— Флаг?
Не успел он войти в комнату и тихонько прикрыть за собой дверь, как на него со всего размаху налетели Дементия и 5.0.5. И если медвежонок просто беспокойно вился вокруг и утробно урчал, Дементия вцепилась мертвой хваткой и повисла на докторе.
— Чего тебе? Я думал, вы уже спите, — Флаг пошатнулся и схватился одной рукой за стену, второй придерживая Дементию. — Почему вы еще не в кроватях?
— Мы уже взрослые! — топнула ногой мгновенно соскочившая Дементия.
5.0.5 согласно ворчал. Флаг тяжело вздохнул.
— Где ты был? Мы ждали больше пяти часов! Это много! Это очень много!
5.0.5. осуждающе нахмурился и ткнулся Флагу холодным носом в ладонь.
— Я разговаривал с Хелен. Не твоего ума дело, Дементия. Идите спать.
Дементия свела яркие брови к переносице и засопела. Судя по напряженной позе, дрожи в коленях, свирепому взгляду из-под челки, она думала. Думала так, как умела — медленно, прикладывая неимоверные усилия.
— Это все потому, что я тупая, да? Тупая. Непроходимо тупая. Сильная, но тупая.
Флаг удивленно следил за ее движениями. Зрачок сужался, раздувались ноздри, тряслись подгибающиеся ноги. 5.0.5. заскулил и отполз в угол, прижав уши к голове. Он чуял изменения в настроении, он всегда все понимал. Он, думалось Флагу, умнее Дементии.
— Ты сам сделал меня такой! Тупой, тупой, тупой! Глупой, ненужной! Чтобы не жалко было, если сдохну! А я возьму, и сдохну! Я умру — и все забудут! Всем будет похуй! Потому что я — тупая! Огромное спасибо, Флаг, иди нахуй!
Она утерла нос и развернулась на пятках, громко хлопнула дверью в спальню. По стене поползли трещины. 5.0.5. сжался в комок, подобрался весь. Старался сделаться меньше, превратиться в рисинку и закатиться меж половиц. Чтобы не нашли.
Флаг почесал мишку между ушей и сел на диван. Пришел его черед напряженно думать. Воспаленный, утомленный мозг не выдавал ничего. Ни единой идеи, что ему делать. Если она снова начала размышлять, перебирать фразы, оставаться в своей голове подольше, значит ей опять это снится. Снится этот бред.
В психушке явно были хорошие доктора. Ломали, ломали, не видели успеха, ломали вновь. Только результаты пришли позже, опоздали. Отстали.
Раньше, когда у него была лаборатория, были препараты, он купировал это. Приступы воспоминаний, таких чужих, еще не успевали начаться, а он уже проводил курс лечения. Восстанавливал хрупкий мир их охранника. Чтобы все было просто и понятно: она — агрессия, ярость, генномодифицированная злость. Она — собака, овчарка, служить, обожать, охранять. Гулять, играть, беситься, разрушать.
И больше ничего. Чтобы она не думала. Все равно не умеет, действительно, спасибо Флагу.
5.0.5. выполз из своего уголка, подошел к двери, понюхал паутинку трещин. Прислушался, открыл дверь.
Дементия плачет.
Лежит на кровати, свернувшись нечеловечьим клубком, и воет. Орет, мажет по щекам сопли и слезы. Флаг встал с дивана и наблюдал, как 5.0.5. прижимается к Дементии теплым боком, пытается устроиться рядом. Урчит успокаивающе, почти мурлыча. Громко и размеренно, как трактор. Дементия сгребает его в охапку и обнимает первой. 5.0.5. обвивается вокруг и кладет ей голову на плечо. Смотрит на Флага с укором.
Флаг матерится и уходит прочь, не забывая закрыть дверь. Он так хочет спать. Избыток информации бьет по вискам непривычно — раньше он вполне спокойно справлялся с подобным, надо же.
Достает сигареты, выцарапывает одну, запирается в ванной. Ему надо подумать. Подумать. Сил нет уже на это, но необходимо. Некому больше, мозговой центр здесь один.
