С ужасом в глазах смотрю на сообщение в моём телефоне. Отправитель — папа. Нет. Нет. Нет. Только не это. Такого не может быть. Блин, может! У папы командировка закончилась раньше запланированного, и вчера ночью он приехал ко мне домой, так как до его дома ехать гораздо дальше. Ночь, как-никак. А меня не было. А как же! Я ведь у Уты, а папа мне трезвонькал, и трезвонькал много. А дрыхну я как сурок, естественно, ничего не услышала. По словам Уты, он услышал, и долго просто сидел и пялился в экран, не зная, брать трубку или нет. Не взял. И правильно сделал. А в сообщении папы описан весь его гнев, а точнее даже не гнев, а замешательство. Он требует, чтобы я завтра приехала к нему и всё объяснила. А ещё он написал
«При наличии кавалера немедля привести и познакомить». Да нет у меня никакого кавалера! А вот отмазаться что я у Аки не получится, ибо папан в курсе, где вышеупомянутая персона.
-У тебя лицо, будто ты только что синигами* собственными глазами увидела. Что случилось? — Я не отвечаю, продолжая не шевелиться и пялиться в экран, будучи в ужасе от увиденного. Ута садится рядом, так и не получив ответ на свой вопрос, а потом тихонько берёт телефон из моих рук. Свистит, прочитав, а я начинаю с очень задумчивой моськой придумывать оправдание. — Скажи, что была у Аки. — Предлагает свою версию масочник.
-Не выйдет. Аки умотала к родне, и папа в курсе. — Я чешу скулу пальцем, закрывая глаза и напрягаясь.
-Скажи, что была у другой подруги.
-Незнаю… — А если потребует познакомить? Я даже не знаю, что и сказать. — Ничего, потом придумаю! До завтра время есть же. — Резко веселею я, а Ута улыбается, положив руку мне на голову и прижав к себе за плечо. Зачем он так делает — не понимаю. Резко раздаётся звон колокольчика у двери, и мы поворачиваемся. Я дёргаюсь. У входа стоит Нацуми Миура — моя одноклассница. Как сказать… У нас с ней отношения… никакие. Наше общение — формальные привет-пока, да и то редко. Просто как бы есть она, но внимания особого друг на друга никогда не обращали. Ну, а её характер… Немного язвительная, но до Нишики ей как вплавь до США, бунтарка, прогульщица, да и вроде из бедной семьи. Что меня немного напрягает — в её лексиконе очень часто используются выражения сапожника, мат, иногда даже с перебором, ну, вобщем, за словом в карман не полезет. Ногти, как и Ута, красит в чёрный, но её лак чаще всего очень облезлый. Одежда почти всегда неглаженная, да и старенькая. Тёмные глаза, чёрные волосы до лопаток, всё время собранные в ветхий пучок на затылке. Ростом немного выше меня, сантиметров на пятнадцать вроде. Это всё, что мне о ней известно. Сейчас она одета в немного выцветшую чёрную толстовку с черепом на груди и тёмно-синие джинсы. Нацуми присвистывает, облокачиваясь о косяк двери плечом.
-А я вам, собственно, не помешала? — Я начинаю медленно, но верно становиться помидоркой, а Нацу, похоже, только сейчас понимает, что я — это я. — Оп-а, Кийоми, а ты чего тут делаешь? — Нацуми отходит от двери и начинает обходить студию.
-Сижу. — Не нашла ничего лучше, кроме как этот ответ. «Решаю семейные проблемы?»? «Думаю, на кого свалить вину?»? Не самые лучшие варианты.
-Да ладно? — Нацу выпучивает глаза и проводит пальцем по стеклу витрины, в которой маска.
-Представь себе. — Развожу руками я.
-Вы знакомы? — Заинтересованно спрашивает Ута, вставая и подходя к столу.
-Мы одноклассники. — Заявляет Нацу, поднимая указательный палец вверх и плюхаясь на диван рядом со мной.
-Кстати, Нацу, а ты здесь какими судьбами? — Нацу? Почему сокращённо? Она его девушка? Они близки? Кажется, я ревную.
-Масочку сварганишь мне? — Миура встаёт на носочки и заглядывает в лицо масочника, подойдя к нему.
-Сварга-а-аню… — Протягивает Ута, пытаясь прикрыть бардак на столе из всяческих предметов канцелярии альбомом. По масштабам не совпадает, и в итоге он просто кидает его на стол, создавая ещё больший беспорядок. — А с чего это вдруг?
