nothing left to fear.

      Флаг сидел в одиночной камере уже много лет.              Он, возможно, медленно сходил с ума. Так быстро, как Дементия, он просто не умел.              Доктор Флаг спокоен. В тюрьме ему даже нравится.              Док садится на кровать, оглядывает гладкие серые стены. Тянется к затылку, чтоб привычно поправить пакет, но тут же отдергивает руку, натыкаясь на жесткие темные волосы. В принципе, ему очень даже нравится тишина. Пожизненное заключение за пособничество самому главному злодею Америки – что ж, неплохо. Правда, в резюме такое не напишешь.              Дементия тоже влипла в паутину пожизненного, правда, она сейчас в клинике для душевнобольных, где-то в Англии. Передовая медицина, мать ее. Флаг все думает, что они могут с ней сделать, как они попытаются обуздать неконтролируемую энергию разрушения. Это практически невозможно, врачам сейчас даже хуже, чем бывшим жителям особняка.              Только 5.0.5. все-таки очень жалко. Флаг привязался к своему питомцу, из которого, по идее, должен был получиться так называемый «разрушитель 2.0.».Что было с первым, лучше не спрашивать.              Флаг не скучал только по Блэкхэту. Потому что здесь, в тюрьме, в заключении, за решеткой, - называйте как хотите — ему свободнее дышать, чем там. У Флага была огромная зарплата, он действительно по доброй воле пошел работать в корпорацию Блэкхэта. Ему не нравилось лишь то, что из него лепит Блэкхэт.              Ну, а надзиратели его уважают, приносят вещи на починку. Они его жалеют.              Вот только Флаг в гробу видел эту жалость.              В целом, он был более чем доволен нынешним положением дел. Если бы не одно маленькое но, стучащее набатом в затылке и пульсирующее в висках.              Он был добрым, но              он был понимающим, но              он был хорошим заключенным, но              Он так хотел воткнуть надзирателю в глотку отвертку. Хотелось увидеть вытекающую толчками кровь, почувствовать то, как мертвое тело обмякает. Хотелось почувствовать хоть что-то.              Потому что Флаг чувствовал, как он замерзает.              Он замерзает изнутри, чувствует, как покрываются льдом стенки его черепа, как иней струится по сердцу и снег залепляет рот. Флаг замерзает, но отнюдь не буквально.              Когда-то давно, его воротило от действий Блэкхэта. Когда-то.              Потом он просто смирился.              Потом подглядывал одним глазом за разрушением вещей. Таких красивых вещей.              А теперь Флаг сам хочет уничтожить что-нибудь красивое. Он хотел застрелить каждую панду, которая не хочет трахаться ради спасения биологического вида. Хотел открыть впускные клапаны на танкерах, и загадить пляжи Франции, которых никогда не увидит. Хотел дышать дымом. *Уничтожить что-то красивое.              С точки зрения биологии, человек — потрясающее существо. Идеально выверенное — шаг влево, шаг вправо, смещение одного лишь органа — и все идет прахом. Возможно, Флаг с радостью стер бы с лица земли того милейшего надзирателя.              Но сам себе он в этом не признается.              По ночам он много думал. Флаг любил зарядку для ума, тогда, много раньше. Но никак не находил для этого лишнего времени — конструирование пушек отбирает его, а работа у Блэка тем более. А теперь Флаг ненавидит так много думать, но это все, что ему осталось.              Флаг думает, как он мог бы убить своих родных. Мать он бы отравил, она неразборчивый едок. Отца, скорее всего, задушил ночью, ведь тот всегда крепко спал. Братика завел в лес. Дементию он взял бы на интерес и завел в газовую камеру. 5.0.5…. Его Флаг убить не смог бы даже в перспективе. Даже в упражнении.              Блэкхэт в его голове хохотал. Его внутренний голос тоже хохотал. Хрипло и тяжело, с громким кашлем.              Флаг думает, как сбежать из тюрьмы. Он думает об этом в трехтысячный раз, у него есть все переменные, и он может сбежать в любой момент.              Но он не видит в этом смысла.              Потому что Флагу страшно. За окружающих, естественно.              На себя Флагу плевать.              Он видит свое отражение в треснувшем зеркале над раковиной. Его лицо, которое он столько лет скрывал под пакетом, в зазеркалье раскололо надвое.              И, видит Бог, Флаг думает, что это даже правильно. Что это отражает суть вещей так ясно, как только возможно. Флаг чувствует себя героем романа Достоевского, чья сущность тоже была поделена пополам. Для борьбы с самим собой.              Флаг окидывает взглядом тесную ванную комнату, тоже отдельную, чтоб он не смог повлиять своими безрассудными идеями на других преступников.              «Они были обычными людьми», подслушал как-то в чужом разговоре Флаг. «Этот — чертов безумец. Безбожник».              Док соврет, если скажет, что ему это не польстило.              Док соврет, если скажет, что его это не напугало.                     Флаг глядит в свое отражение в треснутом зеркале. Ему все кажется правильным.              Он не спал толком уже год. Он помнит все свои кошмары до единого.              Под глазами круги, руки трясутся. Пытка сном, вспоминает он статью из газеты. Человеку не давали засыпать, и он медленно сходил с ума. Ну, как медленно. Недели хватает. Потому что еще через пару дней без сна человек обычно умирает от непоправимых сдвигов в психике и нервной системе.              Флаг жалеет, что он все еще жив.              Док стоит в ванной уже около часа. Он все еще смотрит в зеркало, как загипнотизированный.              Он так долго смотрит в отражение, что над левым плечом ему мерещится чужая тень, знакомая тень, и голос в его голове шепчет.              «Я сделал идеального солдата.»