Флаг затягивается, ловит нужную мысль за хвост. Метод пошаговой детализации. Пошаговой детализации. Вдох, выдох, вдох.
Выдох.
Что нам нужно?
Вдох.
Победить БлэкХэта.
Выдох.
Что мы имеем?
Вдох.
Сходящего с ума руководителя, убитого горем помощника руководителя, истерящего бойца, уставшего ученого, бесполезного, но, безусловно, милого медведя.
Выдох.
Что мы с этим можем сделать?
Вдох.
Навязчивый голосок в голове шептал: ничего. Ничего. Ты облажаешься, полезай в чулан, никаких карамелек. Считай удары линейкой.
Выдох.
Флаг отогнал эти мысли.
Вдох.
Войти в доверие руководителя, развлечь его помощника, покопаться в голове бойца, поспать. С медведем делать ничего не нужно, он и так в порядке.
Выдох.
Что делать сначала?
Вдох.
Руководительское недоверие уже пошло трещинами после разговора, тут пока что все идет хорошо. Помощника он все еще раздражает, Флаг подумает об этом потом. Боец рыдает в соседней комнате, сон отпадает. Значит, копаться в голове.
Выдох.
Тот, кто придумал этот метод, явно был гением. План на ближайшее обозримое будущее развернулся перед ним во всей своей убогости и провальности — но это уже был план, это было что-то. Что-то. Пока достаточно.
Вдох.
Флаг выкидывает опаленный фильтр в урну, предварительно потушив его в капельке воды из-под протекающего крана. Вытер руки о джинсы, вышел из ванной. Сигаретный смог потянулся за ним. В голову вновь ударило болью. Доктор пошатнулся, схватившись за стену. Придется терпеть. Ты здесь не самый важный. Терпи и иди.
Флаг заваривает кофе, Флаг пьет таблетки, идет в спальню. Дементия уже даже не плачет, обессиленно выдыхает и трясется, пока 5.0.5. мурчит и ластится к рукам.
— Что тебе снилось? — он протягивает ей такой обожаемый кофе, садится напротив.
Дементия встает, даже не пытается скрывать последствия истерики. Принимает чашку, шмыгает носом. Решает даже не спрашивать, откуда Флаг знает, что ее так вывел сон. Флаг же умнее. Гораздо умнее ее.
— У меня был… был проигрыватель для пластинок. Покрасила волосы в синий, а получился какой-то оттенок зеленого, воняло пиздец. Любила винтажные платья, то, как они падали на мои поцарапанные коленки. Я притворялась, что поцарапала их, пока лазала по деревьям. Все, что я делала — пыталась убедиться в том, что я жива. Наверное… даже хорошо, что я теперь тупая. Нет времени и возможности думать о хуйне.
Она поморщилась и отвернулась. Флаг вздохнул.
— Давно?
— Давно. Пять дней. Может, больше. Я плохо считаю. Меня правда звали Хлоя? Противное имя. Но подходящее. Такое же тупое, как и я.
Флаг закатил глаза. Она явно обижена на то, что она не такая, неправильная, непохожая.
И что ему говорить? Ох, прости, что когда мне привезли твою полудохлую тушку глупые подростки я не смог сделать ничего, кроме этого? Прости, что ты такая сильная? Прости? Прости?
Она ждет извинений? Она ждет того, что он что-то исправит? Чего она хочет?
— Я не могу с этим ничего сделать. Можешь попытаться исправить все сама. Читай, тренируйся считать, решай задачи. Может что и выйдет. Таблетки от тупости нет.
— То есть… Я не окончательно тупая? — она сомневается, закусывает губу, смотрит пристально, обхватив тощие колени длинными руками.
— Никто не окончательно туп, Дементия. Ты можешь поправить все хотя бы немножко. Чтобы тебе было спокойнее. Можем начать завтра.