-Да та-а-ак, надо. — Протягивает Миура, бросив взгляд на меня. Перекатывается с пяток на носки, напевая какую-то мелодию под нос. — Незнаю, по каким заметкам ты делал мою маску в прошлый раз. Просто начеркай всё наоборот и всё. — Нацуми разводит руками, а Ута пожимает плечами, начиная что-то быстро писать в тетрадочке.
-Это всё?
-Агась. — Нацу кивает, а потом зачем-то снова садится рядом со мной, откровенно так заглядывая мне в лицо, то ли шмыгая, то ли расширяя ноздри, то ли нюхая. Не поняла. — Ну ок’ей, будет время — забегу. Покай, красотка! — Миура вскакивает и на ходу машет мне рукой, не поворачиваясь.
-А мне пока? — Обиженно спрашивает Ута, крутясь на стуле.
-Обойдёшься! — Миура хлопает дверью, выходя. Я встаю и с хитрющей надутой моськой подхожу к Уте.
-И часто она заходит? — Прищуривую глаза и останавливаю стул, поворачивая масочника ко мне лицом.
-Ревнуешь?
-А вдруг она на комнату отдыха и на ручки твои золотые позарилась? Вдруг она под дулом пистолета будет заставлять готовить тебя кофеёчек, такояки и тамаго-яки? Вдруг она украдёт тебя когда я буду спать, и у кого мне потом ночевать и вкусняшки есть? Нет, я не ревную. — Отрицательно качаю головой, а Ута смеётся. Поворачиваюсь и хочу уходить, но масочник резко хватает меня за бока и тянет назад. Я хочу начать возмущаться, однако понимаю, что сижу сейчас я у него на коленях. Превращаюсь в помидорку, и только потом выполняю ранезадуманное.
-Ута, прибери свои ручки золотые к бокам. — Надуваю щёки, а руки масочника резко проходят по моим рёбрам, вызывая у меня истеричный хохот. — Нет, даже не смей. — Я отрицательно качаю головой, но Ута начинает беспрерывно щекотать меня. Я извиваюсь и хохочу, пока пальцы масочника играют на моих рёбрах. Я до жути боюсь щекотки. От смеха из глаз начинают течь слёзы, и я уже издаю какие-то непонятные звуки, задыхаясь.
-Гх… Х-хватит! Ута! — Кричу я, и только через пять мучительных минут Ута кладёт выдохшуюся меня на диван. Я трупом валяюсь там, а масочник возится с чем-то на столе.
-Кофе? — Ута садится рядом с моим трупом, треся безжизненное тело за плечи.
-Угу. — Я из последних сил киваю, а потом снова валюсь тяжёлой тушкой. — Я пойду вкусняшек поем в комнате отдыха. Кофеёчек туда. — Я махаю кистью руки и поднимаюсь, как зомби идя в комнату. Умудрилась ещё лбом стукнуться ведь о стенку.
***
Никогда не видела такой Нацу. Нет, серьёзно. Сколько уже вместе учимся, а ни разу её такой не видела. А ещё от её выражения лица хочется ржать. Ржать долго и громко. Однако за замечательную актёрскую игру хвалю. Я решила попросить Нацуми сыграть роль моей подруги, у которой я ночевала. А папа потребовал привести её. Уговаривать Миуру пришлось долго, но всё-таки удалось. А проблема была в том, что папану наверняка бы не понравилась подруга своей дочери, которая разговаривает как сапожник и выглядит как какая-то бунтарка из неблагополучной семьи. Вот, я её, значит, приодела, заставила улыбаться во все тридцать два зуба и вести себя соответсвующе. А её лицо, когда она увидела размер папиного дома, стоило всего этого театра. У неё чуть челюсть не отвалилась. А сейчас мы сидим за длинненьким таким столиком втроём, а Миура старается изображать из себя девочку отличницу из благополучной семьи, у которой всё в жизни лучше некуда. Получается неплохо.
-Мичи Сакамото. — Папа ослепительно улыбается и протягивает руку.
-Нацуми Миура. — Нацу кратко кивает и пожимает руку, немножечко натянуто улыбаясь.
-Пап, только давай побыстрей, мы с Нацу планировали в кино сходить. — Я махаю кистью руки, а Миура бросает на меня коварный взгляд. Ага, не планировали мы никакого кино. Но она, видимо, от этого теперь просто так не отстанет — халява, как-никак.
-Ой, а как же. Кико, скажи мне честно, ты и в прошлый раз когда я звонил была у Нацуми, а не каталась на единороге? — Папа делает серьёзное лицо, а Миура хихикает в ладошку, наверняка напридумав себе в голове себе там целую историю с участием единорога. Я делаю раскающийся вид, качая головой и сведя бровки вместе, в добавок щенячьи глазки.
