в глаза. Или она смотрит куда-то в другое место? Ведь позади него такое прекрасное дерево. Говорят, у него очень узорчатые и красивые листья. А он видит лишь зеленые пятна, сливающиеся в единое целое. Внезапно началось то, чего он так боялся, и от чего не могли спасти никакие врачи. Относительно сознательный поток расклеился, вынося его за пределы того, что люди называют «плохой концентрацией», прямо под ярлык «да он совсем не умеет думать!». На секунду он задумался над тем, какой сейчас год, туманно припоминая, что вроде, первую сотню они уже переступили. Затем он перенесся в прошлое (или настоящее, из которого выпал в далекие воспоминания?), когда он наконец смог относительно сытно поесть. С трудом удалось вернуться к этой миловидной девочке (в этом он и сомневаться не мог, хоть уже и давно подзабыл, как они выглядят — эти самые миловидные девочки), которая все так же стояла перед ним. Или это уже другая? Да нет, ни у кого больше не может быть таких золотистых волос, этого ореола святости. А может, это просто призрак из его галлюцинаций? Они иногда приходили к нему. Врачи говорили, что это давние воспоминания. Но испарялись они почти сразу же. Призраки, не иначе. Как бы то ни было, но светлое намерение отрицательно покачать головой прервала женщина. Кажется, он уже видел ее силуэт… но где?             — Дяденька идиот, а идиоты не болеют, — насмешливо отсекла она, хватая девчушку за руку и ведя куда-то в глубь сада. Сад? Как давно он здесь появился? Еще минуту назад здесь был ужасный пустырь, по которому бродили таинственные они. Теперь их не было, зато был сад, выросший словно бы из ниоткуда. Легкий ветерок и сонная атмосфера сделали свое дело. Хотелось спать, очень сильно хотелось. Или он уже спал, а это всего лишь его сон? Такой невероятно приятный, сладкий и вязкий, как ложка прекрасного меда. Он до сих пор помнил его вкус, хотя упрямо не мог осознать, когда же успел его попробовать?             Снова он встретил ее за ужином. Куча народу мельтешила перед его глазами, то сливаясь в мутную массу, то расползаясь на отдельные частички. Но ее светлая макушка выплыла прямо у него перед глазами, заставив на секунду замереть от восторга. Ангел? Она спасет его из этого мира и вернет в тот прекрасный сад? Ну конечно, иначе и быть не может. И там они будут совсем одни, сидеть под тем прекрасным деревом. А милый ангел будет шептать о том, как оно прекрасно, как узористы его листья, как шероховата кора и как мила белочка, пробежавшая по нему наверх.             — Дяденька, вам помочь? — вместо всего этого задорно спросила она, подходя едва не вплотную. Конечно, она поможет. Она его хранитель, она не причинит зла. Не то, что те злые женщины, дергавшие его из-за каждой мелочи. Судя по интонации, спрашивала она уже не в первый раз. Бан задумчиво опустил глаза, пытаясь разглядеть что-то кроме безликого месива серости на полу. Да, светлые волосы, мелодичный голос. Это она, его маленький ангел. Он ее встретил… в саду? Да, в том сонливом саду. Рассеянно тряхнул головой и посмотрел по сторонам. Где выход в тот прекрасный сад? Где хоть что-то, кроме мельтешащих людей и посудин с едой? Что-то, кроме решеток на окнах? Нет, отсюда не выйти. Зато вот, совсем рядом, милый стол. И свет, много света. Как он проникает сквозь эти жуткие решетки? Зачем он проникает в эту темницу? Им уже не помочь.             За ним, за этим самым столом, исполосованным ярким светом, раньше кто-то сидел. Он прекрасно помнил, чувствовал дуновение этого образа. Это был… кто-то очень важный? Кажется, да. Иначе бы он просто этого не вспомнил. Где же он сейчас? Где-то на границе сознания мужчина ощутил, что его взяли за свободную руку и повели куда-то. Совсем ненавязчиво, но за этим мягким прикосновением руки, нежным запахом так и хотелось идти, идти, нигде не останавливаясь. Куда его повели? Кто его повел? Он сосредоточенно смотрел перед собой до тех пор, пока не уловил ее. Светлая макушка, маленькая ладошка. Да, это она. Тот самый маленький ангел. Она его вела… к столу? Да, к тому самому столу, который навевал легкие воспоминания. Эта девочка даже помогла ему сесть и поставить поднос с едой, едва не упавший на пол. Разве с ним это раньше уже не делали? Не подводили к столу, не ловили падающие из его рук предметы? Смутно припоминался тот самый образ, но уже не сидящий за столом, а мельтешащий где-то рядом, не отходящий от него ни на шаг, ведущий по длинным коридорам, помогающий ходить и ставить предметы. Он исчез? Куда он исчез, почему? Мужчина растерянно осмотрелся, выискивая еще зацепки. Но взгляд выхватывал только темные силуэты людей, сливающихся в единое целое. Откуда у него столько людей? Разве он такой гостеприимный хозяин? Разве они сидят у него дома? Где он?             — Дяденька, как вас зовут? — снова тот же мелодичный голос. Чей он? А, да. Ангел, милейший ангел… когда он успел к нему прийти? Мужчина рассеянно глянул на девушку, стоящую перед ним. Она стояла так близко, что стоило убрать руку со стола и чуть-чуть протянуть к ней, как он смог бы даже и обнять ее. Но он все равно видел не ее лицо, а только что-то светлое на его месте. Имя? У него есть имя? Невольно нахмурил брови. Глупая привычка. Раньше она помогала собрать мысли в кучку и вспомнить то немногое, что успело с ним приключиться. Но теперь это были просто нахмуренные брови, никоим образом не влиявшие на процесс вспоминания. Что ему надо вспомнить? Ах, имя. Имя, его имя. Осознание того, что у него все же есть имя, немного грело душу. Но с трудом вспоминалось, что же это за зверь такой — имя.             — Б… — наконец выдавил он, силясь разомкнуть губы, слишком редко раскрывавшиеся.             — Мм, Бен? — предположила девчушка, наклоняясь к его лицу.             — Бааан, — протянул он, поддавшись внезапному порыву. Нет, его зовут Бан. Коротко и четко. Но что-то не давало ему это так сказать, а заставляло растягивать гласную, будто напевая ее. Еще одна привычка, но из куда более позднего прошлого? Он не мог точно сказать. — Бандит Бааан, — глупо улыбнулся мужчина, радуясь этому чувству. Имя, у него есть имя. Еще и прозвище. Почему именно бандит — он не знал. Но воспоминание о такой мелкой детали невероятно его радовало. Это его имя. Свое, родное. Почти забытое. И невероятно дорогое. Раньше у него не было имени. Он его забыл и никак не мог вспомнить, пока не пришел этот маленький ангел.             — А я Элейн. Э-л-е-й-н, — по буквам повторила малышка, заглядывая парню прямо в глаза. Пустота. Его глаза были почти пусты, лишь где-то в глубине еще ютилась искра угасающего сознания. И именно она заставляла его смотреть по сторонам, ни на чем не задерживаясь, пусть даже он и не видел почти ничего, лишь размытые оболочки в его размытом мире. Там далеко он видел силуэты, квадраты, отблески света. А прямо перед ним стоит она. Светлые волосы, мелодичный голосок.             — Эл… — замялся он, пытаясь вспомнить остальные буквы. Мысли мельтешили перед ним, мешая собраться. Буквы строились в ряды и вновь разлетались, не давая нужного сочетания. По его коже пробежали сотни разрядов в тот момент, когда к нему кто-то прикоснулся. Мягко и тепло, словно лучик солнышка. Но не этого северного и угрюмого, а далекого, которого он никогда не видел. А сейчас почувствовал. Золотые волосы складываются в лучезарный ореол. Вся фигура светилась. Мягко, ненавязчиво, словно облачая ее в легкую шаль. Ангел? Эл, таинственное Эл. ЭнджеЛ? Что за странное сокращение имени? — А… ааангел, — снова пропел он, наслаждаясь произносимым словом, таким сладким и многообещающим. Ангел, к нему пришел ангел.             А ангел смущенно смотрел на него, никак не решаясь сказать даже и самой себе, что никакой она не ангел, а сиделка над умирающим человеком. Что этому милому человеку долго не протянуть. И пусть его сознание восстановится хоть десять раз, и пусть даже и не восстановится, и каждый день он будет по новой вспоминать ее, утрачивая детали, забывая о том чудесном саде. Он всегда будет называть ее ангелом, сколько бы времени не прошло. Но даже и ангелу не спасти его от ужасающей болезни, пожирающей ослабленное тело, уничтожающей его разум. А пока… а пока она радостно кивает головой и помогает ему есть, то напевая задорную песенку, то не переставая говоря о всяких мелочах. И совсем неважно, что через несколько минут он все это забудет. Она будет говорить что-то новое, что еще не было сказано, что еще не было спето. А он будет рассеянно смотреть на ее золотистые волосы, вспоминать мелодичный голосок и глупо улыбаться тому теплу, что ему дарит его маленький ангел.