escape

В последний раз Кёнсу был в аэропорту, чтобы улететь на учебу в другую страну. Без малого четыре года назад. Тогда эмоции зашкаливали, и Кёнсу то и дело щипал себе щеки, чтобы хоть немного приглушить радость. Сегодня всё выходило по-другому. На Кёнсу висели привезенные из Кореи штаны и темно-синяя футболка, подаренная Чонином. А в душе скребли кошки. Он прибился к автомату с напитками подальше от толпы и завидовал Исину и Крису, которые в ста метрах от него стояли в очереди к стойке регистрации. Веселый бодрый Исин, разодетый в бесформенную кофтейку кофейно-серого оттенка и черные джинсы низкой посадки, вис у альфы на предплечье, пока тот обсуждал с представителем авиакомпании количество багажа на прекрасном английском. С тех пор, как они сошлись вновь, Исин ни на минуту не оставлял Криса без внимания. Крис в свойственной для себя манере улыбался ему искренне, но скромно и словно бы неуверенно. Видать, от старых привычек он так и не избавился. Кёнсу искренне радовался тому, что эти двое перезимовали в США, прожив вместе полгода перед переездом в Китай — это было более разумно, чем те восторженные бредни, про которые пищал от счастья Чжан Исин после примирения. Исин сделал шаг назад с брендовым темно-коричневым портфелем за спиной, чтобы уступить рослому Крису место у чемодана. Альфа закатал рукава рубашки в бордово-белую полоску, поудобнее схватился за чемодан и водрузил его на ленту. Исин тотчас клюнул его в щеку и снова повис на руке. Кёнсу им завидовал. Тому, что счастливый Исин мог так идеально занять место при Крисе. Тому, как Крис постоянно застегивал Исину рубашки до ключиц, резал ножницами его поганые растянутые майки и давал Исину возможность выплакаться себе в шею после каждой судебной встречи с Лонгвеем. Альфа обнимал всегда одинаково молча, чтобы Чжан прижался к альфе и уткнулся в него мокрым носом. Чонин много раз говорил, что Кёнсу при надобности может поступать так же; Чонин поддержал бы, в этом не было сомнений. Вот только Кёнсу не позволял себе слабостей. Кёнсу улыбнулся китайцам, когда те похвастались полученными авиабилетами прямо у стойки. Он был так рад за них. Просто эти полгода сравнений его морально истощили, поэтому Кёнсу не выдержал и отвел взгляд, чтобы не смотреть на то, как Крис бережно держал запястье шедшего за ним омеги, смущенного толпой огромных старшеклассников в бомберах спортивной команды. — Всё? — спросил Чонин, потянув руки к билетам. Крис преспокойно перепоручил их другу, едва поравнялся с ним. — Оу, у вас совсем немного времени. Успеете пройти проверки? Обычно китайцы создают часовые очереди из ничего. Крис пожал плечами. Он мало что в этом понимал, просто полагался на спокойного Исина, стиснувшего в объятия Кёнсу так, что лица беты стало не видно. — Не знаю, что еще сказать. Удачи тебе там, наверное? — признался Чонин растерянно и протянул руку для прощания, которую Крис тотчас сжал. — Будешь китайский учить, да? — Попробую. У Исина есть какие-то договоренности на наш счет, не знаю точно, какие. По приезде посмотрим. Вы тоже давайте побыстрее в Корею возвращаетесь, она ближе к Китаю, чем США. Исин отпустил поникшего Кёнсу и так же стиснул крупного Чонина, который смешался под взглядом Криса. Внешне китаец был спокоен, потому Чонин не стал играть с огнем и наскоро выпутался из рук Чжана. Вечно с Крисом так — пока тот не взорвется, никогда не угадаешь, что у него на уме. Вчетвером они дошли до дверей досмотра, и Чонин с Кёнсу остались за ограждением. — Напишите по прилете, — хрипло выкрикнул Кёнсу и очень пожалел, что голос прозвучал так плаксиво. Чонин улыбнулся пафосно-баскетбольному жесту Криса из толпы. Некоторые китайцы, стоявшие за парочкой, опешивши сверлили их взглядами, удивляясь, что Крис и Исин обсуждали числа в своих билетах вместо китайского на английском, пока ждали своей очереди. — Пойдем? — уточнил Кёнсу и первым двинулся к выходу, лишив Чонина возможности прикоснуться. Он успел аккуратно проскочить меж двух рослых арабов, пытавшихся разобраться, в какую сторону катить чемодан для оформления негабаритного багажа. Чонин отстал от беты ненамного — Ким уступал любовнику в юркости и скорости, поэтому валенком обогнул иностранцев по дуге и