Вновь пронзила боль, в виски, в переносицу, в затылок — и дальше, в основание головы. Тяжело и противно. Флаг трет глаза.
— Хорошо, — отвечает она помедлив и допивает кофе одним глотком.
Давится гущей, хмурится, кашляет. 5.0.5. удовлетворенно попискивает, ластится то к одному, то к другому — двуногие наконец спокойны, и ему спокойно тоже.
— Ложись спать. Поздно, — бросает Флаг, выключая свет.
Раздевается, укладывает вещи по местам. Наконец-то он в кровати. Господи, Флаг вечность ждал этого момента. 5.0.5 привычно ложится в ноги.
Выдох-вдох. Спокойствие. Дыши с комнатой.
— Флаг?
Он почти уснул.
— Чего тебе, Дементия? — устало выдавливает, борясь с сонливостью.
— Расскажи… расскажи, что со мной случилось. У меня же было все другое, была, — с отвращением, — мать. Другое. И теперь я здесь. Что случилось?
Флаг снова вдыхает-выдыхает. Спокойно. Будь спокоен. То, что ты делаешь сейчас, воздастся сторицей, она сможет функционировать и все будет в порядке. Все будет в порядке.
— Ты умирала. Тебя принесли ко мне. Заплатили за молчание и свалили. Я сделал из тебя суперзлодейку, как в комиксах.
— Как умирала? Кто принес? Почему? Зачем?
Задавая сотни вопросов, она приблизилась к кровати доктора одним движением, села у изголовья. Она ждет, Флаг. Не молчи. Потом помолчишь.
— Упала в обморок на пьянке. Ударилась виском, не дышала, не функционировала. Испугались, не знали что делать. Нашли в даркнете — это такой скрытый интернет, не забивай голову — мой номер, услуги. Продали тебя, чтоб им не разбираться с полицией. И все, сбежали. Тебя искали долго, но в итоге забыли. Как и обо всем в этом мире. Спи. Это уже не важно.
Дементия вздохнула и притихла. В кровать она не уходила. Флаг цокнул языком, пододвинулся и приподнял одеяло.
— Ложись.
Дементия проскальзывает на подушку рядом, аккуратно накрывается. Молчит.
— Боже, — бормочет Флаг, резким движением подтягивая Дементию к себе и обнимая ее одной рукой. Та замерла в его объятиях. Стало так тихо, что можно было различить, как в изножье кровати мягко посапывает 5.0.5., охраняя их сны.
— Зачем?
— Холодно, — отвечает он и укутывает Дементию, — помнишь, как я объяснял, почему в варежках теплее, чем в перчатках?
— Конечно, — она улыбается. — Спал один индеец под одеялом — замерз, спали два индейца под одеялом — не замерзли.
— С нами тоже сработает, а если и 5.0.5. залезет, будет просто адское пекло, — Флаг прижимает ее к груди и закрывает глаза.
— А если люди занимаются чем-то кроме сна? — хитро спрашивает Дементия, чувствуя спиной, как мерно поднимается и опускается грудь ученого в такт его дыханию.
— Мы не люди, — проворчал Флаг и ущипнул ее за бок. — Спи.
— Ну ты вполне себе человек.
— Не цепляйся к словам.
Воцарилась тишина. Прекрасная и полная, не хотелось ничего. Флаг начал вновь проваливаться в сон, согретый теплом Дементии и 5.0.5.
— Это же ничего не значит? То, что я в твоей кровати? — шепчет она.
— Нет. Совсем ничего, — говорит Флаг
— Вот и хорошо, — облегченно выдыхает Дементия.
*
— …И пока что никаких пострадавших, только небольшой хаос каждое утро, но власти с этим пока справляются…
БлэкХэт выключил телевизор и раздраженно потер виски. Где он мог просчитаться? Против БлэкХэта мог выступить только… он сам.
Догадка, промелькнувшая в сознании, поразила его. Неужели эти недалекие идиоты догадались?
— Значит, план Б, — пробормотал себе под нос и включил запись.