-Па-ап, прости меня, что не сказала тогда. Да, я была у Нацу. — Закрываю глаза рукой, а папа подбегает ко мне, начиная успокаивать. Нацу старается сдерживать смех, но папа у меня очень чувствительный к таким вещам. Я тоже незаметно ржу, вот и прикрываю лицо ладонью.
-Ничего-ничего. Нацуми очень хорошая девочка, поэтому сейчас покажу ей твои детские фотографии, посмотрим сериал, покушаем… — Начинает папа, загибая пальцы. Я бросаю на него ой какой нехороший взгляд, и он ёжится. — Ок-ок-ок. Только покушаем.
-Папа! — Возмущённо вскрикиваю я, сложив руки под грудью.
-А знаете, я не против. Кофейка. — Вдруг говорит Нацу, ослепительно улыбаясь. Месть? Ну-ну.
-Вот! У нас гости есть хотят, не оставлять же голодными! — Папа вскакивает и уносится куда-то, а Нацу прямо на стуле пододвигается ко мне поближе.
-Нифигасе у тебя домик! — Восклицает Нацуми, а я резко толкаю её стул обратно, ибо папа уже несётся сюда с двумя подносами. А светится-то как! Миура быстро расправляется с тремя кружками кофе, а я все двадцать минут лениво ковыряю вилкой кальмара. Папа же после первого стакана, как он уверенно утверждал, чая, покрылся румянцем и начал, бурно жестикулируя, рассказывать, какая я у него неумёха и стал сердечно просить Нацу позаботиться обо мне. Мичи снова наливает треть стакана чая, а потом из-за стола выплывает неполная бутылка то ли коньяка, то ли сакэ. Не разглядела. Его от алкаголя разносит незная как, и поэтому за то время, пока он, что-то причитая, сварганил «весёлый чаёк», у меня уже в одной руке была бутылка, а во второй возмущённый папа.
-Папа, ты знаешь, как тебя от алкоголя разносит. — Я хмурюсь, отодвигая псевдочаёк и бутылку подальше от Сакамото.
-Это чай. — Папа хмурится и нагло тянет свои ручки к чашке, поднося к губам. Отбираю чашку и ставлю рядом с бутылкой, надувая щёки.
-Мичи Сакамото! Если ты собираешься пить, то делай это в гордом одиночестве! У нас скоро сеанс начнётся, поэтому мы с Нацуми уходим! — Я по-детски топаю ногой, а папа, переняв мою привычку надувать щёки, делает обиженную моську. Хватаю Нацу зашкирку и тащу к выходу. Папа плетётся за нами, что-то рассказывая Миуре, и та с задумчивым видом кивает. Десяти-минутное прощание, в котором папа сердечно (и очень долго) пожимал обоими руками руку Нацуми, а потом обнимал меня.
***
Сквозь пелену сна слышу мерзкое пиликанье телефона. То ли будильник, то ли звонок, то ли сообщение. Однако глаза получается разлепить только когда телефон перестаёт вибрировать. Тру кулаками глаза и утыкаю взгляд в телефон. Ого, двадцать три сообщения. Сначала в голове всплывает мысль, что это папа, и что-то случилось, либо я забыла про что-то. Но нет, все сообщения от разных людей. В честь чего все вдруг вспомнили про меня? Первым делом читаю сообщение от папы. Он уехал во Францию в командировку, и вроде всё нормально, пока я не прочитала следующую часть сообщения. У меня сегодня день рождения. Чёрт! Я же забыла! Мичи сердечно извиняется и просит хорошенько справить праздник без него. Только вот не с кем. Аки с задержкой у родни, а все остальные одноклассники наверняка умотали кто куда. Ну и ладно. Я всё равно обычно не люблю справлять, и делаю в основном это из-за родни и Аки. Ута вчера куда-то ещё с утра умотал, и скорее всего, как он сказал, с ночёвкой. Может, к обеду вернётся? Потому что мне почему-то неочень хочется сидеть дома в компании воображаемых кота и единорога с кексом, проткнутым восемнадцатью горящими свечей. Остальные сообщения — поздравления от разных персон. Только четыре сообщения от Аки, в которых она пишет, что мы потом точно-точно вечеринку устроим. Не блещу желанием. Ок’ей, остаётся только Ута. Буду надеяться, что он в студии. Иначе придёться идти в магазин за кексом и свечами.