только с нужного расстояния окликнул Кёнсу. — Ты весь день отказываешься глянуть в мою сторону, — обвинительно выстрельнул Чонин ему в спину и был прав: Кёнсу притормозил и покосился в сторону альфы, услышав его тон. — Я не заострил внимания на этом потому, что этот день принадлежит Крису с Исином. Но не думай, что я не стану обсуждать с тобой твой очередной… Кёнсу нахмурился. Он прекрасно знал, что в общем и целом у них с Чонином были достаточно крепкие взаимные отношения с очень классным сексом, красивыми ужинами и разговорами о Корее после университета. Иногда только Кёнсу начинал загоняться по поводу своей природной сущности. И Чонин люто злился за это: в остальном у них были отношения, о которых он и не мечтал. — Как мне любить тебя, если ты сам не веришь в это? Твою ж, агрх! Хён! Видят святые ежики, аэропорт - это не место для серьезных разговоров, но я скажу, пока помню, — Чонин ткнул Кёнсу в грудь, как поступал всегда, намереваясь отчитать человека старше и опытнее себя. — То, что ты бета, не имеет никакого значения. Я люблю, как пахнет твоя кожа, и мне не нужны от тебя всякие апельсины с ванилями. Я люблю твой характер, и мне не надо, чтобы ты был нежнее или постоянно вис на мне. Если только ты сам этого не хочешь. — Дело не в этом, — неправдоподобно возразил Кёнсу, но отвел взгляд в сторону, что Чонин прекрасно выучил, поэтому поймал его в медвежий капкан и зажал в объятиях. Чонин свыкся с тем, что периодически Кёнсу страдал от своего собственного характера и тараканов в голове. То ли по своей воле, то ли из-за предыдущих любовников Кёнсу то любил себя, то нет. — Мне нужен ты, а не омежка, хён. Я тебя люблю, а не твой второй пол в паспорте. Кажется, Кёнсу прикусил губу. В этот раз альфа оказался максимально близко к тому, из-за чего Кёнсу отталкивал и отрицал собственную важность. — Мы не сможем завести семью. Я не… могу… дети… Ты их любишь. — В Корее браки с бетами можно заключать, я узнавал, — отрезал Чонин и поцеловал темную макушку. — А до детей еще далеко. Ты выкинул десять или даже пятнадцать лет жизни, хён. Если только ты не…. Кёнсу испуганно впечатал ему кулаком по рёбрам за шутку, которую альфа еще даже не озвучил. Кёнсу так и не понял, то ли Чонину было все равно на подобные выходки, то ли он был слишком глупым, чтобы учиться на ошибках. Кёнсу в любом случае виновато отстранился и положил ладонь поверх руки Чонина, зажавшей место удара. — Извини, Чонин. Сколько? Три? — Что? — взвился тот театрально. Его совсем не смущала толпа людей повсюду. Когда привык жить в стране, где тебя не понимают, становишься смелее в фразах на корейском. — Ты хочешь откупиться всего тремя поцелуями за удар такой силы? Три твоих оргазма за ночь, не меньше! — Тише ты, не ори. Чонин заливисто загоготал, хапая пристыженного хёна обратно в свои объятия. Фигура Кёнсу, которой бета никогда не гордился и любил прятать за черными тканями, Чонину была в самый раз. Его было идеально обнимать. В такие моменты Кёнсу чувствовал, что Чонину не надо пару, которая бы на него вешалась. Чонин сам пришел бы и взял то, что любит. Чего только стоили его вечные конечности на Кёнсу по ночам, его поцелуи без повода, детский гундеж, приставания сразу после секса, будто оного не было. — Я люблю тебя, — шепнул Кёнсу в тисках Чонина. — Постой, постой, постой, постой, — зачастил Чонин, округлив глаза. Он ни разу не слышал подобного из уст До Кёнсу — тот словами не разбрасывался. Но Кёнсу в этот момент прятал поалевшее лицо, уткнувшись в Чонина. Выглядел смущенным и уязвленным. — Ты правда интересовался по поводу браков с бетами? — Сначала я научу своего бету ценить себя, а потом выйду за него, — громогласно пообещал Чонин. — Какой же ты ребенок, Ким Чонин, — сквозь горький ком в горле пробубнил Кёнсу и пропустил по талии альфы руки. — Я правда люблю тебя. Поэтому не обещай мне никогда таких громких вещей, просто делай. — «Просто» не получится. — Я тебе помогу. — Замечательно, твоя помощь будет кстати. Начни с себя, господин бета. Мне будет намного легче, — рассмеялся Чонин. Это было первым обещанием Чонина, которое заняло у него столько времени. Однако, когда ему исполнилось двадцать семь лет, он торжественно позвал До Кёнсу под венец.