— Дорогие друзья! — оскалился он в бесчувственный глаз камеры. — Мои подарки кто-то подбирает, что невероятно меня расстроило, — он притворно смахнул слезу. — Потому, я ухожу, но это ненадолго! Прошу, не расстраивайтесь, я в любой момент могу прийти и убить вас и ваших детей. До скорых встреч!
Он закончил. Вскоре это прогремит с тысяч экранов, все снова испугаются. Пока они слишком расслаблены, БлэкХэт не сможет напитаться их страхом. Пока они не боятся достаточно, ему никак не перейти к следующей стадии — поглощению этого глупого, ненужного мирка. Не набраться сил, не обрести истинную форму. Он ослаблен годами бездействия. Он почти растерял свое могущество.
Наверное, высшие создания там, за пределами, смеются над ним. Мысли об этом заставили БлэкХэта нервно ударить кулаком в стену. Она пошла трещинами. Как и его терпение. Недостаточно. Он делает недостаточно. Но он утрет им всем нос, они заткнут свои тысячезубые пасти, и тогда БлэкХэт сожрет их силу, заберет все умения, станет таким, каким был раньше. Это возможно. Это будет возможно совсем скоро.
О, как он был силен раньше! Без этого глупого получеловеческого сосуда, который его сдерживает. Сковывает, мешает. Гниет, идет серой пылью, распирает изнутри, снаружи горит, чернеет под напором его червивой злой сущности. БлэкХэт, вообще-то, старее этого мира, он был до и будет после, он вечен.
Он шорох и шум за твоей спиной, твои деньги, потраченные на сифозных блядей, охуенный стафф в косяке, густая тень позади, взмах крыла черного ворона, нераскрывшийся парашют, голос отчаяния, выжирающий твое нутро, он есть и он будет всегда. Он — та тревога, которая дышит с тобой в унисон.
Его сослали в это отвратительное место, за разъеб какой-то всего лишь галактики. Ну и похуй, думал БлэкХэт. Он жил прекрасно, людей очень легко пугать, ими легко питаться. По частям, по кусочку, он собирал себе какие-то утерянные умения. Вокруг него всегда вились почитатели, звали его по-разному: и Богом, и Дьяволом, и Великим Мудрецом. Он выбрал себе другое имя, смешное и нелепое, как весь фарс вокруг его недоступных людям сил — БлэкХэт. Это сбивало людишек с толку, это веселило до царапающего горло хохота. Это пьянило голову, их замешательство.
Он это страх, что заставлял людей в начале зарождения Жизни прятаться по пещерам, убивать своих соратников. Он это ненависть, разводящая войны по всему свету. Он это непонимание, что убило сотни женщин и мужчин во время Инквизиции. Он все то ужасное, что вы можете себе представить. И он в этом чертовски хорош.
Никому не дано его понять, прочитать, и потому человечество обречено на провал. БлэкХэт это зеркалолицая Марена, даже страшнее. Потому что его не прогнать жалкой кочергой и вспахиванием поля. Он хуже смерти и это щекочет эго, заставляет упиваться собственной вседозволенностью. О, как они все пожалеют о своем рождении.
Осталось только завершить ритуал. Возможно, попутно поиграть с глупыми людишками. Флаг наверняка возомнит себя охуенно умным, охуенно важным и значимым. По сравнению с остальной серой массой он такой и есть. Но он — не БлэкХэт, и это его единственный минус. Да, пожалуй, стоит поиграть. Будет весело. Заставлять их страх нарастать поступательно, наполнять его прогнивающие чернеющие чресла своей энергией, делать его сильнее.
Пока ему доступно немногое, еще не время показывать свои намерения. Пусть думают, что он зарвавшийся террорист. Пусть. Даже лучше. Пока они будут героически посылать на убой героев и солдат, БлэкХэт сделает все, что ему нужно. Неторопливо и со вкусом.
Как он умеет.
*
— Хелен? О чем он говорил? — Кайл заходит сразу же, как за ученым закрылась дверь. — Почему ты плачешь?
Он подбегает настолько быстро, насколько ему позволяет общее самочувствие и отсутствие ноги. Падает рядом, хватает за руки, вглядывается в лицо. Обещает набить жалкому докторишке лицо, разнести каждого, кто мог заставить ее плакать. Заставить ее расстраиваться.
Хелен улыбается и ворошит чужие волосы. Горько.
— Все в порядке, просто Флаг сказал мне правду. Сам знаешь, она хуже любого оскорбления. Вытащил все, о чем я думала. Аукнется еще. Он воспользуется этим, я уверена. Не может быть, что ему просто не насрать.
Кайл сжимает и разжимает кулаки, неловко пытается устроится поудобнее у чужих ног. Как собака.
— И что теперь делать? — он выглядит потерянно. Как ребенок.
— Высылать патрулировать другие команды. Каждый день общаться с Флагом и остальными на тему того, как нам усмирить БлэкХэта. Ждать. Больше ничего.
Хелен гладит Кайла по голове, как когда-то ее гладила Китти. Надеется, что может передать хотя бы десятую толику спокойствия, которую умела давать она. Кайл кладет голову ей на колени, пытается абстрагироваться от головной боли.
— Почему они не могут патрулировать?
— Бесполезно. Пока уберут в одном районе, подорвет другой. Флаг прав.
— Боже, разбудите меня, когда это закончится, не могу больше, — прохныкал Кайл в сведенные колени Хелен и схватился негнущимися пальцами за подол ее юбки.
— Успокойся. Кончится. Эта война закончится.
Хелен себе не верила. Но, если поверит Кайл, этой веры хватит на двоих. Останется только приложить усилия к победе и все будет в порядке. Все будет хорошо. Не ради себя, ради Китти. Ради тех гор трупов под завалами. Ради них.
— Мне иногда кажется, что это все — лишь один большой кошмар, а я беспрестанно галлюцинирую. И все. Хочу проснуться. А еще, постоянно просто блядски холодно. Не замечала?
— Мне тоже холодно, Кайл. Мне тоже.
— Я останусь?
— Оставайся.
— Виски, водка? Чай?
— Да собственно, мне плевать. Наводи, что хочешь.
Хелен устало подпирает щеку рукой, наблюдая за неторопливыми движениями Кайла. Он старается унять дрожь, наливает в чашку горячего чая водки. Как раньше, в институте.
Хелен улыбается воспоминаниям и принимает порцию противного пойла. Весь прикол в том, чтобы пить эту жижу горячей, тогда еще неплохо идет, и быстро шибает по голове. Легко уснуть. Если остынет, ты этой дрянью подавишься.
— Ну, за победу? — давит из себя вымученную улыбку Кайл и поднимает кружку.
Хелен невесело усмехается и кивает. Они пьют в полной тишине.
Они опять на полу, на привычном месте у дивана. Так удобнее. С высоты больнее падать. Кайл тянется к ней за объятиями и получает их незамедлительно. От него пахнет алкоголем, выветрившимися духами, кремом после бритья. Спокойнее.
— Теплее не становится. Хочу согреться.
После десятого тоста они поцеловались. Прямо как тогда, думает Хелен, стягивая свой извечный красный пиджак и вытаскивая шпильки из распустившихся волос. Прямо как много лет назад, на очередном праздновании сданной сессии. Устало, тепло. Почти правильно. Кайл всегда рядом для нее. Хелен всегда рядом для него.
Они спали несколько раз, в особо трудные моменты жизни. В качестве поддержки ли, утешения, никто не знал. Это просто случалось. Так же, как случились взрывы и тысячи смертей. Они одевались утром и забывали обо всем, шли дальше. Заводили отношения, расставались, устраивались на работу, горевали и радовались как прежде.
— Это разве правильно? — спрашивает она в пустоту, откидывая рубашку.
— Мы всю жизнь упорно дружим, хотя нас с первого курса укладывают в постель. Забей, просто расслабься как и всегда.
И она расслабляется.
